Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Глава 11

Россия: «перезагрузка» и регресс

Решительные мужчины принимают жесткие решения — именно таков Владимир Путин, президент России. Мировоззрение Путина сформировалось под влиянием его восхищения историей имперской России, заинтересованности в контроле над приграничными государствами и решимости не допустить того, чтобы страна снова оказалась в роли просительницы у Запада, как это произошло, по мнению нынешнего хозяина Кремля, после распада Советского Союза. Он хочет восстановить былую мощь России путем установления контроля над соседями и управления их доступом к энергоресурсам. Он желает также играть более значимую роль на Ближнем Востоке, чтобы увеличить влияние Москвы в этом регионе и снизить угрозу, которая исходит от нестабильной мусульманской общины на юге страны и за пределами южных границ России. Чтобы добиться этих целей, он пытается снизить влияние США в Центральной и Восточной Европе (он считает этот регион сферой российских интересов) и противодействовать нашим усилиям в странах, охваченных «арабской весной», либо, по крайней мере, минимизировать их результаты.

Все это помогает понять, почему Путин сначала оказывал сильное давление на президента Украины Виктора Януковича, вынуждая его отказаться от более тесных связей с Европейским союзом в конце 2013 года, и почему, после распада правительства Януковича, он вторгся на территорию Крыма и аннексировал его. И тот факт, что Путин проводит сдержанную политику, не выходит за пределы Крыма и не вторгается в Восточную Украину, не означает, что он потерял аппетит и отказался от еще большей власти, еще большей территории и еще большего влияния.

Путин рассматривает геополитику как игру с нулевой суммой, в которой если кто-то выигрывает, то кто-то другой должен неминуемо проиграть. Это устаревшая, но все еще опасная концепция, которая требует от Соединенных Штатов демонстрации твердости и терпения. Чтобы правильно выстраивать взаимоотношения с русскими, мы должны работать с ними над конкретными вопросами, когда это возможно, и солидаризироваться с другими странами, чтобы предотвращать или ограничивать негативное поведение России в случае необходимости. Это трудный, но жизненно важный баланс, к необходимости соблюдения которого я пришла за четыре года работы в качестве госсекретаря США.

Уинстон Черчилль как-то заметил, что «в истинном единении Европы Россия должна сыграть свою роль». В 1991 году, когда распался Советский Союз, все мы надеялись на то, что именно это и произойдет. Я помню тот восторг, который испытала, увидев, как Борис Ельцин, стоя на танке в Москве, сорвал государственный переворот советских сторонников прежнего жесткого курса в отношении Запада, которые представляли серьезную угрозу для зарождавшейся российской демократии. Ельцин собирался ликвидировать ядерное оружие, нацеленное на американские города, уничтожить пятьдесят тонн плутония и подписать соглашение о сотрудничестве с НАТО. Однако он столкнулся с жесткой оппозицией своей политике внутри страны со стороны тех, кто предпочитал держать дистанцию с Европой и Соединенными Штатами и сохранять максимально возможный контроль над соседними странами и над мятущимися силами российской демократии.

После того как в 1996 году Ельцин перенес операцию на сердце, он так и не смог найти в себе сил для того, чтобы обеспечить руководство плохо управляемой российской политической системой. В канун нового, 2000 года, всего за шесть месяцев до истечения своего срока, он неожиданно ушел в отставку, освободив путь для избранного им преемника — малоизвестного бывшего офицера КГБ из Санкт-Петербурга Владимира Путина.

Большинство предполагали, что Путин был выбран потому, что, как ожидалось, он должен был быть лоялен, защищая Ельцина и его семью, и наряду с этим более решительным, чем его предшественник. Он был дисциплинированным и собранным, практиковал боевое искусство дзюдо и внушал надежду и уверенность в завтрашнем дне россиянам, которые все еще не оправились от резких политических перемен и тяжелых экономических невзгод. По прошествии некоторого времени он также доказал, что может быть весьма обидчивым и деспотичным, резко реагируя на критику в свой адрес принятием крутых мер против инакомыслящих и несогласных с его политикой. Этой участи не удавалось избежать также свободной прессе и общественно-политическим организациям.

