Просто незабываемая - Мэри Бэлоу

– Ах, успокойтесь, – попросила виконтесса. – Ты совершенно сознательно придуриваешься, Лусиус. Ты ведь отлично знаешь, что Порция уже больше месяца каждый день ожидает от тебя свадебного предложения. Мы все этого ожидаем.

– Значит, вы все ошибаетесь. Я обещал этой весной выбрать невесту, а не Порцию Хант.

Эйми захлопала в ладоши.

– Я очень рада, Лус, – сказала Кэролайн. – Мне не нравится поведение Порции этой весной. Она мне не нравится.

– А ты уверен, что мисс Аллард – это подходящий выбор? – нахмурившись, спросила виконтесса.

– Не вижу, почему нет, если не считать того, что она уже несколько раз отказала мне, – ответил Лусиус.

– Что?! – воскликнула Эмили.

– Она сумасшедшая? – вторила ей Маргарет, а Тейт поморщился.

– О нет, Лус, – сказала Эйми. – Нет! Она не могла этого сделать.

– О, потише, прошу вас всех, – сказала леди Синклер. – Вы разбудите дедушку.

– Он еще спит? – удивился Лусиус.

– Боюсь, он переоценил свои силы, – ответила ему мать. – Он сегодня совсем плох, а теперь еще и это. Он будет очень расстроен, Лусиус. Ему очень хотелось, чтобы ты женился на Порции. Ты уверен, что сегодня не проявил больше безрассудства, чем обычно? Быть может, если ты нанесешь визит на Беркли-сквер и принесешь извинения...

– Я этого не сделаю. И пока я стою здесь, разговаривая с вами, я впустую трачу драгоценное время. Извините, но мне нужно переодеться. Через полчаса у дверей меня будет ждать моя двуколка.

– Куда ты собрался? – огорченно спросила виконтесса.

– Конечно, за Фрэнсис, – ответил Лусиус, направляясь к следующему лестничному пролету. – А куда же еще? – Он услышал, что Эйми успела взвизгнуть от восторга, прежде чем мать прикрикнула на нее.

На жестком сиденье экипажа невозможно было найти удобное положение, и у Фрэнсис болело все тело. Когда ей казалось, что она устроилась поудобнее, коляска непременно должна была наскочить на твердый корень или угодить в рытвину, и она вспоминала, что если экипаж когда-то и имел рессоры, то теперь их у него не было.

Но даже при этом к наступлению вечера она почти клевала носом. Фрэнсис понимала, что скоро стемнеет и им придется остановиться. Она отказалась от предложения бабушек, чтобы их горничная ради приличия сопровождала ее, – ей хотелось побыть одной. Фрэнсис не собиралась останавливаться в людной или дорогой дорожной гостинице, а ее непритязательная дорожная одежда должна была удержать хозяев и постояльцев от сплетен.

Завтра она доберется до Бата, потом, конечно, немного отдохнет, а затем ей придется узнать, чем именно временная учительница занималась с ее классами, и приготовиться на следующий день приступить к работе. Это будет нелегко, Никогда прежде Фрэнсис не оставляла работу больше чем на день, но она с удовольствием думала о том, что снова будет занята.

И с каждым проходящим днем блистательное великолепие прошедшего концерта и мучительный момент последнего прощания с Лусиусом будут отодвигаться все дальше и дальше в памяти, пока наконец не наступит день, когда она сможет не думать ни о силе, ни о глубине чувств, которые преподнесла ей эта неделя.

Ей снилось, что она прячется от Чарлза в снежном сугробе, снилось, что она поет и берет высокую ноту, а ей в рот залетает снежок и она видит Лусиуса, широко улыбающегося и восторженно аплодирующего. Ей виделось во сне, что хор старшеклассниц исполняет мадригал для лорда Хита, но все фальшивят и поют не в том темпе, а она хлопает в ладоши, безуспешно стараясь навести порядок.

Она видела дюжину других бессмысленных, бессвязных ярких снов, пока внезапно не проснулась от того, что экипаж покачнулся и наклонился, явно потеряв управление.

Ухватившись за потертый ремень над головой, Фрэнсис приготовилась к надвигающейся катастрофе. Послышался стук копыт и кричащие голоса, а затем в поле ее зрения появились лошади – они скакали в том же направлении, куда двигался ее собственный экипаж, и были запряжены в двуколку. При виде этой картины Фрэнсис изумленно раскрыла глаза. Двуколка на дороге в Бат? И несется на такой головоломной скорости? И происходило это на самом узком участке дороги. А вдруг что-то случится?

Прижавшись лицом к окошку, Фрэнсис взглянула на джентльмена, сидевшего на высоких козлах. На нем была элегантная длинная темно-желтая кожаная накидка для верховой езды и цилиндр, надетый немного набекрень.

У Фрэнсис глаза стали большими, как блюдца, но она не была уверена, что узнала его. Он сидел высоко, так что ей почти не было видно его, как и слугу, ехавшего позади и с чрезвычайно высокомерным видом кричавшего Томасу что-то такое, что Фрэнсис, к счастью своему, не могла слышать, так как по выражению его лица можно было догадаться, что это отнюдь не приветствие.

Фрэнсис не ошибалась – если этим человеком был Питерс, то на козлах, безусловно, должен быть виконт Синклер.

Почему она не удивилась?

Когда легкая коляска пронеслась мимо, Фрэнсис откинулась на сиденье и закрыла глаза, разрываясь между возмущением и совершенно неуместной радостью.

Он говорил о необходимости исключить из английского языка слово «приятно», но, очевидно, из своего собственного словаря он уже полностью вычеркнул слово «прощай».

Фрэнсис не выпустила из руки ремень и, когда Томас резко остановил экипаж, была готова к последовавшему толчку, который мог бы бросить ее на противоположное сиденье, так что она разбила бы нос о его спинку, если бы не держалась.

Она взглянула в окно, и картина во многом оказалась такой, какую она и ожидала увидеть. Двуколка, теперь оставленная на попечение одного Питерса, стояла неподвижно поперек дороги, а виконт Синклер с угрожающе мрачным видом направлялся к экипажу Фрэнсис, хлыстом постукивая по блестящим сапогам и накидке, длинные полы которой хлопали по голенищам.

– Если бы вы решили отправиться в путешествие в экипаже, а не, извините, в старом корыте, Фрэнсис, – сказал он, рывком распахнув дверцу, – то к этому времени могли бы доехать до Бата и вернуться обратно. И более того.

Фрэнсис беспомощно посмотрела на него и подвинулась.

Душу Лусиуса, как образцового великосветского джентльмена, оскорбляла необходимость ехать в допотопном ископаемом, но избежать этого было невозможно. Экипаж обеспечивал уединение, которого не могла дать двуколка, особенно с едущим позади Питерсом – а еще важнее, с его ушами.

– Благодаря вам я сегодня лишился совершенно безукоризненной невесты, – сообщил Лусиус, захлопнув дверцу и заняв место рядом с Фрэнсис, отметив, что она напряженно сидит на краю, вместо того чтобы расположиться удобнее. – И я хочу возмещения.