Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Из-за финансовых трудностей в команде появился еще один тип участников.

Чтобы найти деньги, Скотт, следуя примеру Шеклтона, брал в экспедицию добровольцев, готовых заплатить за себя[57]. Так к экспедиции присоединились два человека, каждому из которых это стоило одну тысячу фунтов стерлингов. Одним из них стал недавний выпускник Оксфорда Эпсли Черри-Гаррард, кузен Реджинальда Джона Смита, издателя Скотта, и близкий друг Уилсона. Скотт предпочитал получить деньги Черри-Гаррарда без него самого. Но Уилсон вступился за друга, очевидно, призвав на помощь Смита.

Смит и Уилсон в этой ситуации явно больше думали о том, чтó экспедиция может сделать для Черри-Гаррарда, чем о самой экспедиции. Юноша страдал от подтачивавшего его силы воспитания, оказавшись между молотом и наковальней – тиранией отца и мягким деспотизмом матери и сестер. Это сделало молодого человека слабым и инфантильным. Уилсон надеялся, что Антарктика пойдет ему на пользу, укрепив его и физически, и психически.

Еще одним платным добровольцем стал капитан кавалерии Лоуренс Эдвард Грэйс Оутс, воспитанник Итона, выходец (как и Черри-Гаррард) из семьи землевладельцев, состоятельный, но расточительный человек. Он был офицером 6-го Иннискиллингского драгунского полка, играл в поло, хорошо стрелял, любил поохотиться, имел яхту и пару скаковых лошадей – одним словом, развлекался так, как это было принято в то время в его кругу. Гораздо более необычным казалось то, что он одним из первых в Британии начал водить мотоцикл. Кроме того, он показал себя новатором еще в одном деле, построив в Гестингторпе, загородном доме Оутсов в Эссексе, частный бассейн. В целом Оутс был тихим, самодостаточным и неглупым человеком, хотя иногда любил при случае притвориться туповатым любителем лошадей.

Оутс совершенно не был похож на типичного романтического школьника, которых часто привлекают полярные экспедиции. На самом деле он вообще не был романтиком. И оказался начисто лишен ханжества, представляя собой тип рационального сквайра образца восемнадцатого века, случайно рожденного на рубеже века двадцатого. Со школьных лет он презирал снобизм и манерность. Как-то его представили герцогу Коннаутскому, который спросил, был ли Оутс знаком с его сыном в Итоне. На что Оутс простодушно ответил: «Нет. Не стоит ожидать, что я знал там каждого».

Оутс принимал участие в Англо-бурской войне и был серьезно ранен в бедро. Находясь в Индии, записался в антарктическую экспедицию, остро ощущая скуку мирного времени и трезво оценивая свои шансы на повышение по службе:

…если тебе повезло знать одного-двух джентльменов в военном ведомстве, а еще лучше – их жен, армейская служба может оказаться даже забавной, а если нет, то лучше оставаться дома.

Именно такой склад ума и заставил его присоединиться к Скотту. Зерно интереса к полярным исследованиям мог заронить в его душу отец, который, будучи заядлым путешественником, однажды отправился на яхте к Шпицбергену.

Отец Оутса умер, когда тот был еще подростком. С тех пор мать и сын стали очень близки. Чтобы она меньше тревожилась, Оутс превратил объявление о своем обращении к Скотту в легкомысленную шутку, тем не менее в его словах была заметна и серьезная, откровенная мысль:

Это мне и в армейской карьере поможет – ведь если им понадобится человек для смывания этикеток с бутылок, они скорее возьмут того, кто был на Северном полюсе, чем того, кто не уходил дальше ближайшего километрового столба.

Оутс стремился к тяжелой работе и к чему-то новому, а Скотт искал человека, способного ухаживать за лошадьми. Казалось, Оутса послало само провидение – его приняли, как и Боуэрса, заочно. Скотт попросил военное министерство отпустить Оутса, что в итоге было выполнено при условии, что он сам оплатит свое возвращение на родину и отправку в Индию человека себе на замену. Оутс с удовольствием согласился на это, ведь даже с учетом затрат в тысячу фунтов стерлингов участие в экспедиции было дешевле, чем два года армейской жизни.

