Сломленный ангел - Лесли Пирс

Пока Сюзанна стояла возле Лайама, ей казалось, что ее все глубже и глубже засасывает какой-то водоворот. Время, место, их спор — все это перестало для нее существовать, потеряло значение и смысл. Она всхлипывала, прижималась к нему, обнимала и целовала его, гладила по голове, повторяя, что не хотела этого.

Прошел по крайней мере час, прежде чем ей пришла в голову мысль похоронить Лайама в саду. Большой, со множеством деревьев и с густыми зарослями кустарников сад не просматривался из других домов. Даже если кто-нибудь будет идти по берегу реки, пышные кусты не позволят ему увидеть что-либо. Никто не узнает о том, что она совершила, она уедет, как собиралась, и все вокруг будут считать, что Лайам просто отправился на другую работу. Может, они даже подумают, что он переехал с ней в Бристоль.

Чем дольше она размышляла об этом, тем больше ей нравилась эта мысль. Люди, которые покупали дом, буквально влюбились в сад, так что вряд ли они начнут перекапывать его. Сюзанна даже знала место, где земля была мягкой.

Прошлой осенью Лайам срубил несколько деревьев. Один пенек остался, его намеревались превратить в кормушку для птиц, но весной он снова пустил побеги. Всего несколько недель назад Лайам уговаривал ее, что пень следует выкопать: он все равно больной и только уродует пейзаж. Сюзанна не понимала, какое это имеет значение, если она все равно уезжает, но он, тем не менее, настаивал.

Лайам буквально изуродовал лужайку, ведь ему пришлось копать большую и глубокую ямищу, чтобы добраться до корней, и она даже рассердилась, потому что новым владельцам это могло не понравиться. Лайам пообещал привезти свежий дерн и какие-нибудь кусты, чтобы посадить на этом месте. И он таки сделал это, вчера, пока Сюзанна была в Бристоле — она обратила внимание на лужайку сразу же, как только вернулась домой.

В каких бы расстроенных чувствах она ни пребывала, ей все-таки доставило некоторое утешение мысль о том, что Лайам будет покоиться под новым кустарником. Он любил сад, и он был бы счастлив найти в нем свое последнее прибежище.

Снять слой дерна и выкопать куст оказалось совсем нетрудно. На это ушло всего несколько минут. Однако могилу она рыла долго, потому что знала, что та должна получиться глубокой, в противном случае лисы или кошки могут запросто разрыть ее. Но страх и отчаяние придали Сюзанне сил, и вскоре на полиэтиленовой пленке, которую она расстелила на лужайке, выросла внушительная куча земли. Она вспомнила, что подумала тогда: как хорошо, что ее ближайшие соседи привыкли видеть, как она возится в саду, поливая цветы и растения, ухаживая за ними, иногда даже поздно вечером. Если они и услышат шум сегодня, то не найдут в этом ничего необычного.

Она не знала, в котором часу Лайам пришел к ней домой, вероятно около половины пятого, но к тому времени, когда она вырыла могилу, было уже поздно и начинало темнеть. Вся сложность заключалась в том, что ей пришлось выкопать яму длиннее прежней, но она справилась и с этим, подрезав траву с дерном, чтобы потом уложить ее на место.

Но настоящий кошмар начался, когда она выволокла тело Лайама из кухни и потащила его по лужайке, держа за ноги. Голова его ударялась о ступени, и при виде широкой полосы крови, оставшейся на кухонном полу, ее стошнило. Когда он оказался на траве, тащить оказалось еще труднее, она все время плакала и часто останавливалась, чтобы передохнуть. Но наконец ей удалось свалить тело в могилу, и она принялась засыпать ее землей, радуясь тому, чтобы было уже слишком темно и она не могла видеть, как комья земли падают на лицо и грудь Лайама.

Засыпав могилу, она принесла доску из сарая и положила ее сверху, а потом походила по ней, чтобы своим весом выровнять землю — так, как поступил Лайам, когда выкопал корни. Это было самое ужасное — оно несло на себе отпечаток жестокости и окончательной безысходности.

К тому времени стало уже совсем темно. Сюзанна полила пласты дерна, чтобы они прижились и не засохли к утру, и вернулась в дом.

Затем она принялась драить пол, меняя одно ведро воды за другим, пока пол не стал абсолютно чистым. Она вспомнила, как повалилась на еще влажный пол и разрыдалась. Сейчас она не могла сказать, удалось ли ей поспать в ту ночь, но с первыми лучами солнца она уже работала в саду, снова утрамбовывая землю, пересаживая куст и обкладывая его дерном.

