47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

– Кирилл, если ты сейчас выскочишь с криком, я обижусь!

Пустой склад держал в своем дырявом чреве такие страшные звуки, что пятилетний ребенок вряд ли бы узнал в них свои гулкие шаги. Весь пол был завален железками и большими кусками плотного картона. Свет проникал лишь в неровные отверстия под самым потолком, и чернильные живые тени скапливались в неосвещенных углах помещения. Где-то за таким углом должен прятаться его брат, но Миша боялся его искать. Боялся приближаться к плотным теням, боялся узнать, что именно скрывается под их черным покрывалом. А вдруг не брат? А вдруг это… Сзади что-то скрипнуло. Уверенно и резко. Тишина.

– Кирилл, где ты? Пойдем домой! – крик улетает в тот же угол, в котором скрылся предыдущий. Ведь мальчик не двигается с места, а теперь еще боится повернуться – вдруг это…

Скрип повторился. На этот раз он не затих. Он стал равномерно звучать в огромном пустом помещении. Ведь мальчик стоит на месте неподвижно, а дырявое чрево не может существовать без страшных звуков. Поэтому появился скрип. «Мама, он что, хотел висеть на дереве?» Но в пустом складе нет деревьев. Здесь нет ничего, кроме хлама и жестокого старшего брата, который сейчас наблюдает за Мишей. Быть может, это он скрипит?

«Если я решусь повернуться, все закончится, я увижу Кирилла, и мы пойдем домой!» – думает мальчик, вслушиваясь в то, что происходит за спиной. Скрипит где-то слева.

Миша почти уверен, что это шалости брата, но все равно поворачивается с закрытыми глазами. Он откроет их только тогда, когда почувствует, что источник скрипа находится напротив него, чтобы не примерещилось ничего лишнего.

Это действительно скрипит Кирилл. И здесь действительно есть дерево. Его толстый сломанный сук раскачивает брата на грязной белой тряпке, подвязанной прямо под подбородком. Миша понимает, что Кирилл мертв, и испытывает облегчение, а он-то думал, что это тот человек из леса. Надо пойти домой и сказать маме, что Кирилл тоже пришел туда, куда хотел попасть. Миша делает шаг и нечаянно оступается о какой-то предмет. Из-под большого листа картона торчат голые ноги. На них нет белой ткани, она теперь на шее брата, который…

– …так хотел туда попасть, – я просыпаюсь от собственного голоса и спустя мгновение осознаю, что все произошедшее – лишь сон. Реальным в нем был только скрип старого дерева, томящегося под ночным ветром. Включив мобильный, я посмотрел время: «3.15». Отлично, хоть какую-то часть ночи я сумел скоротать сном. Несмотря на укрепление кирпичом, снизу все равно сквозило, я плотнее укутался в спальник и закрыл глаза. К сожалению, сон пропал. Голова посвежела и вновь пустила в себя крикливые толпы мысленных образов. Мне вспомнился тот день, когда Кирилл спрятался от меня в заброшенном складе и напугал так сильно, что я ревел до самой ночи. За это родители наказали его домашним арестом, а сам он отплатил мне бойкотом. Странно еще, что мне не начали сниться кошмары после того случая. Странно, что все это всплыло в моем подсознании именно сейчас. Хотя… Иногда после пробуждения я записываю свои сны и стараюсь анализировать их. Я не опираюсь ни на какие известные толкователи, вместо этого сопоставляю эмоции и символы снов со своей жизнью, нахожу совпадения. Делаю выводы.

В этом сне я наблюдал за собой со стороны, но ощущал тот же страх, как в детстве, и не мог пошевелиться. Что напугало меня тогда, в тот летний день? Я, кажется, услышал скрип (или скрипа не было?) и замер на месте. Меня пугали тени, прятавшиеся в каждом углу этого большого помещения. Я постоянно ждал, что Кирилл выскочит и напугает меня. Но все равно это произошло слишком неожиданно – я не сумел приготовиться. Так все и было тогда: темный склад, парализующий страх, и брат, набросивший на меня белую грязную ткань. А в моем сне он сам качался на ней. Или на тряпке, в которой были замотаны эти гребаные ноги? Интересный поворот, я не мог понять, от какого именно воспоминания шел этот образ. Если от первого, то во сне я просто возжелал брату смерти от той самой вещи, которой он меня напугал. Все естественно, каиноавелевоэдипово и логично. Но если брат висел на куске ткани, который мы видели под кустами, то, вероятно, это предостережение. Подсознательно я чувствую, что Кириллу угрожает опасность. От этих мыслей мне стало не по себе. Тревога сразу повлекла за собой еще одну забытую деталь – во сне я споткнулся о голые ноги, значит, ткань была с них…

Набросив куртку и наскоро обувшись, я выбрался из палатки.

