47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

Я промолчал и отвернулся к окну. До леса оставалось минут десять езды, равнинная местность заканчивалась. Глядя на массив неба, я пытался представить, каково это: залезать в темную старую будку, не зная о том, что ты больше из нее не выйдешь.

Машина остановилась почти у самого въезда в лес.

– Та полянка недалеко, пойдем пешком – дороги здесь нет, – пояснил Кирилл, кладя в свой рюкзак карту и фонарик.

– Зачем тебе карта? Мы же на месте.

– Эта карта содержит нужные мне расчеты, смотри, – ему пришлось вновь достать сложенный листок и осветить бумажную копию местности фонариком. – От колодца до выхода в лесу должно быть строго определенное расстояние. Оно ровно 1551 метру. И это не случайно. Число 15 обладает особым значением, в оккультной философии оно имеет двойственную природу – выбор путей между добром и злом. В арканологии…

– Что это?

– Я сам путем не понял, – смутился брат, – это что-то имеющее прямую связь с картами таро. Вроде как каждый аркан – это система идей, которую символьно выражают сами карты. Так вот 15‑й аркан – аркан дьявола.

– Причем тут таро, дьявол и портал? Ты просто насобирал все мистические факты и выстроил систему, только тебе понятную.

Кирилл сохранял поразительное спокойствие. В другой ситуации он бы уже вспылил, обозвал меня тормозозависимым и не стал больше ничего объяснить. Но этот случай отличался от всех (неужели и этот вечер будет другим?), словно Кирилл уверился в том, что напал на след истины и ничто не сможет его смутить и разубедить в своей правоте.

– 15‑й аркан – один из самых противоречивых, – невозмутимо продолжил он, – как и само число 15, которое, я уже говорил, имеет двойственную природу. Одни культуры его почитали и считали священным, другие видели в нем источник зла.

– Так почти с каждым числом, – возразил я.

– Но от колодца до того места именно 1551 метр, значит, мы берем именно это число! – баста, брат начинал злиться. – Так вот, сам видишь, что это число – перевертыш. Первая его часть и равна, и одновременно обратна второй, что само по себе уже олицетворяет вход и выход. Две стороны чего-то общего. Опять же двойственность. Если ты напряжешь свои полные тормозной жидкости мозги, то ты вспомнишь и сопоставишь некоторые факты, указывающие на то, что колодец в разное время требовал разного рода жертв.

– Ничего не понимаю, каких жертв? – меня задело едкое замечание брата. Придумал себе «одинокую легенду» и орет на меня за то, что я не хочу быть ее приверженцем. Все по-старому, а я уж было испугался перемен.

– Помнишь, на нашей улице некоторое время жила молодая беременная женщина? Только вот ребенка ее так никто и не увидел, да и сама она после родов исчезла. Я думаю, что она родила и сбросила плод в колодец.

– Глупости, тогда им еще пользовались. Вода бы запахла от гниющего тела.

– Ты точно по утрам чай пьешь? – брат усмехнулся и сделал небольшую паузу. – Там ведь портал. Ребенок угодил прямо в дыру искривленного пространства.

Тот случай произошел, когда мы еще были маленькими. Как-то мы подслушали разговор матери с соседкой об этом, но, разумеется, никто не предполагал, что ребенок был сброшен на дно колодца. Просто исчез, как несколько дней спустя исчезла его вдвое уменьшившаяся мать. Говорили, что она пьет и что у нее уже есть ребенок, которого она отдала в детдом. На нашей улице она поселилась в одном старом доме, куда ее любезно пустила хозяйка. Дом готовился под снос, а участок – к продаже, но к доброй женщине пока не спешили покупатели. Беременная прожила в нем только месяц, но за это короткое время успела родить и избавиться от ребенка. На вопросы забот… – простите, любопытных – соседей она не отвечала.

– Я вспомнил об этом, когда пропал Стас, – продолжил Кирилл, – я уверен, что и младенец, и наш друг проделали один и тот же путь.

Я все равно не видел в этом связи, но решил промолчать.

– Это был случай темного подношения, мой подарок пропавшему другу – светлого. Вот о чем я говорю.

– Ладно, пойдем уже, – я сдался, не желая более продолжать бесполезный спор. – Чем быстрее мы там окажемся, тем быстрее оттуда уедем.

