Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

– Иди быстро за пулемётом, будешь из него стрелять!

Из пулемёта стрельба получилась нормально, за неё мне была выставлена оценка «отлично».

В этот вечер я ничего особенного не ожидал. Заставу построили на боевой расчёт, а меня назначили в наряд на ближайший час. Я уже начал собираться, надел ватные брюки и валенки, когда меня вызвали в кабинет начальника заставы. В таком виде, «полуодетый», я и зашёл к нему. В кабинете был командир части подполковник Ильин. Я доложил о прибытии. Командир сразу, без предисловия, объявил:

– За безупречную службу по охране государственной границы и отличные показатели в инспекторской проверке вы, рядовой Фёдоров, поощряетесь отпуском на десять суток без дороги.

– Служу Советскому Союзу!

Начальник заставы протянул руку:

– Поздравляю!

Я от души пожал его руку.

В наряд в эту ночь я всё равно пошёл. А утром после завтрака начал собираться в отпуск. Командир отделения Юрий Фокеев на время инспекторской проверки вернулся со своих спортивных сборов. Он сам предложил мне свои яловые[5] сапоги на время отпуска. Я их с благодарностью принял, а ему отдал свои кирзовые. Рядовые солдаты носили кирзовые сапоги, сержанты и старшины – яловые, а офицеры – хромовые, из высококачественной кожи.

Я не стал надевать парадный китель, потому что уже везде началось лето (лишь у нас на заставе всё ещё была зима). Простился с ребятами, они мне пожелали счастливого пути. Так, в одной гимнастёрке я и преодолел нашу холодную климатическую зону. Чем было ближе к комендатуре, тем становилось теплее.

В комендатуре мне сказали, что из штаба должна скоро прийти машина, которая через некоторое время пойдёт обратно. Я решил её дождаться, чтобы доехать на ней до штаба, а тем временем нашёл друга и земляка Ваню Упорова. Мы с ним вместе сходили в столовую, там не спеша пообедали, поболтали. Тут и машина подошла. Водитель сказал, что поедет обратно через полчаса. В комендатуре я не обошёл стороной Нарзан, раза два прикладывался к трубке с живительной минеральной водой.

В штабе части я оказался в 16 часов и сразу зашёл в отдел кадров. Начальником там был капитан. Он сказал, что о моём отпуске ему известно, что они уже приготовили документы, и попросил меня по прибытии домой отметиться в военкомате. Всего мне дали двадцать дней: по пять на дорогу туда-обратно и, собственно, десять дней отпуска. Выдали документы отпускника и направили в финансовый отдел, где я получил денежное пособие и проездные билеты на поезд в оба конца. Мне сказали, что мой отпуск начинается с завтрашнего дня, и билеты ещё недействительны, поэтому мне придётся провести ночь в комнате приезжих, условно называемой гостиницей, при штабе части.

Я отправился в «гостиницу». Ей заведовал ефрейтор Солдатенко. Про его грубость и бездушие среди пограничников ходили легенды. Особенно на него обижались сержанты, поскольку он их заставлял мыть полы, относить грязное бельё в прачечную, забирать оттуда чистое, самим заправлять кровати. Подобную работу они считали унизительной для их «высокого» сержантского звания. А он, наверное, сержантам завидовал – ему-то, при его «серьёзной» должности, сержанта никак не присваивали! Вообще-то у нас звание сержанта давали лишь окончившим сержантскую школу, правда, бывали и исключения. В общем, так или иначе, многие сержанты даже грозились его поколотить, но только после демобилизации. Я думаю, что Солдатенко никто на гражданке не побил. Даже если и довелось бы ему встретиться с кем-нибудь из тех, кого он «унизил», они, наверняка, обнялись бы и посмеялись над теми историями.

И вот после ужина я зашёл в гостиницу на втором этаже. Большая комната, в ней два ряда коек (общим числом около двадцати), аккуратно заправленных чистым бельём. Солдатенко не оказался таким «монстром», каким его описывали. Светловолосый парень, старослужащий, старавшийся немного придавать важности своей персоне, не более того. Он показал койку, где мне предстояло заночевать. Кроме меня в комнате было ещё человек пять. Уставший физически и от пережитых событий, я сразу лёг в постель и заснул.

Когда я проснулся, было уже светло. Не теряя времени, даже не позавтракав, я настроился пойти на железнодорожный вокзал в Ахалцихе. Но на выходе из штаба части меня остановил часовой. Я ему объяснил, куда и зачем направляюсь, но он попросил меня подождать дежурного офицера, которому сразу же и позвонил. Дежурный подошёл минут через пять, поздоровался и представился. Проверил мои документы и пожелал счастливого пути.

