Альтер эво - Анастасия Александровна Иванова

вас, потому что он – ваша полная противоположность. – Марк метнул на поверенного испытующий взгляд. – И конечно же, потому что у мужчины вроде него куда больше шансов добиться расположения женщины вроде Ольги Старковой.

Сергей Андрулаки захлебнулся словами:

– Ложь! Такого рода клевета всегда окружает… Да, я с сожалением допускаю, что одно время Арнис мог иметь некие виды… Надежды определенного рода – поймите, они ведь не были знакомы до совсем недавнего времени, но… Господи, помилуй, да они же родственники!

– Не кровные, – рассеянно возразил Марк: что-то в словах поверенного пробудило его внимание – вот прямо сейчас, буквально миг назад – и тут же ускользнуло. – В отличие, к примеру, от Ольги и вас. Ведь вы ее кузен, не Язепса.

Андрулаки пошел пятнами.

– Я… я не…

Внезапно у Марка появилось ощущение растрачиваемого попусту времени – которого было мало: почему-то он чувствовал, что должен спешить, что времени почти не осталось.

– Сергей, вы имеете на Арниса что-то посерьезнее всей этой инцестуальной ерунды, с которой мне, честно говоря, категорически не хочется разбираться?

Поверенный, уставившись в угол, тяжко и часто задышал, словно только что бежал кросс. Марк понял, что ничего не добьется в этом кабинете. Ставка не сыграла.

– Отец хотел с ним помириться. Я был решительно против, но мои советы… – Поверенный не сводил глаз с углового книжного стеллажа, голос его теперь был тихим, но по-прежнему напряженным: – Незадолго до кончины у моего клиента появилась новая бизнес-идея. Естественно, я не был посвящен. Но это, по-видимому, должно было быть нечто великое. Он предпринял некие радикальные шаги, некую реорганизацию, даже переориентирование… И исполнился убеждения, что ему необходим… Ну, понимаете, помощник. Правая рука. Полагаю, проект был воистину грандиозен… – Поверенный судорожно вдохнул. – Одним словом, он связался с Арнисом, пригласил его для беседы. И – вы знаете, что произошло потом.

Андрулаки замолчал, глядя куда-то сквозь книги. Короткие пальцы продолжали теребить ручку.

– Так вам кажется, что отец рассказал Арнису о своих бизнес-планах? И Арнис убил его с тем, чтобы завладеть оригинальной идеей? – без обиняков спросил Марк.

Поверенный вздрогнул и оторвал наконец взгляд от книжных корешков.

– Мне не кажется. Я совершенно точно уверен, что мой клиент в общих чертах ввел сына в курс дела. Я сам готовил NDA.

Одна бровь Марка поползла наверх. Соглашение о неразглашении? Интересным все же покойный был человеком: фамилья, значит, фамильей, а табачок врозь.

А через секунду в голове у Марка взорвалась маленькая петарда. Арнис мог убить отца – а мог и не убивать. Но если все так, как говорит Андрулаки, значит, Арнису как минимум известен мотив. То, что он знает о бизнес-идее отца – это именно то, за что Старкова убили.

От ощущения, что надо спешить, уже кололо пальцы. Марк кивнул Андрулаки и подхватил куртку.

– Спасибо, Сергей. Вы помогли.

– Могу ли я надеяться… – начал было поверенный, но затем безразлично мотнул головой. – А впрочем…

Марк мог бы успокоить беднягу, заверить, что он не делится информацией. По крайней мере, без веской причины и явной выгоды, а разбалтывать секреты поверенного ему никакой выгоды нет. Но не стал этого делать. Страшилка про дядьку-ретривера работает – так лучше поддерживать ее в рабочем состоянии.

Он уже взялся за дверную ручку, когда за спиной снова раздался вялый голос Андрулаки:

– Инта… Если вам действительно нужна информация о наследовании, попробуйте поговорить с ней.

– С девочкой? – переспросил Марк, оборачиваясь через плечо и отчего-то слегка раздражаясь. – А она тут при чем?

– Мой клиент ее любил, – просто ответил Андрулаки. – Он многим с ней делился, хотя я, опять-таки, был категорически… Хм, да. Разумеется, он проводил четкую границу. Никаких сведений о бизнесе, никаких комментариев о делах, но в личном, семейном… Вряд ли я ошибусь, предположив, что с внучкой он был откровеннее, чем с женой.

В какой же, наверное, восторг это приводило жену, подумал Марк, и как же, если вдуматься, удивительно, что жертвой единственного убийства в доме стал кто-то не женского пола.

Раскрыв дверь, Марк еще разок обернулся:

– А какое у вас искусство, Сергей?

– Э-э… – Сбитый с толку, Андрулаки потер кончик носа. – Сават.

– Что-что?

– Сават, это такой как бы… французский бокс, – пояснил поверенный и с какой-то стеснительной гордостью прибавил: – И там можно ногами.

– Ну слава богу, – с серьезным видом кивнул Марк. – Ногами – очень хорошо. Успехов вам в нем.

Лишь выйдя из конторы на свежий воздух, он сообразил, что зацепило его внимание в словах поверенного: всего-то навсего слова «Господи, помилуй». Он и сам только что упомянул Господа всуе. И вспомнил, что хотел выяснить у кого-нибудь, как обстояло у Старкова с религией, но возможность, очевидно, была в очередной раз упущена. В наводящий уныние офис с дерганым поверенным Марк больше не вернется, однозначно.

Тем более теперь у него появилась для жарки рыбка покрупнее.

2

Майя всю жизнь очень плохо видит в темноте. Она крадется по крыше, буквально дыша в спину Давиду, чтобы не ступить куда не надо.

Сперва он еще пытался ее отговорить, но очень быстро отступил. Хотя, конечно, он прав. Что ей теперь делать в клинике? Майя не знает. Знает только, что собирается попасть туда как можно скорее.

Давид ложится на живот и, заглянув через край, осторожно осматривает территорию. Ночь безлунная, но небо чистое, черное. Времени – три часа, октябрь. Не надо быть Майей, чтобы уже на расстоянии собственной руки ничего вокруг не видеть.

Давид лезет вперед.

Не глядя, как он спускается, Майя слышит лишь слабые шорохи, а затем едва различимый шум прыжка на гравий. Отрешенно повторяет тот же трюк. Она почти не думает о том, что делает: руки-ноги движутся сами, наверное, снова сказывается пресловутая ОФП полли. Когда кирпичные выступы под ногами заканчиваются, Майя повисает на руках, перебирает ими, выступы снова заканчиваются, она разжимает пальцы, пружинисто спрыгивает. Ниндзюцу от грандмастера клиентской удовлетворенности.

На месте антитеррора она бы тоже еще немного понаблюдала за замком, хотя слишком усердствовать с этим не стала бы: после той гражданской войны, которая здесь разгорелась, вряд ли в окрестностях осталось много объектов для наблюдения. Давид скользит вдоль стены здания, прячется в тени. На углу тормозит, и Майя, прищурившись, с грехом пополам различает два транспорта, которые стоят с выключенным всем со стороны главного входа. Давида это не обескураживает – очевидно, он и ждал увидеть нечто подобное, – так что они с Майей разворачиваются и обходят замок, двигаясь уже в противоположном направлении. С другой стороны никаких транспортов нет. Часовых (да