Мерзость - Дэн Симмонс

Маленькое простое устройство — это модель 210 со стационарными ножками, год выпуска 1925-й. Процедура розжига такая же, как и у остальных примусов, которыми я столько лет пользовался в походах и в экспедициях в горы. Они всегда работали на любой высоте, на которую я забирался.

Сначала нужно при помощи встроенного в резервуар для топлива насоса создать давление в этом резервуаре. При этом керосин поднимается по трубкам от резервуара к горелкам. Чтобы предварительно нагреть трубки горелок, необходимо зажечь небольшое количество метилового спирта в специальной чашечке, через которую проходит трубка горелки.

Все это мы десятки раз проделывали сегодня днем и теперь, когда наступил вечер, — бесполезно.

Когда трубка горелки нагревается до нужной температуры, через центральную форсунку в горелку поступают мелкие, почти невидимые капельки горячего топлива. Когда керосиновый пар смешивается с воздухом — даже разреженным воздухом Эвереста, — простой и прочный маленький пламегаситель примуса образует из этого газа кольцо. На самом деле в голубом кольце пламени примуса горит не керосин, а смесь воздуха с газом, образующимся из паров керосина. Шум, издаваемый круговой горелкой, всегда был довольно сильным, и поэтому альпинисты и туристы прозвали примусы «ревунами». Но немного найдется на свете звуков, таких же приятных для слуха усталого альпиниста, как рев примуса, на котором растапливается снег для чая, греется суп или жаркое и который обычно согревает холодную палатку, примостившуюся высоко в горах на снегу или скале.

А теперь… ничего.

— Мы можем заварить чай или даже сварить суп на маленькой спиртовой горелке, — предлагаю я. — Или разогреть сардины. — Маленькие спиртовые горелки предназначены для высокогорных лагерей — в основном чтобы сделать горячий чай, — но их используют в качестве запасных в любом лагере.

— Ни в одном из тюков не было спиртовой горелки, — говорит Жан-Клод. Мы обмениваемся виноватыми взглядами, и я понимаю, что нам обоим стыдно, что мы так плохо подготовили груз, шерпов и самих себя в нашем первом настоящем походе к горе.

— Значит, остается примус, — заключаю я.

Я тупо верчу в руках латунный резервуар, но не нахожу ни отверстий, ни трещин. Поскольку поврежденный резервуар должен протекать, в моих действиях нет никакого смысла. Словно загипнотизированный, я считаю языки, на которых сделана надпись на боку примуса. После окончания войны прошло только восемь лет, а эта шведская компания — В. A. Hjorth & Co., Стокгольм, как указано на шильдике, а также на рекламе принадлежностей для примуса (сосуд для спирта, с носиком, № 1745, набор игл для чистки, № 1050, и, разумеется, экран от ветра, № 1601), — продает свою печку как минимум в одиннадцати странах.

В этой модели примуса «экраном от ветра» служит маленькая треугольная пластинка, но Же-Ка заслонял печку от ветра своим телом, наклоняясь над ней всякий раз, когда пытался разжечь ее, так что дело не в защите от ветра. Вообще-то пользоваться примусами следует не в палатке, а снаружи, но при штормовом ветре, прорывающемся даже внутрь, разжечь эту штуку нет никакой надежды.

— Всё в порядке, — говорит Жан-Клод, проверяя каждую отсоединенную деталь: регулирующий пламя наконечник горелки, упорное кольцо горелки, пламегаситель, нитриловые уплотнители, свинцовую прокладку в самой горелке, кожаный манжет насоса.

Он что-то шепчет себе под нос и с помощью немногочисленных инструментов, имеющихся в его распоряжении — отвертки, маленького гаечного ключа, нескольких проволочных зондов, — снова собирает печку и пытается разжечь. Ничего не выходит.

— Не создается давление в резервуаре, — наконец заключает Жан-Клод.

— Как это может быть? — удивляюсь я. Нужно накачать примус, и давление заставляет керосин подниматься по крошечным трубкам. У меня всегда получалось.

Же-Ка качает головой.

Тут раздается голос Норбу Чеди, тихий и почти виноватый:

— На перевале Донгха Ла, задолго до Кампа-дзонга, Наванг Бура уронил свой тюк с крутого склона. Никто из сахибов не видел, потому что Наванг шел сзади, с последней партией мулов. Внутри был примус, который несколько раз ударился о большие камни внизу. Наванг Бура подобрал его и все остальное и снова уложил в тюк, не рассказав об этом случае ни доктору Пасангу, ни сахибу Дикону, ни леди Бромли.

— Это было несколько недель назад, — замечаю я. — С тех пор мы должны были не раз пользоваться тем… этим примусом.

