Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

стоявшая рядом с мужем, схватила обеими руками мою руку. «Как я рада, какое облегчение я испытала! – воскликнула она восторженно. – Лыжи – чудесное приспособление!»

Кэтлин уже восстановилась после рождения ребенка и была весьма привлекательной дамой. На Грана – кстати, высокого, хорошо сложенного, пылкого северного Дон Жуана – она произвела впечатление

очень-очень умной женщины, очень-очень напористой… очень амбициозной… Не думаю, что Скотт отправился бы в Антарктику, не будь это нужно ей.

Почти наверняка она приложила руку к обращению Скотта в лыжники и к его решению взять с собой Грана. Через день или два все они вернулись в Христианию, где Скотт, теперь уже с помощью Грана, продолжил свои попытки выследить Амундсена.

Начиная организацию собственной экспедиции, Гран хотел поговорить с Амундсеном, но тот был неуловим. В конце концов, только приехав в Бунден-фьорд без предупреждения, Гран смог застать его дома. Амундсен, по его словам,

не проявил особой заинтересованности и отвечал на большинство вопросов довольно уклончиво. Его знания относительно антарктических областей ограничивались дрейфующими льдами к югу от мыса Горн. Море Росса он изучал лишь по книгам… где-то через четверть часа… я ушел, зная примерно столько же, сколько в начале разговора. Не так я представлял нашу первую встречу.

Гран был огорчен, но ничего не заподозрил, поскольку Амундсен после возвращения из экспедиции по Северо-Западному проходу имел репутацию своевольного человека. Юноша не понял, что Амундсен скрывал свои намерения, и уж тем более не догадался, что тот изменил свои планы и теперь сам готовился к экспедиции на юг. Тем не менее, когда Скотт в очередной раз не смог найти Амундсена, Гран сделал все возможное, чтобы организовать их встречу, и думал, что ему это удалось. Они со Скоттом поехали в Бунден-фьорд, где встретились с братом Амундсена Густавом, который, по словам Грана,

сказал, что Руалю передали просьбу Скотта о встрече с ним сегодня днем, и совершенно непонятно, почему он еще не вернулся домой. Мы прождали добрый час, но покоритель Северо-Западного прохода так и не появился. Скотт огорчился, а мне было очень неловко.

Густав, кстати, не был посвящен в тайну и по-прежнему думал, что брат собирается на север.

Совершенно не догадываясь об истинной причине такой неуловимости Амундсена, Скотт вернулся в Лондон, не встретившись с ним. Эти двое так и не поговорили друг с другом – и уже никогда не поговорят.

Скотт послал Амундсену кое-какие инструменты, подобранные в соответствии с его собственным комплектом и предназначенные для одновременных наблюдений: норвежцев – на севере, а британцев – на юге. Амундсен ужасно сконфузился. Но отказаться было нельзя: он мог ненароком разбудить осиное гнездо. Поэтому принял подарок и уклончиво поблагодарил, но не стал лгать.

В Фефоре Скелтон искренне радовался успеху мотосаней, над которыми так долго работал. Но именно здесь он узнал от Скотта, что отстранен от участия в экспедиции. «Тедди» Эванс заявил Скотту, что, будучи всего лишь лейтенантом, он не сможет командовать судном, на котором в качестве механика будет плыть коммандер Скелтон. Он не готов иметь в подчинении старшего по званию офицера, пусть даже инженера.

Если отказаться от моих услуг так легко [с горечью написал Скотту Скелтон], думаю, нужно было поступить подобным образом еще три года назад, когда [Вы] впервые написали… мне о мотосанях. Тогда на эту ситуацию и намека не было – мы договаривались «работать с Вами до тех пор и до той точки, куда Вы захотите двигаться».

Достаточно вспомнить, с каким жаром Скотт уговаривал его («Я льщу себя надеждой, что, если снова отправлюсь на юг, Вы присоединитесь ко мне»), – и горечь Скелтона становится понятной. Его использовали, а потом отбросили в сторону. Он вступил в очень эмоциональную переписку, которая, однако, не смягчила обиду и не принесла ничего, кроме холодного ответа Эванса, что ему «и правда нечего добавить». А Скотт прислал письмо с объяснением своих мотивов:

Что касается лично меня, то я был бы счастлив[59] взять Вас… но очень неосмотрительно полагаться только на личные предпочтения, если это может привести к трениям… Эванс, конечно, уступит, если я топну ногой, но не думаю, что должен так поступать – в таком вопросе согласие должно быть добровольным.

