Семейные тайны - Чингиз Гусейнов

А потом и скажет: "Вам бы гордиться!.." И прочее…

- …да, принимают за Айшу, как-то приезжал тут один,- ВОТ И ПОВОД РАССКАЗАТЬ, но Расул прервал ее:

- А когда во второй раз?

- В прошлом году осенью…- И задумалась. А затем как бы про себя произнесла: - Да, Джанибек и косари… Расул насторожился:

- Ты о чем?

- Машину словно подняли высоко-высоко, и колеса крутились вхолостую. А похоронная процессия стоит и ждет.

- И ты видела?

- Хоронили Устаева.

Сказать ей: "И я был там, видел!"

- Вот бы, подумала, на денек Джанибека к косарям!..

- Чтоб спел им?

- А разве Джанибек поет? - удивилась Асия.

- Когда-то у него был прекрасный голос, запомнил: "Я тень на дороге любимой, никто меня не поднимет…"

- Да, приехал Джанибек к нам осенью, а у меня в поле палатка, круглые сутки там, и поле кишит, все вышли, и дети скоро пойдут. И он у меня спрашивает: "Что же вы неправду мне сказали?"

А я ему: "Мне казалось, что у моих сестер, а их у меня пять",- и как дошла до Лейлы, о том, что в кукольном театре куклы шьет. "Это какая же?" переспросил. "А за Расул ом которая",- ответила, и смотрю - ушел в себя, уставился на меня, глаз не сводит, а я про других сестер, "так вот, мне казалось, что у моих сестер есть знатная сестра, и это я", в шутку обращаю разговор, потому что в первый раз зло меня взяло, "знатные сестры". Промолчал.

"Ну как с нулями?"

"Будут",- говорю ему. "Нам-то что,- я ему снова,- мы можем и не отдохнуть, даже полезно, когда в здоровом теле здоровый дух, а вот земле, когда ж она отдохнет?!"

И вдруг такой взгляд, ты знаешь, а мой председатель бледный стоит, перепугался: если не дашь нули, уходи, не успеешь заявление даже сочинить. Джанибек ведь сам иногда - как с куклами: посмотрит на приглянувшегося, узнает предварительно, откуда родом, и подумает: "А мы бороду ему отпустим!" Худо, если скажет: "Придется х сбрить бороду!" Но это полбеды, а если к бороде' еще и усы - пиши пропало! (Да, вынул голыми руками, как индийский маг-врачеватель, КРАСНУЮ ДУШУ и - в сейф! иди теперь гуляй, как чучело соломенное без души, пока не выкупят на аукционе, о чем ни Расул, ни тем более Асия, даже Айша, не ведают.

- Что же дальше? -. торопит Расул, а она молчит.

"Вот и расскажи!"

- Дальше? Только отошел от меня, как из рабочей бригады мужчина, щупленький такой, подходит.

"Как? И вы здесь?!" - спрашивает.

"Извините,- я ему,- но мы с вами незнакомы!"

"Незнакомы?! Скоро же вы забыли, как торжественно обещали ускорить получение жилья! Конечно, где ж вам помнить меня?" - Ну, ясно, думаю, спутал с Айшой!..

- Чего ты мне это рассказываешь, Асия?! "А то, что это хозяин твоей квартиры теперь".

- С ножом будто, приставил лезвие к горлу, вы, мол, в хоромах живете, а я!., и про свою хибару!., ну я и, будто кто мне велит, за свой род расплачивайся, кстати, и об Аббасидах он мне, а я, успокойтесь, говорю ему, до вас уже один любимый мною человек, тебя имея в виду, сказал: "Династия Аббасидов".- Умолкла Асия, никак не решается сказать: "Обменяла я вашу квартиру на его".- Ну, и о семье своей, я была потом у них, такие смышленые ребята! окружили меня!.. "Не идти же снова в исполком!" одна комната, и та на шумную улицу! "Нет, не могу сказать".

- И ты решила им помочь?

"Вы ж все равно не живете в своей квартире и никогда жить не будете",- но не решается никак сказать Расулу.

- Непременно помогу! УЖЕ ПОМОГЛА!

- Усыновишь кого из детей, что ли? - и ехидно-пытливый взор.

- При живых-то родителях!

- А что?

- Если ты можешь еще шутить, долго тебе жить, Расул! СКАЖИ!

Тотчас помрачнел:

- Увы!..

- Я надеюсь, что если слухи верны… то тебе, очевидно, дадут новые хоромы.

- Я ничего не знаю, Асия. Не пойму сейчас, где я? Кто я?.. Пошли! ПОТОМ!

- Сейчас увидишь моих стариков.

- Стариков?!

- Ну да, мать и отец Ильдрыма.

- Ты не сказала, как мать зовут,- пока шли по узкому тупику. Ослышался?!

- Чего вдруг остановился?

- Ты сказала - Ниса?

- Да, а что? - "Это месть Дали! Да, да, месть".- Здесь осторожно,предупредила, взяв его за руку.- В яму не угоди.

- Постой, Асия, я хочу спросить.

- ; Что еще тебе?

- Ты счастлива?