Мы вышли из машины и двинулись в самую чащу леса. Казалось, что ночь стала еще темнее. В ее чернильной густоте зловеще возвышались черные силуэты деревьев. Я с детства не люблю леса – мне тревожно находится там, где мое воображение делает опасной каждую самую безобидную тень. Вы можете счесть меня ничтожным трусом, но у всякого страха есть свои корни, которые прорастают из реальности прямо в наше сознание и возносятся засохшей кроной в глубокое небо бессознательного. «За деревом кто-то есть, мама, за деревом кто-то есть»…

В тот день мы были на пляже, отмечали шестой день рождения Кирилла. Родители подарили ему двухколесный («Это же почти мотоцикл, врум-вруууум!» – орал потом хвастливый рот Кирилла) велосипед. Отец вместе с братом отправились опробовать подарок, я же, выведенный из строя кровоточащими царапинами на коленках («Мишенька, осторожнее, здесь полно сломанных кустов, не бегай так быстро!») сидел вместе с матерью на клетчатом покрывале и ел фрукты. Папа и брат находились от нас в паре десятков метров на аккуратной тропинке, ведущей из густых посадок к самому пляжу. Я пересел поудобнее, чтобы наблюдать движение брата с самого старта, и вдруг заметил тень, колыхнувшуюся меж деревьев неподалеку от тропинки. Поначалу я решил, что мне показалось, но когда я начал всматриваться, то уже отчетливо увидел, что непонятный черный силуэт словно быстро переходит от одного края дерева, за которым он стоит, к другому.

– За деревом, кто-то есть, мама, – шепнул я матери, которая с безмятежной улыбкой наблюдала за сыном и мужем.

– Что, милый? Где? – мама посмотрела по направлению моего пальца, совершенно забыв о том, что «показывать пальцем неприлично». Тут же она поднялась со своего места и стала махать рукой отцу, подзывая его.

– Ритик, что случилось? – отозвался отец, занятый двухколесной игрушкой.

– Идите сюда оба, – голос мамы дрогнул. Когда отец с Кириллом наконец двинулись нам на встречу, она подхватила меня на руки и прижала к себе так сильно, что я животом ощутил ее колотящееся сердце.

– Что случилось? – запыхавшись, спросил отец.

– Посмотри в ту сторону – ты видишь то же, что и я? – голос мамы прозвучал так, будто за одним вопросом она прятала еще несколько.

– О боже! – выдохнул папа. – Оставайся здесь с детьми.

Он поспешил в сторону странного силуэта, Кирилл сделал шаг, чтобы бежать за отцом, но мама вовремя поймала его за плечо:

– Милый, лучше помоги мамочке собраться и отнести все в машину.

– Мы что, уезжаем? – Кирилл сразу надул губы и так нахмурился, что на его лбу образовалась смешная складка.

– Да, Кира, продолжим праздник дома, там нас ждет тортик. Мои мальчики ведь хотят торт? – говоря это, мама даже не взглянула в нашу сторону, она напряженно наблюдала за отцом, который уже приблизился к нужному месту.

Я заметил, что силуэт стал медленнее переходить из стороны в сторону.

– Мама, это человек? Он что, не знает, куда ему идти? – спросил я.

Мама резко повернулась ко мне, затем так же резко опустила взгляд на Кирилла, который тоже смотрел в сторону посадок:

– Идемте в машину, я… Я думаю, этот человек уже пришел туда, куда хотел.

Вместе с мамой мы уселись на заднее сиденье. Она поочередно поцеловала наши макушки и прижала к себе покрепче. Когда папа вернулся и сел за руль, она убрала руки и подалась в его сторону. Папа говорил тихо, прямо на ухо маме, но мы смогли расслышать:

– Он не так давно там висит. Сук, на который была привязана веревка, надломился, поэтому он пришел в движение. Как приедем, позвоним в милицию.

Он завел мотор, и мы поехали домой. Всю дорогу родители молчали, а я пытался понять смысл маминых слов: «Я думаю, этот человек уже пришел туда, куда хотел». Не выдержав, я спросил:

– Мама, этот человек хотел висеть на дереве?

Мы пробирались сквозь мокрые от вчерашнего дождя ветки, и я старался не смотреть по сторонам. В лесу было тихо. Если не считать наших шагов и чертыханий, никаких посторонних звуков не было. Кирилл шел впереди и время от времени оборачивался, чтобы узнать, как у меня дела. Заботливый братец. Он знал, что я боюсь лесов и что страх этот поселился во мне после того случая. Как ни странно, сам он тогда среагировал спокойно и даже пытался подробнее расспрашивать об этом родителей, которых подобный интерес настораживал.

– Через минуту будем на месте, – сказал он, когда мы вышли к широкой полянке, где еще белел снег. Ночью он выглядел светлым островком – представляю, какой грязной кучей он смотрелся при дневном свете.