Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Это был взгляд человека, не привыкшего к деревянным полярным судам. Конечно, «Терра Нова» не походил на сияющую яхту, но был еще на многое способен. А сам Дэвис в то время больше беспокоился по поводу домов для зимовки – по крайней мере, начал он именно с них.

Дэвис был «корабельным плотником», то есть бригадиром плотников, и отвечал за проверку качества этих домов. Он обнаружил, что фирма из Ист-Энда, построившая их, схитрила и сэкономила на обшивке стен, что могло обнаружиться только на месте, в Антарктике, в двух тысячах миль от ближайшего дерева. Скотт вынужден был прибегнуть к угрозам, чтобы фирма устранила этот недостаток.

Тем временем в небе появилась комета Галлея. В день, когда Гран прибыл в Лондон, земля проходила через ее хвост, что, в соответствии с сенсационными предсказаниями, означало конец света.

За десять дней до этого, 6 мая, умер король Эдуард VII. Коллекционер исторических совпадений заметит, что отплытие «Дискавери» тоже было отмечено смертью монарха, в тот раз – королевы Виктории. Антарктическая подготовка Скотта заняла весь период короткой Эдвардианской эпохи, которую один историк назвал временем

роста и нужды, идеализма и реакции, зреющих перемен и бурлящих страстей. Внутренняя политика никогда не была так безнадежна, а за рубежом собирались тучи грядущего Армагеддона.

Экспедиция Скотта на этом фоне играла роль символа национальной энергии, живого опровержения смерти нации. Пири, который, при всех его недостатках, был блестящим полярным путешественником (намного превосходящим Скотта), отчетливо видел трещины за фасадом этой британской экспедиции. В то время он как раз приехал в Лондон, чтобы получить медаль Королевского географического общества, которой был награжден (частично) за его первенство на Северном полюсе. Оценив всю ситуацию, он, как и Нансен, почувствовал, что должен попытаться спасти Скотта от него самого. «Я был со Скоттом две недели перед началом его экспедиции… и постоянно твердил ему “собаки, собаки”, но все без толку», – писал Пири.

31 мая, накануне выхода «Терра Нова» из лондонских доков, в Королевском географическом обществе состоялся прощальный обед. Как сказал один из ораторов, президент общества майор Леонард Дарвин,

наш неутомимый Скотт собирается еще раз доказать, что мужество нации пока живет, а в нас самих еще сохранились лучшие черты наших предков, создавших такую великую империю.

Ответ Скотта странно соответствовал этому: ни задиристой самоуверенности викингов, ни елизаветинского чванства, лишь смутное подозрение – что-то идет не так. Присутствие капитана «Боба» Бартлетта, принимавшего участие в экспедиции Пири на север, наводило на мысль об одном очевидном недостатке:

Люди, которые обеспечат успех этой полярной экспедиции, уже подобраны [сказал Скотт]. Хотя все понимают, что в нашей великой империи (вспомним, что я пытался сделать эту экспедицию имперской) есть еще множество людей, которые могли бы принести огромную пользу… Например, в Канаде вы встретите очень стойких людей, привыкших к борьбе и трудностям жизни на наших дальних рубежах – им не было бы цены в экспедиции такого рода. Известно (и здесь можно привести пример капитана Бартлетта, сидящего прямо передо мной), каких отважных мореплавателей рождает Ньюфаундленд… но есть пределы, за которые экспедиция выйти не может. Помимо ограничения в количестве участников, желательно, чтобы у них было одинаковое мироощущение и воспитание. Кроме того, при отборе людей может сыграть роль и географическая удаленность кандидатов.

Реакция Бартлетта в тот момент на слова Скотта истории неизвестна, но он был вполне красноречив на следующий день, 1 июня, когда, воспользовавшись специальным приглашением, наблюдал, как «Терра Нова» выходит из лондонских доков.

В том, что я видел, особенно поразили меня две вещи: поведение людей и снаряжение… было столько золотых галунов, треуголок и сановников, что впору было сформировать небольшой военно-морской флот. Все эти условности даже сравнить невозможно с несерьезным, почти презрительным отношением американского общества к отважным походам Пири…

Все методы Пири были основаны на применении эскимосской техники… по контрасту с этим британцы работали над созданием своих собственных теорий. [Они] доказали на бумаге, что собак вообще не стоит использовать…

Я думал об этих вещах, когда смотрел на отличную шерстяную форму участников этой экспедиции, специально сшитую (в Англии)… и на другие предметы. Ничто здесь не походило на эскимосское снаряжение, которое использовали мы.