- Ну, раз пошли такие вопросы!..- Асия, повернув к нему голову, улыбнулась, и тут он вдруг подумал, глядя на нее, а вернее, увидев глазами Ильдрыма, что она красива: и чистые линии губ, и нежное матовое лицо, и во взоре, вспыхнувшем сейчас, затаенная страсть.- Это долгий разговор, Расул. Но когда человек задается такими вопросами, ему определенно надо протянуть руку помощи.

- Но в чем твое счастье? - допытывался Расул.

- Помнишь, ты говорил мне: "Легко видеть, как другие. Мол, не я, а другой. И пытаться изменить то, что вовне тебя. А как быть с тем, что внутри?" Помнишь?

- Не очень.

- А ты вспомни! Потом я обиделась на тебя, когда ты сказал: "Что ж, начни со своих сестер!.."

- Теперь вспомнил: "Легко других, а ты начни с себя".

- И как? Начал?

- Вчера этот же вопрос я сам задал себе.

- И каков был ответ?

- Такое начало, что впору подвести черту. Но ты не ответила мне: в чем твое счастье?

- Честно говоря, некогда об этом подумать. Я вижу, что я делаю, и знаю, что это надо мне, родителям Ильдрыма, всем нам, а другое… шелуха и все прочее,- поиграла рукой.- Что ты смотришь так на меня? Еще влюбишься!

- Начала с самой себя, и что же?

- Я еще не начала, только собираюсь.

- А не поздно?

- Не поздно никогда… Ну, пошли.

- Мама, я привезла Ильдрыма!

- Наконец-то! - встрепенулась старуха, села на кровати и протянула руки к Расулу.- Дождалась тебя! - И обхватила его.

- Ты забыла, мама, я же был у тебя недавно.

- Да, был, но не захотел меня будить, знаю…

- Я простужен немного, мама.- Все, что сказала ему Асия.

Комната полутемная, две кровати, и стеганые одеяла без пододеяльников, она слепа, а его трясет какая-то безудержная дрожь, но глаза ясные. Асия отцу знак, палец на губы, и он понимающе замотал головой, что-то залепетал.

- С кем он говорит, дочка? Его понимает лишь Асия.

- Ильдрым приехал не один, я и Расула привезла.

- А кто такой Расул?

- Расула забыла? Муж Лейлы, моей сестры… Да ладйо, не отвлекайся, радуйся, сын приехал!

Она прижала сына к груди, не отпускает, а ему неудобно сидеть, сетка кровати придавилась, но он терпит, одной рукой упирается в подоконник, а другой обнял старуху, гладит ее иссохшую спину, от нее пахнет слезами как сыростью.

- Волосы у тебя стали такими жесткими!

- Это от моря, мама, ветер соленый.

- Они пахнут нефтью… Ты останешься на ночь?

- Если его срочно не вызовут, мама,- вступила Асия.

- Понимаю, понимаю,- закивала мать.

- Я никуда не уеду, мама.- Так велела Асия.

- Работа есть работа.

- И копченую колбасу тебе привез.- Это он решил сам, а она вдруг отстранилась.

- Колбасу?! А я разве ем колбасу?

Асия ему какие-то знаки делает, ее разбирает смех.

- Он оговорился, мама, это я просила.

- Где ты, Ильдрым? - Он отсел на минутку.

- Я здесь, мама.

Тускло горит лампа, еле освещая голые стены, две кровати да стол и стулья. И ничего больше. Как живут?! И как Асия управляется?

- Вот и мечусь между ними, теперь видишь?

- Но ты же целый день в поле!

- Целый не целый, а работы хватает. А когда меня нет, он за нею присмотрит.

У старика жесткая седина, давно не бреется, он понимающе смотрит на Асию, руки трясутся, кивает и кивает головой, что-то пытается объяснить.

- Помогает тебе кто?

- А как же? Соседи…

- Ильдрым, сядь ко мне, скажи что-нибудь.

- Ты видишь сны, мама?

- Сны? - встрепенулась.- Да, вижу.- И заплакала.- Вижу тебя маленьким, сынок. Вот и сегодня ночью чуял ) сердце, что приедешь. Ты бежишь по берегу моря, а я не могу тебя догнать.

А старик все хочет сказать что-то.

- Что ты говоришь? - И Расулу: - Это он о Сабире!

Тот вздрогнул:

- О Сабире?!

- Ну да, он тебе Сабира читает, наизусть помнит! - И к старику: - А почему ты именно эти строки читаешь? Тебе б уколоть кого!

"Строга с ними Асия,- подумал Расул.- Ну да, как дочь".

- Ладно, я скажу ему, отстань! - оборвала старика.- А ты давай не эти колючие, другие!

- Какие он читает, Асия?

- Ну, насчет колеса фортуны, которое вспять, ты должен помнить.- И смотрит удивленно.- Забыл?

Старик произносит непонятные слова, больше - мычание, кровать ходуном ходит, руки дрожат, и он вскидывает голову, привлекая к себе внимание Асии.

- Я же сказала, отец, он знает эти строки, да, да, знает! - И отмахнулась от него.- Довольна, мама?

- Он похудел, Асия, какой худой стал!

- Ну что ты говоришь? Смешно даже! И никакой не худой, а нормальный! Шепчет на ухо Расулу: - Ты не устал? Потерпи, скоро уедешь! - Ох и рассердятся они с Лейлой, когда узнают: "Как ты посмела? Кто тебя надоумил?!"