Трагедия русского офицерства - Сергей Волков

Ввиду угрозы германского наступления ряд генералов предложили начать формирование надежных отрядов из остатков старой армии, однако это предложение было отвергнуто большевиками из опасения, что такие части могут быть повернуты против них. В дальнейшем форма организации была найдена в виде так называемой «завесы». Главную роль в ее организации и в привлечении офицеров на службу большевикам на этом этапе играла группа генералов во главе с М. Д. Бонч-Бруевичем (руководствовавшихся частью изложенными выше, а частью карьеристскими соображениями), прибывшая в составе 12 человек 20 февраля 1918 г. из Ставки в Петроград и составившая основу штаба Высшего Военного Совета. Как писал сам Бонч-Бруевич, «завеса» «являлась в то время едва ли не единственной организацией, приемлемой для многих генералов и офицеров царской армии, избегавших участия в гражданской войне, но охотно идущих в «завесу», работа в которой была как бы продолжением старой военной службы». В значительной мере привлечение велось путем уговоров и убеждений друзей и сослуживцев, и вагон, где располагался штаб ВВС был справедливо окрещен «генеральской ловушкой». Поскольку «подавляющее большинство генералов и офицеров считало службу в Красной Армии не только неприемлемой, но чуть ли не позорной», разговор, как свидетельствует, Бонч-Бруевич, был всегда один и тот же: «Да вы поймите, Михаил Дмитриевич, что не могу я пойти на службу к большевикам, ведь я их власти не признаю. — Но немецкое-то наступление надо остановить, — приводил я самый убедительный свой довод. Конечно, надо. — Вот и отлично, — подхватывал я, — значит, согласны… Ничего я не согласен, — спохватывался посетитель, — да если я к большевикам на службу пойду, мне и руки подавать не будут… В конце-концов упрямец соглашался со мной и со всякими оговорками принимал ту или иную должность в частях «завесы»[1083]. Подобным путем и оказались в Красной Армии несколько тысяч офицеров (большинство из тех «добровольно вступивших в Красную Армию», о которых так любили вспоминать советские историки), считавших, что они идут служить делу продолжения войны с немцами. В дальнейшем же, с введением поголовной мобилизации офицеров и террора, им уже некуда было деваться и, когда отряды «завесы» были развернуты в дивизии и использованы в гражданской войне, их желания уже ничего не значили.

Штаб, образованный при руководителе ВВС Бонч-Бруевиче, насчитывал до 60 бывших генералов и офицеров. Районы «завесы» делились на отряды, служба в которых для бывших офицеров протекала в чрезвычайно тяжелых условиях, т. к. составлявшая их распустившаяся «вольница» была скорее склонна поднять своих командиров на штыки, чем выполнять их приказания. Бывшие офицеры, назначавшиеся на командные посты в отрядах «завесы», на местах часто арестовывались, а то и расстреливались. При попытках поднять дисциплину в своих отрядах некоторые бывшие офицеры (Беретти, Врублевский, Румянцев, Степанов, Пшерадский и другие) были убиты. 27 марта 1918 г. в печати («Рабоче-Крестьянская Красная Армия и Флот») было опубликовано извещение о привлечении на службу бывших офицеров, для чего они должны были подать заявления в любой военкомат с указанием, на какой должности они желали бы служить. Списки подавших заявления публиковались в печати на предмет «отвода» со стороны желающих. Решение принималось созданными 5 апреля аттестационными комиссиями.

В несколько иных условиях проходил этот процесс в Сибири, где большевики не были особенно сильны, и где отсутствовал «немецкий» фактор. Хотя и здесь практически всеми красными отрядами командовали бывшие офицеры, сколько-нибудь заметного желания офицеров служить у красных не наблюдалось. Как констатировал советский исследователь, «одна за другой становились известны измены штаб-офицеров и участие в заговорах младших офицеров» (единственным из генералов, вставшим на сторону Советов и не перешедшим к белым летом 1918 г. был ген. Таубе). В печати даже появлялись открытые письма офицеров с демонстративным отказом служить в Красной Армии (в частности, письмо подполковника Б. А. Павловского большевику Маслову в издававшемся в Троицкосавске «Еженедельном листке объявлений с телеграммами» 21 февраля 1918 г.)[1084]. Всего считается, что за «добровольческий» период формирования Красной Армии (с января по май) в нее поступило 8 тыс. бывших офицеров (к середине июня — около 9 тыс.)[1085]. (О происхождении этой цифры будет сказано ниже.) Эта группа обычно характеризуется как «сразу же добровольно перешедшая на сторону Советской власти». Однако почти все они поступили в связи с необходимостью дать отпор немецкому наступлению во второй половине февраля 1918 г. [1086] и не могут считаться более симпатизирующими советской власти, чем призванные позже по мобилизации. Высказывалось, впрочем, утверждение, что в период добровольного комплектования Красной Армии в нее вступили только 765 офицеров[1087].