Почтенный, седовласый, украшенный огромными бакенбардами сэр Клементс Маркхэм – монумент уходящей Викторианской эпохи, преисполненной уверенности и величия, – также снизошел до прощания с «Терра Нова». В четыре часа дня, за час до отплытия, леди Бриджмэн, жена второго морского лорда, подняла на грот-мачте корабля британский военно-морской флаг. (Со времен «Дискавери» Адмиралтейство слегка утратило свою надменность и позволило установить его на судне, не принадлежавшем к военному флоту.) Наконец-то, через тридцать лет, сэр Клементс дождался удовлетворения своих амбиций: британская антарктическая экспедиция уходила в путь под военно-морским флагом.

Леди Маркхэм подняла флаг Королевской яхтенной эскадры, временным членом закрытого сообщества которой был избран Скотт. «Терра Нова» по примеру «Дискавери» был зарегистрирован как яхта, чтобы избежать ограничений, существовавших в отношении коммерческих грузоперевозок.

По странному стечению обстоятельств «Дискавери» – все такой же непритязательный, но теперь уже торговый корабль, принадлежавший «Компании Гудзонова залива», – был пришвартован рядом, в том же самом доке. Скотт торжественно прошел мимо своего старого судна, а затем «Терра Нова», сверкающий свежей черной краской и позолотой, выскользнул в Темзу и начал путешествие.

Ниже по реке, в Грините, Скотт с женой, которая во время прощания с кораблем находилась на борту, сошли на берег, собираясь вновь присоединиться к экспедиции уже в Портленде. «Терра Нова» должен был участвовать в военно-морском смотре, и его туда – что подозрительно напоминало один из этапов спасательной операции «Дискавери» – церемонно отбуксировал крейсер. Вот как эта сцена запомнилась впечатлительному Грану:

В те времена Британский военный флот – самый мощный в мире – собрался в гавани Портленда. Крошечный «Терра Нова», украшенный флажками от палубы до верхушки грот-мачты, скользил, словно по оживленной улице, между линкорами и боевыми крейсерами. На палубах этих вооруженных колоссов вдоль бортов толпились их экипажи, и приветствия, вырывавшиеся из тысяч глоток, сотрясали воздух в этот ослепительный летний день.

Наконец, 15 июня, после захода в Кардифф за углем, «Терра Нова» покинул пределы Британии.

Никогда раньше или позже в мирное время я не слышал такого рева, который заставлял дрожать воздух, когда «Терра Нова» выскользнул из доков [писал Гран]. Тысячи людей вопили так, словно лишались чувств. По рельсам, на которых были разложены капсюли-детонаторы, пустили вагоны, а сотни судов довершали всю эту какофонию своими свистками и сиренами. В створе последних ворот нас встретила небольшая эскадра украшенных флагами катеров, и в сопровождении этого эскорта мы под парами вышли в открытое море.

Скотт покинул корабль на лоцманском катере. Стремясь выступить с еще одним, последним обращением к публике, чтобы собрать побольше денег, а также договориться с газетами о публикациях, закончить незавершенные дела и еще немного побыть с женой и ребенком, он решил пока остаться дома и позже на почтовом судне догнать экспедицию в Новой Зеландии. До тех пор функции капитана «Терра Нова» выполнял «Тедди» Эванс.

Вернувшись на берег, он в полной мере оценил, что страна говорит о нем за его спиной. Здесь, в Кардиффе, он услышал истинный голос народа. Раньше его экспедицию многие считали пустой тратой денег, в то время как в Британии царили безработица и социальное неравенство. Сейчас те же голоса жаждали славы, а не хлеба. Скотт, как тореадор, ощущал тиранию толпы – он был ее героем и, следовательно, ее священной жертвой. Только сильный человек, гораздо сильнее самого Скотта, мог в такой ситуации проявить самостоятельность. Скотт уже был не в состоянии свернуть с этого пути.

Мало кто остался безучастным к происходящему. И вряд ли можно было обвинять некоторых моряков в желании покрасоваться в роли отважных исследователей, уходивших в замерзшие моря.

И наконец, было третье отправление, на этот раз с лондонского вокзала Ватерлоо. 16 июля Скотт уехал из Лондона в 11:35 на специальном поезде, чей график был согласован с расписанием пароходов, в Саутгемптон, чтобы на военном корабле «Саксон» отплыть в Кейптаун. В последний момент Кэтлин решила сопровождать его до самой Новой Зеландии, оставив ребенка с няней. К ним присоединились жены Уилсона и «Тедди» Эванса, чтобы еще раз повидаться со своими мужьями.