— Не обязательно, — устало возражает Жан-Клод. — Обычно в каждом лагере мы разжигали одну и ту же печку. Этот примус мы взяли из резервных запасов, чтобы подниматься с ним на гору. Модель 1925 года, специально для больших высот.

— Ты можешь его починить?

Если мы застряли тут на несколько дней, от успеха Же-Ка может зависеть наша жизнь. Горячий чай и суп нам не повредят, но растопить снег, чтобы получить питьевую воду, — это необходимость.

— Резервуар не протекает, — говорит Жан-Клод. — А насос я разбирал и проверял раз десять, и кожаный манжет тоже. Не вижу никакого дефекта или поломки. Эта штука просто… не работает… черт бы ее побрал.

Мы все молчим, довольно долго, но тишина заполняется завыванием ветра, так что мы хватаем пол и стены палатки, чтобы она не улетела.

— Сэнди Ирвин починил не один десяток вещей, соорудил веревочную лестницу на Северное седло и модернизировал весь кислородный аппарат, пока был в базовом лагере и выше, — бормочет Же-Ка. — А я — гид Шамони, сын кузнеца, изобретателя и промышленника — не в состоянии даже починить putain[48] примус во второй вечер выше базового лагеря.

— Без примуса и спиртовой горелки какие еще есть способы добыть огонь и растопить немного воды или нагреть суп? — спрашиваю я. — У нас есть два котелка. У каждого оловянная кружка. Много спичек. Еще остался спирт. И куча керосина.

— Если ты собираешься налить керосин в чашку, поджечь, а сверху поставить котелки — забудь об этом, Джейк, — отвечает Жан-Клод. — Сам керосин не горит так, чтобы что-нибудь нагреть. Для получения жаркого голубого пламени нужно…

Внезапно Же-Ка замолкает и берет у меня латунный резервуар. Он уже снял насос, а теперь пытается отсоединить винт, которым я всегда ставил пламя на максимум в самом начале готовки и закручивал, чтобы выключить примус.

— Проклятый прокачной винт, — говорит Жан-Клод. — Он каждый раз поворачивался, когда я его вращал, но у него сорвана резьба… и он не открывается и не пропускает керосин наверх. На самом деле эта чертова штуковина погнута, и резервуар не держит давление. Проклятый прокачной винт!

Он берет гаечный ключ и плоскогубцы и принимается за винт, однако тот не хочет идти по резьбе. Потом его вообще заклинивает. Я вижу, как напрягаются мышцы на руках Жан-Клода, когда он пытается провернуть винт. Бесполезно.

— Дай попробую. — Руки у меня гораздо больше, чем у Же-Ка, и я, наверное, сильнее гида Шамони, но и мне не удается сдвинуть винт — ни голыми руками, ни гаечным ключом, ни плоскогубцами.

— Резьба окончательно сорвалась, а со сломанным прокачным винтом в резервуаре невозможно создать давление, — говорит Жан-Клод.

Это звучит как смертный приговор. Остатки моего рационального мышления подсказывают, что без воды мы продержимся несколько дней, а без пищи — даже несколько недель; но мне кажется, что добытая из снега вода, а также немного супа могут значительно ослабить головную боль и другие мучительные симптомы высотной болезни.

Тем временем стенки полусферической палатки пытаются избавиться от изогнутых деревянных шестов, удерживающих их на месте. Тонкий пол — шерпы не удосужились постелить дополнительный, более толстый и теплый, перед установкой палатки — приподнимается вместе с шестерыми людьми и тяжелым грузом из разбросанных продуктов и канистр с керосином. Я никогда не присутствовал при землетрясении, но, наверное, оно похоже вот на это. Только не так громко. Нам по-прежнему приходится кричать, чтобы услышать друг друга.

— Мы с Джейком возвращаемся на ночь в свою палатку, — объясняет Жан-Клод Бабу и Норбу. — Тут слишком мало места, чтобы шесть человек могли вытянуться в полный рост. Попробуйте поспать — и скажите Ангу Чири и Лакре Йишею, чтобы не волновались. К утру буря может утихнуть, и тогда либо сюда придет леди Бромли-Монфор со своими шерпами, либо мы просто спустимся во второй лагерь.

Мы не снимали ботинки и ветровки, и поэтому просто выползаем из палатки. Но Же-Ка останавливает меня и начинает передавать канистры с керосином. Кроме того, он забирает собранный, но неисправный примус.

— Мы сложим канистры рядом с вашей палаткой, — кричит он Бабу Рите.

Но вместо этого взмахом руки показывает, чтобы я перенес охапку маленьких канистр за дальний угол нашей просевшей палатки. Там он опускает свои канистры за камень, и я следую его примеру.