Страж неприступных гор - Феликс Крес

Ей хотелось кричать при воспоминании о муже, выть и скулить от отчаяния. Но вместо этого она лишь глухо стонала от боли.

Она остановилась у стены, схватившись обеими руками за голову, и оперлась лбом о дорогой гобелен, дыша все тяжелее. Она не осознавала того, что у нее в голове, не знала, чем ее забили и продолжают забивать. Как будто через открытый люк в корабельный трюм сыпали множество… чего-то. Неизвестно чего именно.

Разрыдавшись, она ударила кулаками о стену. Она готова была сойти с ума… да, именно так. Она теряла разум, шаг за шагом погружаясь в мрак безумия. Она теряла разум — из-за избытка знаний обо всем. Она… Кто она? Кеса, посланница Полос. Где она? Где, ну где же?!.

Цепляясь за две эти мысли, словно за край пропасти, она пыталась не забыть… сохранить осознание того, кто она и где находится.

И помнить о том, что кто-то пинает ногами человека.

Вливающуюся в голову реку густой грязи вдруг словно перекрыло плотиной.

Кеса присела на корточки у стены, ощутив невыразимое облегчение — боль уже не нарастала, постепенно проходя. Обретенные знания ложились на свои места, их уже можно было коснуться, рассмотреть, опознать. Каскад перемешанных товаров застыл на дне трюма. До сих пор не было известно, что именно туда бросили, но теперь достаточно было набраться терпения и немного подождать. То, что лежало сверху, можно было узнать с первого взгляда; другие предметы достаточно было извлечь, иногда лишь приоткрыть небольшой фрагмент…

Черная пропасть под ногами исчезла. Кесе уже не приходилось судорожно держаться за край. Бездну засыпали.

Боль уступала, уходя все дальше, пока от нее не осталось лишь воспоминание.

Посланница сидела, опираясь рукой о стену и глубоко, размеренно дыша.

Лишь терпение и время.

Но времени у нее не было. Ни мгновения.

Она снова расплакалась. Но плакать она тоже не могла. Она размазала слезы по щекам, продолжая глубоко дышать. Вдох… выдох. Вдох…

Она закрыла лицо руками, вызывая в памяти образ комнаты… Деталь за деталью, все, которые она запомнила. Стол… одна дверь, вторая… стены и то, что на стенах…

Раладан проснулся и сел. Трясшая его за плечо растерянная и даже перепуганная невольница едва не подожгла ему волосы, лишь в последний момент убрав руку с подсвечником.

— Ваше высочество… — сказала она.

Уже одно это говорило о том, насколько она взволнована. Послушные приказам жемчужинки обращались к нему «господин». Его высочеством он был лишь тогда, когда это требовалось. Он не мог убедительно объяснить, почему титул вызывает у него такую неприязнь, но невольницы, к счастью, в объяснениях не нуждались.

— Что случилось? — спросил он, мгновенно приходя в себя.

— Кто-то… пришел, — неуверенно сказала девушка.

Если кто-то пришел к нему посреди ночи, значит, у того было дело, и притом серьезное, так что Раладан, к удивлению служанки, ни о чем не стал спрашивать. Вернее, спросил, но вопрос звучал совершенно по-деловому:

— Хорошо, и где этот «кто-то»?

Она подала ему одежду.

— Не здесь. В здании, и… Это женщина, господин.

«Зданием» называли бывшее строение трибунала. Он бывал там редко — намного реже, чем в третьей резиденции, или «доме», поскольку там были дети, и он старался уделить им хотя бы каждый третий вечер. Сам же он, по сути, жил в крепости.

Но до бывшего здания Имперского трибунала было недалеко. Ему потребовалось больше времени на то, чтобы спуститься по лестнице и дойти до ворот, чем на прогулку по спящим улицам Ахелии.

В комнату, где ждал гость, уже принесли свет — но мало. Увидев посетительницу, которая оторвала взгляд от висевшей на стене огромной акульей челюсти и повернулась к нему, Раладан оглянулся на невольницу:

— Почему тут так темно? Принеси…

— Нет, ваше высочество. Это я попросила, — поспешно сказала женщина, которую он когда-то знал как курьера от имперского представителя. — И не подходи ко мне слишком близко, князь. Я… утратила чувство реальности. И явилась сюда… в весьма неподходящей одежде.

Замешательство прекрасной блондинки казалось понятным; света было мало, но достаточно, чтобы увидеть, что на благородной госпоже с королевскими глазами надет суконный плащ, в котором Раладан узнал свой собственный… и почти ничего больше. Под плащом маячило нечто вроде шелковой рубашки, но это была в лучшем случае короткая ночная накидка, какую носили, пожалуй, только в Дартане. Гостья заметила его взгляд и кивнула.

— Невольница вашего высочества сжалилась надо мной и принесла эту пелерину… Прости меня, князь. Сегодня ночью… я… не знаю, что делаю, и вообще сама не своя. Но сейчас ты меня поймешь и вряд ли осудишь. По крайней мере, я на это надеюсь.

Раладан взял подсвечник из рук невольницы.

— Выйди, — велел он.

Когда та закрыла за собой дверь, он задул свечу. Осталась лишь свеча на столе.

— Слушаю, ваше благородие, — сказал он, отставляя подсвечник в сторону.

— Ты знал меня как курьера гаррийского князя-представителя императрицы. Да, я была им, но прежде всего, князь, я посланница. Мои товарищи, о чем ты наверняка уже знаешь, пытались умертвить твою дочь, а я… решила поискать иной способ. Именно потому я тогда сюда и приехала.

— Ридарета рассказывала мне о тебе, госпожа. Я знаю, что вы знакомы. Но она не говорила мне, что ты посланница.

— Она об этом не ведала и, вероятно, не ведает и сейчас.

Кеса замолчала. У нее вертелись на языке сто вопросов и столько же объяснений, оправданий… Времени почти не оставалось, но ей нужна была помощь того, кого она уже знала как человека безжалостно прямолинейного, решительного и твердого, холодного и неуступчивого.

— Ваше высочество, — сказала она с нескрываемым отчаянием, — твоя дочь выступила против тех, кто ее преследовал… так? Знаю, что так. И одержала победу. Я могу лишь просить и потому спрашиваю: она отправилась на своем корабле? Мне нужно знать только это, я ни о чем больше не прошу. «Гнилой труп» там же, где и княжна?

Раладан многое в жизни повидал и очень редко чему-либо удивлялся. Сейчас, однако, перед ним была женщина, появившаяся ниоткуда, почти голая, посреди его дома… Она говорила, будто она посланница — что было необычно, но вполне возможно, а в данной ситуации немалое объясняло, — и спрашивала о… какой-то мелочи. Хотя мелочь эта наверняка таковой лишь казалась.

— Нет, госпожа. Я не скажу ни слова, если ты не объяснишь мне причину, по которой хочешь это знать. Не кивну головой, не шевельну губами, даже не моргну глазом.

— Вот моя причина, — сказала она, и он увидел в мигающем пламени свечи две стекающие по ее щекам слезы. — Прошлым вечером княжна победила свиту посланника. Утром этот посланник умрет… Я несколько раз видела и хорошо помню «Гнилой труп», так что, возможно, сумею туда попасть. Если ты не ответишь на мой вопрос, князь, я все равно там появлюсь, потому что… потому что больше мне ничего не остается. Помоги мне, а я помогу тебе.