ТАИНСТВО СМЕРТИ - Николаос Василиадис

Во время панихид, как известно, предлагается и кутья, или коливо. Обычай раздачи колива прослеживается с середины IV века. До того на панихиду приносились хлеб и вино с маслинами, а также сыр или рис. Эта раздача заменяла милостыню, и получавшие приношения желали усопшему «блаженной памяти». Потому эти дары назывались «блаженствами», происхождение же свое они вели от поминальных трапез, о которых говорят «Апостольские правила» [[947]].

Кутья (вареные семена пшеницы), возобладавшая в конце концов над прочими дарами, содержит в себе глубокий и поучительный смысл. Она символизирует воскресение тел из мертвых. Она напоминает нам, что человек — это семя, во время смерти погребаемое в {стр. 426} земле, как семя пшеницы. Это семя вновь воскреснет силою Божией. Поэтому, как замечает святитель Симе он Солунский, в коливо добавляются и разные другие семена (изюм, орехи и т. д.). Но основным элементом всегда остается пшеница [[948]], ибо Сам Спаситель уподобил ей Свое Пречистое Тело и Воскресение из мертвых, говоря: «…если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24) [[949]], так и Я [как бы подразумевает Господь. — Ред.], если умру, по определению Бога Отца Моего, то принесу плод спасения человеческого рода. Это слово Владычне прекрасно дополняет божественный Павел, когда говорит о Воскресении мертвых (1 Кор. 15, 35–49).

Приносят ли пользу поминовения усопших?

Мы обращаем к Богу моления об усопших во время Божественной литургии и панихид, поскольку надеемся и верим в Его человеколюбие и благоутробие, в Его милосердие и благость. И Апостол любви нас побуждает к этому словами: «И вот какое дерзновение мы имеем к Нему, что когда просим чего по воле Его, Он слушает нас. А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, — знаем и то, что получаем просимое от Него» (1 Ин. 5, 14–15).

При этом очевидно, что нашими молитвами за усопших мы просим Бога о том, что угодно Ему Самому, ибо Бог, как источник любви и милости, хочет, чтобы все люди спаслись (1 Тим. 2, 4). Согласно Иоанну Дамаскину, это–то более всего угодно и «приятно милосердному Господу» — чтобы каждый из нас готов был прийти на помощь ближнему. Милостивый Бог наш очень хочет, чтобы все мы были помощниками друг для друга «и в {стр. 427} жизни, и после смерти». Ибо преблагий Господь спасения нашего «жаждет и желает, ищет и добивается»; Он «радуется и ликует», когда человек не оказывается лишенным Его «божественных даров» [[950]]. «Более того, — добавляет преподобный Иоанн Дамаскин, — богоречивые Апостолы […] и духоносные отцы […] богоносными устами боголюбиво установили литургии, молитвы и псалмопение, ежегодные панихиды и поминовения прежде усопших, что происходит и по сей день благодатью человеколюбивого Бога. Поминовение в час «Бескровной Жертвы» и «поминовения и чинопоследования третьего, девятого, сорокового дня и ежегодные» Церковь соблюдает и продолжает неукоризненно, так же, как их без колебаний «поддерживает незыблемыми богоизбранный и благочестивейший народ». Все это, разумеется, означает что таковое установление праведно в очах Господних» [[951]].

Итак, святые отцы уповают на слова Господа и Его человеколюбивое произволение, когда учат, что наши молитвы за усопших приносят преставившимся пользу. Святитель Кирилл Иерусалимский пишет: «Мы верим, что превеликая будет польза душам, о которых моление возносится в то время, как предлежит Святая и Страшная Жертва» [[952]].

Святитель Златоуст также полагает, что молитвы за усопших приносят им «некое утешение». «Ведь святые Апостолы, — продолжает он, — не напрасно установили обычай поминовения наших скончавшихся о Господе близких во время Таинства святой Евхаристии. Святые Апостолы учредили это, поскольку знали, что эти молитвы приносят умершим «многий прибыток» и «многую пользу». Ибо когда весь народ с воздетыми к небу руками {стр. 428} молится вместе со «всем священническим чином», в то время как перед ними «приносится Страшная Жертва, как можем мы, молясь Богу, не просить за усопших?» [[953]] И в другом месте он снова замечает: «Не тщетны наши приношения за усопших, не тщетны молитвы… Не сомневайся, что усопший получит нечто доброе и полезное. Ибо диакон не без основания призывает нас помолиться «за усопших во Христе». Этот призыв исходит не от диакона–человека, но от «Духа Святого» через диакона, имеющего благодать священства. Что же тут говорить? Бескровная Жертва в руках священника; невидимо присутствуют Ангелы и Архангелы; присутствует Сын Божий; все стоят «с таким великим благоговением», а ты полагаешь, что это просто так говорится? Великая честь — помянуть чье–либо имя в час, когда совершается воспоминание «Страшной Жертвы, Страшных Таинств» и присутствует Сам Владыка Христос» [[954]].

