Трагедия русского офицерства - Сергей Волков

Некоторые списки[1112] содержат более подробные данные и пригодны для сопоставления. По Владимирской и Тверской губерниям представлены выпускники 16 военных училищ и 48 школ прапорщиков, наибольшее число приходится на Александровское (21) и Алексеевское (12) училища, 2-ю (13) и 4-ю (16) Московские школы прапорщиков, по 8 выпускников — Виленское училище и 2-я Тифлисская школа прапорщиков, по 6 — Павловское училище, 5-я Московская и Ораниенбаумская школы прапорщиков. По годам производства в офицеры есть сведения по Тверской губ.: из 74 чел. 23 (31,1 %) — в 1917 г., 25 (33,8 %) — в 1916, 17 (23,0 %) — в 1915, 4 (5,4 %) — в 1914, 5 (6,8 %) — до войны. По гражданскому образованию из 25 офицеров Витебской губ. реальное училище или гимназию окончили 4 чел., институт — 1, кадетский корпус 2, средние специальные заведения 4, остальные 14 (56 %) — городские, народные училища и низшие школы. (Другие данные представлены в таблицах 21, 22, 23.)

Основная масса служивших у большевиков бывших офицеров была представлена пехотинцами, составлявшими большинство русской армии. Пехота понесла наибольшие потери и обладала наименьшим процентом кадровых офицеров (кроме командиров полков и некоторых батальонов она их практически и не имела). Именно в пехотных полках, где служили почти все большевистски настроенные офицеры, начался и свершился развал армии. Латышские полки ударная сила большевиков, перешли им на службу с большинством своих офицеров (за исключением старших), в 7-м полку они занимали все должности до ротных включительно. В июне 1917 г. во всех латышских полках было 726 офицеров, чиновников и врачей, а когда была сформирована красная Латышская дивизия, среди старшего комсостава 104 (из 259 чел.) были офицерами (остальные несколько сот офицеров составляли средний комсостав), да еще многие офицеры-латыши служили в других частях[1113]. Исключение составляла только гвардия и гренадерские полки (из состава некоторых из них, чем впоследствии гордились полковые объединения за рубежом, ни один офицер не служил у красных, в частности, не служил у красных ни один офицер Эриванского гренадерского полка[1114]), из которых в Красной Армии служило в общей сложности лишь несколько десятков младших офицеров.

Кавалерийских офицеров у большевиков было очень мало. Относительно небольшие потери и более специфический социальный состав (высокий процент окончивших кадетские корпуса потомственных военных) способствовали сохранению в ней духа русской армии до самого ее развала, и большинство офицеров кавалерии стали добровольцами белых армий. У большевиков были лишь единицы из старших кавалерийских офицеров, и всего несколько десятков офицеров армейской кавалерии, а гвардейцев почти вовсе не было. Было, правда, некоторое число младших казачьих офицеров военного времени.

Артиллерия представляла такой род войск, на командные посты в котором менее всего могли быть назначены лица, не обладающие специальной подготовкой. Но, хотя по своему составу артиллерия почти не отличалась от кавалерии, большевикам удалось мобилизовать довольно много артиллерийских офицеров. Объясняется это главным образом тем обстоятельством, что в состав артиллерии входили множество частей и учреждений вспомогательного характера, располагавшихся в столицах и крупных городах, где их личный состав и был застигнут большевистской мобилизацией (как уже упоминалось, в Москве артиллеристы и инженеры составляли 2/3 всех офицеров). Поэтому острого дефицита в артиллерийских кадрах красные никогда не испытывали, почти все даже полевые командные должности занимались бывшими офицерами (в Латышской дивизии из 38–24, в т. ч. все командиры батарей).

Сказанное выше об артиллерии в не меньшей степени относится и к инженерным войскам, войскам связи и прочим техническим частям, специалистам топографической, геодезической и иных служб, еще теснее привязанных к Москве и Петрограду. Только в собственно инженерных войсках, не считая офицеров, приданных общевойсковым частям, служило 80 военных инженеров и 360 бывших саперных офицеров и техников. В целом подобных специалистов у большевиков было едва ли меньше, чем в белых армиях. В красной авиации также подавляющее большинство составляли бывшие офицеры. К началу 1919 г. во фронтовых частях воздушных сил они составляли: среди летчиков — 80 %, среди командиров отрядов — 60, среди начальников авиации фронтов и армий — 62 %[1115]. В целом среди старших специалистов (генералов и штаб-офицеров) родов войск (кроме пехоты и Генштаба) абсолютно преобладали инженеры и артиллеристы[1116].