На станции пришлось подождать поезда около получаса. Подошёл мини-поезд, который по узкой колее бодренько довёз меня до станции Хашури. Оттуда и до самого дома железнодорожное полотно было обычной ширины. В Хашури я закомпостировал билет на поезд Тбилиси – Ростов-на-Дону, поскольку пассажирский на Москву шёл значительно позже. Было около девяти часов, и мне захотелось чего-нибудь перекусить. Я зашёл в маленький магазинчик, где продавцом был пожилой грузин, попросил белую булочку, заплатил. Грузин подал мне булочку, но положенной сдачи почему-то не дал.

– Сдачи, пожалуйста, – произнёс я.

– Какой ты, бичьо, мелочный! – недовольно огрызнулся продавец.

Почему-то это сильно задело меня за живое. Услышав пронзительный гудок паровоза, я со всего размаху влепил этой булочкой в грузина и бросился догонять поезд. Заскакивал в вагон уже на ходу.

Нашёл своё место в плацкартном вагоне. Моим соседом по купе оказался сержант-танкист, ехавший из Тбилиси в отпуск. Мы разговорились и вскоре уже считали себя друзьями (конечно, если можно считать суточное знакомство дружбой). Пошли в вагон-ресторан, выпили там за отпуск и знакомство по сто грамм, хорошо позавтракали. А уже через четыре часа с небольшим мы оказались у самого «синего» Чёрного моря, на станции Очамчира. Морская гладь манила нас своей спокойной синевой. На пляжах загорали и купались люди. Наше купе оказалось со стороны моря, и мы ехали, уставившись в окно.

В Сухуми была долгая стоянка, и мы с танкистом погуляли по набережной. Следующей продолжительной остановкой был Сочинский вокзал. В Сочи, кроме моря, меня очаровало обилие крупных, ярких, пёстрых цветов – красота неописуемая! Цветы были рассажены вокруг вокзала и по аллеям прилегающих улиц.

У нас с сержантом возникла идея – во что бы то ни стало искупаться в Чёрном море, ведь другого случая могло и не представиться. Решили, что на ближайшей остановке вблизи моря окунёмся. Уже вечерело. Поезд остановился у самого берега моря. Полустанок Головинка, расположенный в одноимённом микрорайоне Сочи. К этому времени мы уже были в одних трусах. Выходя из вагона, спросили у заулыбавшейся при виде нас проводницы время стоянки.

– Пять минут, мальчики, – ответила она. – Не заплывайте за буйки!

Буйков, конечно, никаких не было. Мы выскочили из вагона, босиком побежали к воде, до которой было десятка три шагов, и сразу нырнули. Я раньше слышал, что вода в море солёная, и решил убедиться в этом, глотнув морской воды. Меня не обманули, вода оказалась солёной. После трёхминутного купания мы, даже не выжав трусы – пляж был «дикий», без раздевалок, да и время поджимало – поднялись в вагон. С нас капала вода, но мы спокойно прошли к себе в купе, делая вид, что нам всё равно, что о нас думают другие пассажиры. Мы забрались под одеяло, чтобы переодеться в сухое. У меня запасных трусов не было, поэтому я натянул кальсоны на голое тело.

С нами в купе ехала женщина средних лет. Она вела себя так, словно была нам матерью. Учила нас уму-разуму, интересовалась, как нам служится, сытно ли кормят. На последний вопрос я ответил, что питаемся мы хорошо, почти каждый день в меню есть мясо и сгущённое молоко.

– И при таком питании ты такой худющий! – всплеснула руками она. Надо сказать, я совсем не считал себя худым. Хотя по сравнению с ней – возможно. Она была женщина полная, и мужчины в её роду, наверное, тоже были «хороши».

Мы с сержантом решили «обмыть» своё купание и пошли поужинать в вагон-ресторан. Вернулись оттуда навеселе. Успели полюбоваться, как сверкает на закате море, а через полчаса в Туапсе свернули на север и стали со скоростью поезда удаляться от него. Стемнело.

Наутро мы оказались в Ростове-на-Дону. Там я простился с попутчиком-танкистом, «ему в другую сторону». Я закомпостировал билет на поезд до Москвы. До него оставалось ещё три часа, и их нужно было как-то скоротать. Решил прогуляться по улицам города. Пошёл от вокзала «куда глаза глядят» по довольно широкой улице, но вскоре однообразие встречающихся домов надело, и я повернул обратно. На втором этаже вокзала был большой кинозал, где вот-вот должен был начаться фильм «Большая семья». Я купил билет и сходил на сеанс. Фильм посмотрел с удовольствием, а вскоре и мой поезд подали.