С лета 1918 г. большевикам, несмотря на крайнюю антипатию к бывшим офицерам, пришлось перейти к их мобилизации в массовом порядке. Условия для этого были самые благоприятные, ибо в крупных городах, находящихся под контролем большевиков, скопилось очень много офицеров, вернувшихся к своим семьям. Принятие на учет бывших офицеров последовало по приказу Наркомвоена от 7. 05. 1918 г. № 324[1088]. В Москве, по сообщению «Известий ВЦИК», на 15. 06. 1918 г. было зарегистрировано около 30 тыс. офицеров (в т. ч. 2500 кадровых), 2/3 которых принадлежали к артиллерии и другим специальным войскам. Первый декрет о призыве офицеров, военных врачей и военных чиновников был издан 29 июля 1918 г. Речь шла о лицах 1892–1897 гг. рождения в Московской, Петроградской, Владимирской, Нижегородской, Архангельской, Вяткой и Пермской губерниях и 51 уезде Приволжского, Уральского и Западно-Сибирского военных округов[1089]. Затем последовал декрет СНК от 1 октября 1918 г. (носивший общероссийский характер и касавшийся лиц, не достигших к 1. 01. 1918 г. 40 лет), приказы РВСР от 11 сентября (№ 228) призыв лиц 1890–1897 г. р. (а 22. 09 — еще пяти возрастов 1897–1901 г. р.) и 3 ноября (№ 275) 1918 г. Военные чиновники призывались по тем же декретам и приказу РВСР от 11 сентября 1918 г. № 4 и от 28 декабря того же года № 485. Врачи — по декретам СНК и приказам РВСР от 29 июля, 29 августа, 12 ноября, 7 и 28 декабря 1918 г. Мобилизации проходили и на Украине, в «Известиях Всеукраинского ЦИК» с 1 по 18 августа 1919 г. публиковались списки нескольких сот призванных врачей и фельдшеров.

Во всех местностях, находившихся под контролем большевиков, проводились регистрации офицеров, которые, не желая служить, часто скрывали свои звания. Далеко не везде мобилизация была проведена успешно (чем и объясняется неравномерность картины призванных по военным округам). Подавляющее большинство офицеров служить большевикам, тем более в условиях, когда речь шла не о противодействии немцам, а гражданской войне, естественно. не желало. В докладе Бонч-Бруевича от 8 июля 1918 г. констатируется: «Бывшие кадровые офицеры в подавляющем числе воздерживаются от поступления в новую армию, и количество изъявивших желание служить не составляет, по некоторым донесениям, и 10 % зарегистрированных»[1090]. С апреля 1919 г. действовали особые комиссии по учету бывших офицеров, задачей которых было выявлять направлять в армию всячески стремящихся этого избежать бывших офицеров, находившихся на тыловых должностях, службе в гражданских учреждениях, а также скрывающих свои чины. По приказу РВСР от 2 июля 1919 г. об учете офицеров, с июля 1919 по январь 1920 г. по всей стране было взято на учет 29652 человека, из которых 14984 отправлено на фронт.

По сведениям мобилизационного управления Всеросглавштаба призыв офицеров выглядел так (см. таблицы 16, 17, 18, 19, 20[1091]). Затем известно, что на 1. 09. 1919 г. призвано было 35502 бывших офицера, 3441 военный чиновник и 3494 врача[1092], Всего же с 12 июля 1918 по 15 августа 1920 г. в Красную Армию было призвано 48409 бывших офицеров, 10339 военных чиновников, 13949 врачей и 26766 чел. младшего медперсонала[1093], т. е. 72697 лиц в офицерских и классных чинах. Эти цифры признаны в последнее время в советских официальных изданиях как наиболее достоверные и никем не оспариваются[1094].

Сложнее дело с определением общего числа служивших в Красной армии бывших офицеров. Иногда оно признается равным числу призванных, но обычно добавляются пресловутые 8 тыс. «поступивших добровольно» и пленные офицеры белых армий, каковых в 1921 г. было учтено 14390 человек (из них до 1. 01. 1921 г. 12 тыс.)[1095]. Встречаются поэтому утверждения, что в 1920 г. в армии было более 68 тыс. офицеров[1096], что к концу гражданской войны из 130 тыс. комсостава бывшие офицеры составляли более половины[1097]. К концу гражданской войны численность бывших офицеров без достаточных оснований оценивается в советских работах обычно в 70–75 тыс. чел. [1098].