Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов - Павел Евергетин

— Выхожу, — ответил бес, — но спрошу тебя об одном месте из Писания, а ты скажи мне. Кто такие козлища, а кто такие овцы? (СР. Мф.25, 32)

— Козлища — это я, — ответил старец, — а что до овец, их знает Бог.

На эти слова бес закричал громким голосом:

— Вот, я выхожу по твоему смирению! — и в тот же миг вышел.

68. Старцы говорили: если у нас нет брани, то тем более нам надо смиряться. Ведь это Бог знает нашу слабость и покрывает нас. А если будем гордиться, Он отнимет от нас Свой покров и мы погибнем.

69. Брат спросил старца:

— В чем преуспеяние человека о Господе?

— Преуспеяние человека, — ответил старец, — это смирение. Чем дальше человек нисходит в своем смирении, тем больше он восходит в своем преуспеянии.

70. Старец сказал: «Если скажешь кому «прости меня», чтобы себя смирить, ты опаляешь бесов».

71. Если мельник не закроет шорами глаза своему скоту, тот будет поворачиваться и поедать его труды. Вот так и мы: промыслом Божиим нам даются шоры, чтобы мы не видели то добро, которое делаем, и не хвалили бы сами себя, потому что так мы потеряем свои труды. Поэтому, чтобы мы осуждали себя, нам иногда попускаются нечистые помыслы, и мы только их и видим. И вся эта грязь закрывает от нас то малое добро, которое у нас есть. До тех пор, пока человек укоряет себя, он не потеряет даром своих трудов.

72. Старца спросили:

— Что такое смирение?

— Смирение, — сказал тот в ответ, — есть великое дело Божие. А путь ко смирению — в страданиях тела и в том, чтобы считать себя грешным и ниже всех.

— Что значит ниже всех? — вновь спросил его брат.

— Это значит смотреть не на чужие грехи, — сказал старец, — а только на свои и непрестанно молиться Богу.

73. Один брат жил в монастыре и все вины братьев брал на себя. Он обвинял себя даже в блуде — мол, я и это сделал. Кое — кто из братьев, кто не знал о его подвиге, стали роптать на него.

— Столько зла он делает, — говорили они, — да притом еще и не трудится.

Но авва, который знало его подвиге, говорил братьям:

— Мне одна его циновка, которую он делает со смирением, дороже всех ваших, сделанных с гордостью. А если хотите, я дам вам знать и волю Божию.

Он повелел, чтобы они разожгли костер, принесли каждый по три циновки своей работы и одну циновку — брата, а затем бросили их в костер. И только лишь они бросили, все их циновки сгорели, уцелела только одна — брата. Когда те, кто его обвинял, увидели это, они положили ему поклон и с этих пор чтили его, как отца.

74. Одному монаху кто — то нанес увечье, а он положил поклон тому, кто поранил его.

75. Старец рассказывал: «Как — то раз двое мирских по уговору вместе оставили мир и стали монахами. Но по ревности и незнанию они сделали себя евнухами ради Царства Небесного чтобы исполнить, как они думали, евангельскую заповедь (имеется в виду Мф.19.12). Когда архиепископ узнал об этом, он отлучил их от Причастия. Они оскорбились: им казалось, что они поступили правильно. Пошли они тогда к архиепископу Иерусалимскому и все рассказали ему, но и тот их отлучил; потом к Антиохийскому — и он туда же. Наконец, пошли они к Папе Римскому, как к старшему, но и от него они услышали то же.

Это их озадачило, и они сказали друг другу:

— Все они собираются на соборах — вот и прикрывают друг дружку. А мы пойдем к святому Божию — Епифанию, епископу Кипрскому. Он и скажет нам волю Божию. Он пророк и не смотрит на лицо человека.

Отправились они в путь. Но как только приблизились они к городу, святому было о них откровение, и он послал им навстречу сказать: «Даже и в город этот не входите!» Тогда они пришли в себя и сказали:

— Вправду согрешили мы. Пусть даже все остальные отлучили нас не по праву — но ведь не этот же пророк, раз уж сам Бог открыл ему о нас!

И они стали корить сами себя. Но Бог увидел, что их сердце смирилось и они признают свой грех. Он известил святого Епифания, и тот отправил за ними и позвал их назад. Затем он их утешил и принял в общение. А архиепископу Александрийскому написал: «Прими своих чад, потому что они воистину раскаялись».

— Вот это, — добавил старец, — и есть исцеление человека, и именно этого хочет Бог: пусть человек возьмет свои грехи на себя, как пред Богом, а благодать откроет это людям».

76. Один брат жил среди келиотов и в такое пришел смирение, что всегда молился: «Господи, порази меня, ибо, когда я в здравии, я не слушаю Тебя».