Скотт отказался от старого друга ради нового. Даже если не учитывать моральную сторону данной истории, получается, что Скотт, оттолкнув Скелтона, своими руками лишил себя того бесценного антарктического опыта, которым обладал этот человек. Кроме того, Скелтон был единственным, кто досконально разбирался в мотосанях, которые, по оценке самого Скотта, были главной надеждой на достижение полюса и безопасное возвращение на базу.

7 мая 1910 года, когда Триггве Гран поднялся на борт «Терра Нова» в вест-индских доках, он заметил

спешку и суету, которые произвели на меня почти такое же впечатление, как транспорт на улицах этого города. Люди носились повсюду, как занятые работой муравьи. Матросы разбирали и налаживали снасти.

«Терра Нова» была куплена 8 ноября 1909 года, при том что отплыть должна была 1 августа следующего года. В самый разгар работ по ее переоборудованию Скотт вдруг решил, что может опоздать к началу лета в Южном полушарии, и перенес дату отплытия на 1 июня. Последовавшая за этим гонка, приправленная любовью британцев к кризисным ситуациям, и привела к такой непривычной для Грана спешке на борту корабля.

Под палубой, в офицерской кают-компании, «где также правил бал настоящий хаос», он неожиданно встретил своего старого знакомого, лейтенанта Виктора Кэмпбелла, с которым познакомился в одном из норвежских горнолыжных отелей.

Кэмпбелл был нетипичным выпускником Итона: он ушел в море, начал службу в торговом флоте, а потом перевелся в Королевский военно-морской флот, из которого уволился лейтенантом в 1902 году[60].

Однажды он провел часть года на западном побережье Норвегии, в Сандсфьорде, у своего дяди, занимавшегося добычей лосося, и, пользуясь случаем, научился катанию на лыжах в местных горах. Именно это и побудило его записаться добровольцем в экспедицию Скотта. До появления Грана он был единственным ее членом, действительно умевшим кататься на лыжах, и одним из немногих, кто хоть что-то знал о снеге.

Кэмпбелл должен был возглавить партию, собиравшуюся к Земле Эдуарда VII. Судя по заявлению, опубликованному в «Таймс», его поход был смесью плана «Тедди» Эванса высадиться в этом месте и первоначального намерения Скотта построить базу в проливе Макмёрдо. Но задача Кэмпбелла была скорее вспомогательной, потому что Скотт, как и предполагал Амундсен, к этому моменту уже передумал и решил сделать местом своей зимовки пролив Макмёрдо. На корабле Кэмпбелл был старшим помощником[61] и относился к высшему командному составу. «У него был очень тяжелый характер – что Гран хорошо запомнил – и прозвище соответствующее – “злой старпом”. Но моряк он был отменный». Кэмпбелл обладал талантом добиваться повиновения и выжимать из людей все до капли: как и «Тедди» Эванс, он был прирожденным лидером безнадежного предприятия и вызвал большое доверие команды тем, что смог настоять на своевременном завершении ремонта «Терра Нова». Это было непросто.

«Терра Нова» водоизмещением 700 тонн был построен в 1884 году и сильно обветшал к тому моменту, когда Скотт купил его, только что вернувшегося с китобойного промысла и распространявшего ужасный запах китового жира.

Едва бросив взгляд на корабль, я растерялся, поскольку не ожидал увидеть такое [рассказывал корабельный плотник Дэвис]. Это была совершенная развалина, годная только как место для живодерни. [Его] когда-то затерло паковым льдом, да так сильно, что, как мне сказали, все крышки люков перестали закрываться.

Это был взгляд человека, не привыкшего к деревянным полярным судам. Конечно, «Терра Нова» не походил на сияющую яхту, но был еще на многое способен. А сам Дэвис в то время больше беспокоился по поводу домов для зимовки – по крайней мере, начал он именно с них.

Дэвис был «корабельным плотником», то есть бригадиром плотников, и отвечал за проверку качества этих домов. Он обнаружил, что фирма из Ист-Энда, построившая их, схитрила и сэкономила на обшивке стен, что могло обнаружиться только на месте, в Антарктике, в двух тысячах миль от ближайшего дерева. Скотт вынужден был прибегнуть к угрозам, чтобы фирма устранила этот недостаток.

Тем временем в небе появилась комета Галлея. В день, когда Гран прибыл в Лондон, земля проходила через ее хвост, что, в соответствии с сенсационными предсказаниями, означало конец света.