После того как президент Буш впервые встретился с Путиным в июне 2001 года, он сказал замечательную фразу: «Я посмотрел ему в глаза и смог заглянуть ему в душу». Лидеры двух стран сделали общий вклад в «глобальную войну с террором», так как Путин счел полезным присоединиться к борьбе Америки против «Аль-каиды», начав жестокую военную кампанию в неспокойной Республике Чечня с преимущественно мусульманским населением. Однако отношения между двумя странами вскоре снова стали натянутыми. Война в Ираке, все более авторитарный стиль руководства Путина и вторжение России в Грузию в августе 2008 года усилили эту напряженность.

В то время, когда экономика России укреплялась за счет доходов от нефти и газа, Путин позволял, чтобы богатства сосредоточивались у олигархов, связанных с политикой, вместо того чтобы широко инвестировать деньги в поддержку талантов русского народа и в инфраструктуру страны. Он воплощал агрессивную концепцию «Великой России», которая нервировала соседние страны и вызывала недобрые воспоминания о советской экспансии. В январе 2006 и 2009 годов он использовал экспорт российского природного газа для запугивания Украины и других стран, угрожая прекратить его поставки и повысить цены.

Среди наиболее вопиющих событий в новой России следует упомянуть нападки на прессу. Газеты, телевидение, блогеры столкнулись с сильным давлением, принуждавшим их придерживаться официальной позиции Кремля. Начиная с 2000 года Россия занимает четвертое место среди стран, наиболее опасных для журналистов, — более спокойная, чем Ирак, но хуже, чем Сомали или Пакистан. Между 2000 и 2009 годами в России было убито около двух десятков журналистов, и лишь в одном случае убийца был найден и осужден.

Когда я посетила Москву в октябре 2009 года, я думала, что необходимо было высказаться в поддержку свободы прессы, выступить против официальной кампании ее запугивания. На приеме в особняке Спасо-Хаус[59], величественной резиденции американских послов в России с 1933 года, я встретилась с журналистами, адвокатами и другими активистами гражданского общества. Один из них рассказал мне, что он был жестоко избит неизвестными бандитами. Эти российские граждане видели, как их друзья и коллеги подвергаются преследованиям и запугиванию, они знали, что за свою активную гражданскую позицию могут лишиться жизни. Однако они продолжали работать, писать и говорить, отказываясь молчать. Я заверила их, что Соединенные Штаты будут как публично, так и в частном порядке в диалоге с российскими властями поднимать вопросы соблюдения прав человека.

Иногда то, что вы говорите, может быть настолько же важно, как и то, где вы это произносите. Я могла сколько угодно разговаривать с гражданскими активистами в Спасо-Хаусе, но большинство россиян никогда не услышали бы моих слов. Поэтому я поинтересовалась у сотрудников американского посольства о том, могли бы они найти независимую вещательную компанию, которая согласилась бы принять меня. Одна из предложенных мне радиостанций называлась «Эхо Москвы», и она больше походила на средство государственной пропаганды со странным названием, чем на оплот свободного вещания. Но наши дипломаты в Москве заверили меня, что эта радиостанция была одной из самых независимых в России, беспристрастных и способных на резкую критику.

В начале своего интервью в прямом эфире мне задавали насущные вопросы относительно американо-российских отношений, в том числе с учетом событий вокруг Грузии и Ирана, а затем мы приступили к вопросу о правах человека внутри России.

— У меня нет сомнений, что демократия в лучших интересах России, — сказала я, — что уважение прав человека, независимых судов, свободной прессы в интересах создания стабильной политической системы, которая предоставляет платформу для процветания. Мы будем это поддерживать и будем поддерживать тех, кто выступает за эти ценности.

Мы говорили о заключении журналистов под стражу, об их избиениях и убийствах. Я сказала, что «думаю, люди хотят, чтобы их правительство заступилось за них, сказало, что это не правильно, и предотвратило такие условия. И привлекло к закону тех людей, которые ответственны за это». Станция все еще работает и продолжает сохранять свою независимость. К сожалению, во время подавления инакомыслия по поводу вторжения в Крым в 2014 году веб-сайт радиостанции был временно заблокирован. Складывается впечатление, что Кремль движется в сторону полного искоренения всех инакомыслящих.