77. Если человек будет постоянно и со тщанием обличать, попрекать и уничижать втайне свою душу, он убедит ее, что она ниже псов и зверей. Потому что они не гневили Создателя и на суд не пойдут. И лучше уж ему вообще не восстать на суд, чем восстать на вечные муки.

78. Брат пришел к старцу и спросил его:

— Как у тебя дела, отче?

— Плохо, — ответил старец.

— Почему, авва? — спросил брат.

— Потому, — ответил старец, — что вот уже восемнадцать лет я предстою пред Богом и каждый день проклинаю сам себя: «Прокляты уклоняющийся от заповедей Твоих» (Пс 118. 21).

Услышав это, брат ушел: он получил большую пользу от смирения старца.

79. Старец сказал: «Если ты пребываешь в пустыне и безмолвствуешь, не воображай, что ты делаешь что — то великое. Лучше представь, что тебя, как собаку, отогнали от народа и посадили на привязь, чтобы ты не кусался и не бросался на людей».

80. Старец сказал: «Если ты живешь в пустыне и увидишь, что Бог печется о тебе, пусть не возвышается твое сердце. Потому что Господь отнимет Свою помощь от тебя. Но лучше скажи себе: «По малодушию и слабости моей Бог творит со мной милость, чтобы я терпел и не впал в небрежение»».

81. Старец сказал: «Если ты услышишь о великой жизни святых отцов и возгоришься им подражать, приступи к делу. Но призывай имя Господа, чтобы Он укрепил тебя на дело, которое ты избрал. И если, с помощью Божией, ты его окончишь, то будь благодарен Тому, Кто помог тебе. А если не сможешь довести его до конца, то познай свою слабость и беспомощность, укори себя и смири свой помысел «даже до дня смертного», считай, что ты ни к чему не годен, ничтожен и нетерпелив. Всегда обличай свою душу за то, что она начала и не смогла окончить. Вот тогда сможешь спастись и ты».

82. Пришел однажды авва Макарий Египетский из Скита на Нитрийскую гору на праздник аввы Памвы. Старцы говорят ему:

— Отче, скажи братьям слово.

И он рассказал:

«Я до сих пор еще не стал монахом, но я видел монахов.

Жил я как — то в своей келье в Скиту, и меня беспокоили помыслы: «Пойди в пустыню и посмотри, что ты там увидишь». Но я продолжал бороться с этим помыслом пять лет, на случай, если он от бесов.

Помысел, однако же, оставался, и я пошел в пустыню. Там я нашел пресное озеро, а посреди его — остров. Пустынные звери пришли к нему на водопой. И среди них я увидел двух нагих людей. Меня охватил страх: я подумал, что это духи. Но они увидели, что я боюсь, и заговорили со мной:

— Не бойся, мы тоже люди.

Тогда я спросил:

— Откуда вы? Как пришли в эту пустыню?

— Мы из общежительного монастыря, — ответили они. — Но мы ушли по сговору сюда тому как сорок лет назад. Один из нас египтянин, а другой — ливиец. Но расскажи нам ты: как там мир? Приходит ли вода вовремя? (Имеется в виду разлив Нила, который обеспечивает земле плодородие) А в миру все так же благополучно?

— Да, — сказал я им. — Скажите мне еще: как я могу стать монахом?

— Если человек не откажется от всего мирского, — сказали они мне, — он не может стать монахом.

— Я слаб, — сказал я им, — и не могу вот так, как вы.

— Если не можешь, как мы, — ответили те, — сиди в своей келье и плачь о своих грехах.

Еще я их спросил:

— Когда приходит зима, вы не мерзнете? И потом, когда жарко, вам не жжет кожу?

— Бог так промыслил о нас, — ответили они, — что мы ни зимой не мерзнем, ни жар нам не вредит».

— Вот почему, — прибавил старец, — я вам сказал, что так и не стал монахом, но видел монахов. Простите меня, братья.

83. Однажды авва Антоний молился в своей келии, и был ему глас: «Антоний, ты еще не достиг меры такого — то сапожника, что живет в Александрии».

Наутро старец встал, взял свой пальмовый посох и отправился к этому сапожнику. Придя, он приветствовал его, а затем сел рядом с ним и говорит ему:

— Расскажи мне, брат, о твоем делании.

А сапожник ответил:

— Я, авва, не знаю, что я сделал доброго. Вот только разве что встаю я с утра, чтобы сесть за работу, и каждый раз говорю себе, что весь этот город, от малого до великого, — все войдут в Царство Небесное за их праведность, а я один попаду в ад за свои грехи. И вечером опять, перед тем как лечь спать, говорю те же слова.

На это старец сказал:

— Воистину ты, как добрый плавильщик, спокойно жил дома и унаследовал Царство. А у меня не было рассудительности, и за все время, что я провел в пустыне, я не достиг тебя.