В начале мая он появился на корабле «Терра Нова», который стоял в вест-индских доках Лондона. Пересуды начались еще до его прибытия. Оутс сам весьма точно выразил их суть – «кавалеристы нечасто принимают участие в таких представлениях». Согласие драгунского капитана из высшего общества присоединиться к предприятию, организованному представителями среднего класса, обещало интересные перспективы. Он справился с ситуацией в своем стиле, появившись на судне в потертом котелке и странном плаще, застегнутом на все пуговицы. Крин, один из матросов, в это время оказался на палубе и

никогда бы не подумал, что он был офицером, поскольку они обычно более подтянуты. Мы решили, что он фермер. Он был… таким приятным– в общении, таким дружелюбным, в точности как один из нас, но – о да! – он был джентльменом, просто джентльменом и всегда джентльменом!

В начале марта Скотт поехал в Норвегию для испытаний автомобиля, попутно планируя купить мех и сани. В Христиании, перед отъездом в Фефор, он встретился с Нансеном, которому теперь стала понятна стратегия британцев.

Скотт никогда не нравился Нансену – хотя ему определенно пришлась по душе Кэтлин, сопровождавшая мужа. Тем не менее он был человеком милосердным (в греческом смысле) и не мог холодно взирать на то, как человеческое существо обрекает себя на гибель. Планы Скотта – по крайней мере, первоначальные – были абсурдны. Его иррациональное недоверие к собакам, его нелепая надежда на лошадей, его слепая вера в непроверенные в холодном климате возможности бензиновых двигателей – все это, казалось, должно было привести к неминуемой гибели. Нансен чувствовал, что ему придется спасти Скотта от самого себя. К тому же еще один норвежский полярный новичок тоже нуждался в небольшой помощи.

Это был Триггве Гран, который в двадцать лет начал организацию собственной экспедиции. Его интерес к полярным исследованиям возник благодаря влиянию капитана Виктора Бауманна, который плавал с Отто Свердрупом во второй экспедиции «Фрама». Гран познакомился с Бауманном, будучи кадетом норвежского военно-морского флота. Но действовать начал благодаря Шеклтону. Гран увидел его в октябре 1909 года, когда тот приехал в Норвегию, чтобы прочесть в Христиании лекцию о своем путешествии к полюсу и о том, как он попал в точку, находившуюся почти на расстоянии прямой видимости от него.

Полтора часа я был прикован к своему месту. Благодаря рассказу и фотографиям я, кажется, стал свидетелем сказки, воплотившейся в жизнь. Воистину Антарктика – это место, где историю должны творить норвежские лыжники.

Амундсен тоже присутствовал на этой лекции, и спустя годы леди Шеклтон вспоминала, что никогда не забудет выражения его лица во время выступления мужа:

Он не сводил с лица мужа своих проницательных глаз, и когда Эрнест процитировал строку Роберта Сёрвиса «в мире не счесть путей», таинственная– тень смягчила его взгляд – взгляд человека, имевшего четкое представление о будущем.

До отъезда Шеклтона из Христиании Гран успел встретиться с ним.

Я прямо спросил, посоветует ли он мне отправиться на юг по собственной инициативе в таком юном возрасте и с учетом моего небольшого морского и лыжного опыта. Ответ Шеклтона заставил мое сердце бешено заколотиться: «Послушайте, мой юный друг, – сказал он, – я не советую Вам делать этого, но все-таки скажу честно. Если Вы сможете найти людей настолько опытных, что они приведут Ваш корабль к Барьеру Росса, Ваша юность станет лишь преимуществом». И затем Шеклтон продолжил: «Сейчас готовится английская экспедиция под руководством капитана Скотта, предположительно, она отправляется в путь следующим летом. Необходимо действовать быстро. Можете рассчитывать на мою помощь».

Должно быть, Шеклтон неожиданно для себя потерял бдительность, если так открыто посоветовал совершенно незнакомому человеку конкурировать со Скоттом, ведь обычно он скрывал от посторонних обиду на соперника. Возможно, это было вызвано восторженным приемом, оказанным ему в Христиании, факельным шествием в его честь и эмоциональной речью Амундсена: «Нигде сердца не наполнятся к Вам таким большим теплом, и, возможно, ни одно общество не будет лучше подготовлено, чтобы оценить Ваши свершения», – так звучали слова, более всего растрогавшие Шеклтона.

Впечатлительного юного Грана потрясли те же слова – как и сама встреча с Шеклтоном, после которой он тут же заказал постройку корабля. Он был достаточно богат, а потому мог потакать своим прихотям. Одновременно Гран начал подбирать команду и в январе 1910 года встретился с Нансеном для обсуждения своих планов.