– Кирилл!

Брата не было на месте – может, он пошел отлить, или зачем-то вернулся к машине, или опять собирается меня напугать? Что угодно, только бы не признавать тот факт, что кругом лес, ночь и мой брат пропал. От палатки до того места, где теперь пустовал складной стул, было около 10 метров. Кустарник рос не по прямой линии, за его ветками вполне можно было спрятаться.

– Кирилл, если ты решил подшутить надо мной, то ты мудак! – я повернулся к палатке, чтобы взять фонарик, и тут услышал треск со стороны кустов. Мне показалось, что на дно моих легких кто-то сбросил здоровенный булыжник. По телу словно прошлась незримая волна, от которой сразу взмокла спина и одеревенели…

– …ноги, – язык оттолкнулся сначала от верхних, потом от нижних зубов и помог сдавленному шепоту выдать мне эту прекрасную версию происходящего. Хотя возможно, это шутки Кирилла и никаких ног не было и в помине. Лучше узнать наверняка, неизвестность хуже любой реальности. Или нет?

Когда я медленно побрел к кустарнику, треск прекратился. Луч фонаря дрожал, освещая землю. Я шагнул вправо, чтобы посмотреть с другой стороны, и черное пространство под кустами тут же заполнилось. В зарослях кустарника на земле лежал человек, тело которого было почти полностью скрыто за ветками – видимыми были только ступни и икры, перемотанные тканью, и голый участок чуть ниже колен. Я подошел немного ближе, чтобы лучше видеть: холодный свет фонарика заскользил по разбухшей серо-зеленой коже. Ночной лес наконец показал всю свою истинную суть и выпустил из своего чрева то, что и должен был. Ведь там, где много деревьев, всегда много трупов, которые должен обнаруживать один любопытный мальчик. На какой раз происходящее считается закономерностью? На третий? Пожалуй, мне хватит и двух раз. Чувство отрешенности и досады неожиданно притупило страх. Когда Кирилл утверждал мне, что видел ноги, я не поверил, но тогда нас хотя бы было двое. Теперь вместо бесстрашного братца мне подсунули гниющий труп – это подло. Со мной играли: с одной стороны натянутой сетки подавали мои страхи, с другой – принимала подачу реальность. Я же был мячом. Хорошо, что меня это злит, а если злит, значит, уже не так пугает. Я наклонился, чтобы подсветить пространство под кустарником. Луч света путался в черных блестящих ветках, опускался на землю, но не мог выхватить остальную часть тела.

– Господи, – меня словно пригвоздили к месту. – Ки… – воздух не шел, звук застрял в пересохшем горле, и я закашлялся. Страх снова поборол все чувства, выбрался наружу и накрыл меня огромной волной, желая утопить, разорвать мои легкие. Я не знал, что пугает меня больше: наконец дошедшее до меня осознание того, что в паре метров разбухший труп, или то, что у этого трупа нет «начала»? Неожиданно треск снова возобновился, и я заметил, что ноги пришли в движение. Они продвигалось вперед, оставаясь в горизонтальном положении, словно ехали на каком-то адском конвейере. Словно кто-то выталкивал их из кустарника. Еще минуту назад выше колен была пустота, теперь я мог видеть чернеющие от гнили бедра. Когда следом показались кисти рук, я не выдержал. Я заорал так, что горло расцарапала резь. Долгожданный гость с обмотанными грязной тряпкой ногами прибывал. Но откуда? Если поверить в бред Кирилла, то все происходящее – это открытие портала. Если следовать бреду Кирилла, то… Я начинал понимать, куда делся мой брат.

Если бы кто-нибудь сказал мне, что однажды я решусь на подобное, я бы не поверил. Мысленно возгордился, удивился такой оценке своих несуществующих качеств, но не поверил. Глядя на продвижение трупа, я понял, что сам смогу попасть туда, откуда он движется (очевидно, какое-то время назад Кирилл тоже это понял). Нужно просто ползти вдоль тела, вдоль гребаного гниющего тела, по направлению, противоположному его движению.

Чем больше я буду медлить, тем больше появится ненужных мыслей и сомнений. Даже если это всего лишь безумие, оно должно поскорее закончиться. Я почти подбежал к телу. Оно успело вылезти из кустарника по самую грудь и все еще продолжало медленно продвигаться вперед. Теперь я мог рассмотреть его ближе и понять, что долбаным гостем из другой реальности была старуха. Значит, какую-то жертву колодца Кирилл все-таки упустил.