Относительно офицеров Генерального штаба имеются наиболее точные данные (ибо эти офицеры включались в специальные списки не только в русской, но и в Красной армии). Объективные данные тут следующие. В последнем «Списке Генерального штаба» на 8. 02. 1917 г. числилось (без учета находящихся в плену) 1528 ч (641 генерал, 609 штаб — и 278 обер-офицеров), до 25. 10. 1917 г. было переведено в Генштаб 81, погибло 25 и уволено 90 офицеров. 27. 06. 1918 г. уже при большевиках в ген. штаб было переведено 133 ч (из 158 закончивших курсы 23. 03. 1918 г.), а 305 чел. окончили академию в армии адм. Колчака. [1117]. Итак, к моменту большевистского переворота офицеров Генштаба насчитывалось 1594 (уволенные за «реакционность» никуда ведь не исчезли и не только принимали участие в гражданской войне, но среди них был весь цвет командования белых армий), и в годы гражданской войны к ним добавилось 438. По советским спискам лиц Генштаба, служивших в Красной армии значится: на 15. 07. 1919 г. 418 чел. (в дополнительном списке по Украине на 1. 09. 1919 г. 70), а на 7. 08. 1920 г. — 407 (в т. ч. 21 чел. не относящийся к офицерам ген. штаба).

Мобилизовать генштабистов было проще всего, поскольку большинство служило в штабах и управлениях Москвы и Петрограда или оказалась после революции в этих городах. В советской печати приводились данные, что к лету 1918 г. в Красной Армии бывших офицеров Генштаба служило 98 чел., а к 30 июня (их призывали прежде всего) — 232, осенью — 526 (в т. ч. 160 генералов и 200 штаб-офицеров). В дальнейшем, после расстрелов и переходов к белым их число уменьшалось (см. выше данные списков)[1118]. Большинство генералов и штаб-офицеров Генштаба служило в центральных штабах и управлениях: летом 1919 г. из 178 бывших генералов (в т. ч. 9 генералов от инфантерии, 42 генерал-лейтенанта и 127 генерал-майоров) на фронте находилось 37 (21 %), из 130 штаб-офицеров — 54 (41 %), из 109 капитанов — 65 (60 %)[1119]. Г. Х. Эйхе писал, что из 1600 офицеров Генштаба к концу 1917 г. было взято на учет около 400, а фактически работало 323, из них только 131 в действующей армии, «все же остальные оказались на стороне наших противников»[1120].

Вообще же число и доля офицеров Генштаба, служивших у большевиков, определялись по-разному в зависимости от методики подсчета и подхода к определению их исходного общего числа — назывались 21 % (А. К. Баиов[1121]), 24 % (А. А. Зайцов[1122]), 33 % (А. Г. Кавтарадзе[1123]). Последняя цифра наиболее полно учитывает служивших у большевиков (639 чел.), включая всех, когда-либо (хотя бы самое непродолжительное время в деле отражения германского наступления) сотрудничавших с ними с ноября 1917 г., но не учитывает участников гражданской войны в белой армии из уволенных из армии Временным правительством. Среди всех офицеров ген. штаба, остававшихся в живых к концу 1917 г. и пополнивших их ряды в годы гражданской войны (2022) доля служивших у красных составит поэтому 31,6 % (в действительности несколько меньше, т. к. в общем числе ген. штабистов не учитывались попавшие в плен до 1917 г.), если же считать только тех из них, кто не перешел к белым (475 чел.), то 23,5 %.

Специфика флота, как известно, такова, что здесь замена офицера любым другим лицом практически невозможна. Если в других родах войск большевиками широко использовались наиболее способные и опытные унтер-офицеры, то командовать кораблем, быть штурманом или корабельным инженером такие лица не могли. Но красный флот, состоявший преимущественно из озерных и речных флотилий, был невелик, и бывших офицеров для него вполне хватало. Морских офицеров у большевиков было (несмотря на традиционно весьма аристократический их состав и то, что во флоте не практиковалось во время войны производство из унтер-офицеров и матросов), в общем-то, довольно много — благодаря тому, что абсолютное большинство их было сосредоточено в Петрограде, Кронштадте и других местах, с самого начала находившихся под властью большевиков. Поэтому в красном флоте почти все соответствующие должности замещались офицерами. К марту 1921 г. из 8455 ч комсостава 6559 служили ранее на флоте, в т. ч. 128 адмиралов и генералов, 261 капитан 1-го ранга, 388 капитанов 2 ранга, 389 старших лейтенантов, 338 лейтенантов, 901 мичман, 953 инженер-механика, 171 корабельный инженер, 112 гидрографов, 44 офицера корпуса морской артиллерии, 3 штурмана, 1224 чина по адмиралтейству, 968 мичманов военного времени, 194 мичмана военного времени по механической части, 485 прапорщиков флота[1124].