Чистилище - Сергей Тармашев

Танк, отчаянно дребезжа броней и грузом, влетел на мост на предельной скорости и помчался дальше, сотрясаясь на растрескавшемся асфальтовом покрытии. Сидящий за рулями танкист отчаянно матерился, костеря покрытие, трещины, мутантов, грозящие отвалиться колеса и тех, кто их так бездарно изготовил. Стрелка на здоровенном спидометре приборной доски показала отметку в двадцать три километра в час, и Димка невольно оторвался от прицела и посмотрел на несущийся за бортом город. Мчаться на такой скорости ему доводилось нечасто, и зрелище это всегда вызывало у него приток адреналина. Мимо мелькала стальная подвеска моста, ещё дальше раскинулись набережные, заполненные обветшалыми закопченными зданиями, ещё хранящими остатки былого величия. Но долго разглядывать осколки роскоши минувшей эпохи он не смог, взгляд сразу же упал на реку, кишащую мутантами. Стремящихся переплыть реку мутов было так много, что из-за их голов не было видно воды. Плавают они едва ли не быстрее, чем бегают, и по количеству врагов было ясно, что прорыв предстоит не из легких.

Боевая машина промчалась через мост, и танкист едва ли не взвыл от ужаса. Всё впереди кишело мутантами, они бежали навстречу танку единым потоком, образовывая живой мешок. Сотни мутов вылезали из воды и из недр обоих выходов метро, расположенных по разным сторонам дороги, и даже толпились на автомобильном мосту, под которым танку предстояло пройти через несколько секунд. Едва ли не полсотни мутантов перелезали через мостовое ограждение, явно собираясь прыгать с него на крышу танка.

— У нас защитного фартука нет! — возопил танкист. — Резину с колес сорвет! Держитесь!!!

Он вцепился в рули, и танк на полном ходу врезался в толпу. Многотонная махина вспорола живое море, расшвыривая вокруг себя искореженные тела, и затряслась на попадающих под колеса мутах. Внутри танка всё подпрыгивало, и схватившийся обеими руками за поручни Димка пытался придавить плечом бьющийся в настенных зажимах «Дабл». Скорость начала падать, и Штурвал приказал танкисту дать гудок. Ревун оглушительно взвыл, швыряя ближайшие волны мутов на асфальт, и экипаж боевой машины засуетился, торопливо меняя скорость танка на мощность.

— Огонь! — прокричал офицер, и Димка рванул на себя спусковой трос.

Картечница громыхнула выстрелом, и он распахнул казенник. Горячая дымящаяся гильза полетела на пол, Димка выхватил из рук работяги новый заряд, зарядил орудие и ухватился за рукоятки управления. Второй выстрел нужно сделать дальше, чтобы проредить толпу, бегущую по телам корчащихся соплеменников. Орудийный ствол полыхнул пламенем, окутываясь густым дымом, но Димка успел заметить, как картечь с кровавыми брызгами прошибает бошки мутам. Танковые орудия грохотали, посылая в огромную толпу мутантов облака картечи, ревел гудок, выжигая мощной струей раскаленного пара лица мутантам, колотящим по корме боевой машины, окружающее пространство заволакивало дымом. Крыша загремела под тяжестью падающих на неё мутов, и Димка понял, что танк проходит под автомобильным мостом. Значит, сейчас они в самом опасном месте, точно меж двух выходов метро. Он с лихорадочной быстротой перезаряжал картечницу, делал выстрел, снова перезаряжал, менял угол прицела и стрелял опять…

— Труба! — вопил кочегар. — Они ломают трубу! Штурвал! Решетка долго не выдержит!

Штурвал выхватил из ящика с НЗ бутыль с горючей смесью и бросился к кочегару. Тот уже откидывал от стены стальную подножку, расположенную под небольшим люком. Штурвал запрыгнул на неё, лязгнул засовом и распахнул люк. Димка невольно схватился за «Дабл». Этот люк выходит прямо к трубе. Труба — одно из немногих уязвимых мест танка. Она перекрыта решеткой, но большая толпа мутантов может суметь оторвать её или разогнуть прутья. Тогда муты начинают швырять в трубу всё подряд. Для защиты трубы на крыше поначалу наваривали острые шипы, но это помогало только в первые минуты боя. Потом муты запрыгивали на пронзенные шипами тела, и трупы защищали их от повреждений. Позже к шипам стали добавлять ещё один метод защиты: вокруг трубы наварили желоба, в которые в экстренном случае заливалась горючая смесь, и пламя отрезало трубу от противника. Для заливки смеси в танковой крыше прорезался специальный люк. Сейчас Штурвал высовывается именно из этого люка, и если у него не получится, то мутанты с крыши могут попасть внутрь танка!

Но у Штурвала получилось. Он с силой уперся плечом в отчаянно трясущийся борт, чтобы удержаться на подножке без помощи рук, и вынырнул в люк руками вперед. Офицер одной рукой схватил Прыгуна за шею и рванул на себя, впечатывая лбом в острый шип крыши. Прикрываясь трупом от остальных мутов, он второй рукой разбил бутыль о дно желоба и рывком опустил руку внутрь танка. Рука ещё не успела остановиться, а кочегар уже вложил в неё горящую ветошь. Штурвал швырнул ветошь в желоб и юркнул в люк, захлопывая за собой крышку. В узкую смотровую щель было видно, как в опоясывающем трубу желобе вспыхнуло пламя, обжигая царапающих крышку люка мутов. Мутанты захрипели ещё сильнее, и несколько Прыгунов спрыгнули с крыши. Штурвал сбегал за «Даблом», просунул ствол в смотровую щель и дуплетом выстрелил в мелькающее волосатое колено. Мутанту оторвало ногу, и двое его соплеменников начали драться из-за неё друг с другом.

— Малинин, огонь! Огонь, твою мать! — Штурвал промчался мимо Димки к танкистам. — Гудок!!!

Димка выстрелил из орудия, и рёв танкового гудка вновь ударил по гудящим болью ушам. Танк шёл через толпу прямо по телам мутантов, переваливаясь по ним, словно по кочкам, и быстро терял скорость. Вскоре боевая машина еле ползла, двигаясь со скоростью идущего человека, и танкист что-то кричал стоящему рядом Штурвалу сквозь грохот орудийных выстрелов. Тот кивнул и побежал к ящику НЗ. Офицер вытащил из него тяжелую объемистую канистру с горючей смесью и с трудом потащил её к задним дверям танка. Димка понял, что что-то не так, и Штурвал собрался применить крайнее средство — разлить по асфальту смесь и поджечь её. Такое применяется только тогда, когда танк подбит и больше не может продолжать движение. В этот миг танкист снова дернул за цепь ревуна, и оглушительный вой взорвал окружающее пространство. Димка зажал разламывающиеся от боли уши, ожидая окончания гудка, но танкист не отпускал цепь. Кто-то отодвинул Димку от картечницы, перед лицом мелькнула броня Штурвала, и пушка глухо громыхнула почти бесшумным выстрелом. К ногам упала гильза, Штурвал выхватил заряд из ящика и выстрелил вновь. Гудок ревел секунд тридцать, и за это время он успел выстрелить четырежды — такую скорострельность тяжело было развить и без рвущей мозг на части боли.