Святитель Симеон Солунский, следуя апостольскому и церковному Преданию, пишет, что нет для усопшего ничего более полезного и более способствующего «радости, просвещению и единению с Богом», чем Честная Кровь Господня, изливаемая «за нас, недостойных», и Пренепорочное Тело Его, пострадавшее за нас на кресте. Поэтому нам не следует пренебрегать панихидами. Особенно же мы должны поминать усопших в час «Величайшей Жертвы», которая дана нам и с этой целью [[955]].

Здесь следует отметить, что поминовение как таковое, это именно поминание усопших священником во время Божественной литургии сразу же после освящения Честных Даров. Но многие не знают об этом, полагая, что поминовение — это только краткое последование, совершающееся после Божественной литургии. Поэто{стр. 429}му, к сожалению, они и приходят ко времени его совершения, не присутствуя на Божественной литургии!

Из приведенных выше высказываний богоносных отцов явствует, что все, что говорится ими о пользе поминовений, применимо к тем умершим, которые ушли из земной жизни с покаянием или со святым стремлением к покаянию, не имея возможности принести его. Обобщение святоотеческих слов и учения Православной Церкви о поминовениях прекрасно осуществил П. Н. Трембелас, который пишет: «Приношение во время Божественной Евхаристии за умерших, нуждающихся в Божием милосердии, есть поистине благотворение и утешение для тех из них, кто пребывает в жалком состоянии, не имея возможности исправить свою жизнь или искупить свои грехи покаянием. Но какая мера положена этому благотворению и утешению? Это нам не открыто, так что мы не можем «определить, какой степени достигает и какую именно силу имеет это благотворение». Однако во всяком случае исключается возможность «перенесения души из состояния зла и страдания в состояние святости и блаженства» [[956]].

Мы уже отмечали, что каждый раз, когда мы молимся друг за друга, то совершаем святое дело, угодное Богу. И когда мы молимся за наших братьев, отшедших в вечность неприготовленными, то совершаем священное и богоугодное действие. «Да, — могут возразить прекословные, — но в аду нет покаяния». Такого утверждения в Священном Писании все же нет. Однако их возражение обоснованно, поскольку после смерти действительно невозможно покаяться. После нашего перехода в {стр. 430} иную жизнь дверь к исповеди и покаянию закрыта окончательно. В аду покаяние невозможно.

Этой истине Господь нас учил, помимо прочего, и двумя назидательными притчами: о богаче и бедном Лазаре (Лк. 16, 19–31) и о десяти девах (Мф. 25, 1–12). Эти притчи подчеркивают, что только нынешняя жизнь есть время борьбы за освящение души. Если мы отойдем отсюда нераскаянными, то исключается наше вхождение в жилище святых. Поэтому божественный Павел восклицает: «Ибо сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе» (2 Кор. 6, 2). И в другом месте: «…доколе есть время, будем делать добро всем» (Гал. 6, 10).

Святые отцы неоднократно разбирают эту важную истину, которую диавол, обольщающий всю вселенную (Откр. 12, 9), всячески старается нас заставить забыть. Покаемся, пока живем на земле; пока еще живем в этом мире, должны каяться от всего сердца, — восклицает святитель Климент, епископ Римский, — в этом зле, которое мы сделали во плоти, чтобы получить от Господа спасение». Ибо по отшествии «нашем из мира мы более не можем там исповедаться или покаяться» [[957]]. Святитель Василий Великий напоминает, что «время покаяния и отпущения грехов — это нынешнее время»: в Будущем Веке будет «справедливый Суд и воздаяние» [[958]]. Святитель Григорий Богослов пишет, что для сошедших во ад не существует возможности прославить Бога и исправиться. Ибо Бог в нынешней жизни сочетал жизнь и дела, а в иной жизни — испытание того, что мы содеяли [[959]]. Святитель Златоуст восклицает: «Пока мы находимся здесь, на земле, «мы имеем добрые надежды», {стр. 431} но когда «отойдем туда», то уже не в нашей власти будет покаяться и смыть с себя грехи. Там — только «суд и геенна» [[960]].