После того как она убрала полиэтиленовую пленку и смела с лужайки последние комья земли, а затем полила ее из шланга, лужайка стала выглядеть совсем так, как вчера. Правда, она была не такой ровной, но Сюзанна знала, что со временем все выровняется. В заключение она тщательно смыла последние следы крови водой из шланга.

— Вы уверены, что ударили Лайама только один раз? — спросил у нее Рой.

Сюзанна вздрогнула, услышав его голос. Начав рассказывать эту историю, она мысленно перенеслась в прошлое и настолько ушла в себя, что ей стало казаться, будто она одна в комнате.

— Да, конечно, — ответила она.

Он попросил сержанта Блума встать и повернуться к ним спиной, чтобы она могла показать, куда вошел нож.

Сюзанна заколебалась, она не могла в точности вспомнить такие подробности. Спина у Лайама была коричневой от загара, покрытая капельками пота и совсем не походила на темную униформу сержанта. Но она сказала им, что, по ее мнению, удар пришелся как раз под правую лопатку.

— Он умер мгновенно?

— Нет, не сразу. Он вроде как повернулся, но не до конца, и что-то сказал. Я не помню, сколько прошло времени, прежде чем он умер. Я плакала, вытаскивая нож и пытаясь остановить кровь. Я хотела было вызвать «скорую», но я была слишком напугана, а потом поняла, что он умер.

— Что вы сделали с ножом?

Она удивленно взглянула на него.

— Я вымыла его и положила обратно в ящик.

— А вещи?

— У Лайама их было немного, — ответила она, пожав плечами. — Только куртка, кое-что из нижнего белья, пара рубашек и дождевик. Я хранила их какое-то время. Вы бы, наверное, поступили так же, если бы кто-нибудь бросил вас, разве нет?

Рой сумрачно кивнул, пораженный ее холодной логикой и спокойствием.

— И его никто не искал? — спросил он.

— Нет, — ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Но все равно они не пришли бы ко мне. Если Лайаму нужна была работа, он сам приезжал к людям и, по-моему, не особенно распространялся о том, что живет со мной. Поэтому он и оставил свой фургон в каком-то переулке.

— Можете нарисовать план и указать место, где вы его похоронили? — спросил Рой, протягивая ей ручку и листок бумаги.

— Вам необязательно делать это, — быстро вмешался Стивен.

— Я так хочу, — ответила она, бросив на него враждебный взгляд.

Она склонилась над столом, тщательно вырисовывая дом и реку, тропинку, вьющуюся меж цветочными клумбами, даже отмечая отдельные деревья. Рой и Стивен обменялись взглядами.

— Это примерно ярдах в двадцати от задней двери, там еще растет куст сирени, — заметила Сюзанна, рисуя пунктирную линию от дома под углом сорок пять градусов. — Теперь куст, должно быть, разросся, — продолжала она. — Если вы не узнаете сирень, поскольку сейчас на кусте нет листьев, в пятнадцати футах от него растет падуб.

— Пожалуйста, поставьте на этом чертеже свою подпись и дату, — попросил Рой, когда она закончила. Голос у него дрогнул, ему не хотелось верить, что это правда. Он продолжил задавать ей вопросы о том дне, когда она оставила «Гнездовье», спросил, не появился ли Мартин, ее брат, еще раз до того, как она уехала оттуда.

— Он был слишком труслив, чтобы приехать еще раз, — отозвалась она, и в глазах ее промелькнуло торжество. — Понимаете, когда он приезжал в последний раз, то сказал, чтобы я составила опись всего, чтобы было в доме, а потом отметила те вещи, которые хотела бы забрать с собой. Он заявил, что сам решит, что мне можно будет взять, а что — нет. В тот момент, когда он был дома, вошел Лайам и страшно разозлился на Мартина. Он пригрозил Мартину, что если тот не позволит мне взять все, что мне захочется, он не только передаст эту историю во все национальные газеты, чтобы все узнали, какая Мартин крыса, но еще и хорошенько вздует его.

— Неужели это подействовало? — спросил Стивен, забыв, что ему полагается вмешиваться в допрос только для того, чтобы напомнить Сюзанне о ее правах. Из своей встречи с Мартином Райтом он вынес убеждение, что этого мужчину не так-то легко запугать.

— Мартин испугался, что у него будут неприятности в банке, если его имя попадет в газету, — ответила Сюзанна и улыбнулась. — В тот день Лайам был просто великолепен. Похоже, он действительно поступил бы так, как говорил. Мартин сразу же пошел на попятный и не знал, как побыстрее унести ноги. Но, полагаю, он с самого начала понимал, что я не возьму с собой ничего лишнего и не начну распродавать все направо и налево. Хотя уверена, что как только я уехала, он сразу же нагрянул с проверкой.