Магия страсти - Кэтрин Коултер

— Но у Бифроста копыта, а не руки. Как же он может рыть яму или швырять огненные копья? — удивилась Розалинда.

— Существованье в вашем скучном мире никак не даст простора воображенью вашему, — пропел Таранис, подлетая к крепости. — Ну вот, отвлек я вас, забыть заставил то, что впереди таится. Недаром бесконечные тревоги, убить, способны силу волшебства. Теперь же время настает подумать и припомнить. Недаром Саримунд сказал: быть осторожными, не верить никому. Ах, какое же отчаянье владеет мной! Пусть я бог, но грядущее скрыто в тумане густом!

В следующую минуту Таранис приземлился на широкой плоской площадке наверху самой высокой башни Блад-Рока, черной каменной крепости, при виде которой кровь замерзла в жилах. По черному камню струились алые потоки, тонкие, как реки, пересекающие землю у подножия. Тяжелые густые капли катились медленно, непрерывно. Николас вспомнил, как Саримунд писал, что вид этой крови отпугивает всех диких созданий долины Пейла. Невероятно высокие арки с острыми зубцами вонзались в скалу на добрых шесть футов. Башни протыкали фиолетовые облака. И все было выстроено из уродливого черного камня.

«Превосходная иллюзия», — подумал Николас и решил, что изменит чертову иллюзию, как только у него появится на это время. Он обернулся на голос Тараниса.

— Идите, дети мои. Я вернусь, когда настанет время, — пел он. — Не забывайте, здесь вы могучи и сильны. Пусть магия веков ведет вас!

Потом он поднял огромную голову и затрубил. Казалось, содрогнулась даже древняя крепость, и потоки крови перепутались между собой, создавая алую паутину.

Николас и Розалинда осторожно спустились со спины дракона.

— О Боже, я поранила палец о чешуйку! — вдруг вскрикнула Розалинда.

— Дай взглянуть, — потребовал Николас.

Таранис стремительно поднялся в воздух и парил там, не сводя взгляда с Розалинды. И запел так громко, что Николас мог бы поклясться: все звери в долине его слышали:

— Кровь твоя смешалась с моей. Дракон Саллас-Понда породнился с колдуньей! Хотел бы знать я точно: что выйдет из родства такого!

Они смотрели вслед улетавшему дракону. С высоты полета животные на равнине должны были казаться совсем крохотными.

— Что он хотел сказать, когда пел, что смешал свою кровь с…

Розалинда не успела договорить.

Глава 50

Перед ними появился молодой человек. Не обращая на них внимания, он поднял голову к небу и загородил глаза ладонью.

— Он не поговорил со мной, — сокрушенно пробормотал он, обращаясь к Николасу и Розалинде. — Наверняка не видел, иначе обязательно поговорил бы. Господин, госпожа, меня зовут Беленус. Я занимаю значительное место в вашей истории. Я бог земледелия, даритель жизненной силы.

Розалинда в жизни не видела таких рыжих волос. Ярче волос блестели только невероятно голубые глаза. Зубы у него были белоснежными, квадратными и очень большими.

— Римляне называли тебя Аполлон Беленус и назвали в твою честь большой майский праздник Белтейн. Его празднуют даже в наши дни. Ты знаешь об этом?

— Ваши дни? Один век ничем не отличается от другого. И я рад, что вы, наконец, здесь. Времени почти нет. Мы должны открыть дверь и ступить на линию, отделяющую исполнение желаний Эпоны от того, что должно случиться на самом деле. Спросите, откуда мне это известно? Таранис мысленно передал мне знание. У меня нет времени угостить вас чаем. А теперь следуйте за мной.

Николас вдруг понял, что чувствует силу этого бога, чувствует, как она притягивает его, несмотря на то, что Беленус шел перед ним, молча и быстро.

Они проходили невероятно широкие коридоры, увешанные римскими мечами и шлемами. В некоторых скалились скелеты, выстроившиеся вдоль стен как солдаты по стойке «смирно». Они проходили через комнаты, выкрашенные в самые разнообразные цвета — от густо-фиолетового до светло-желтого. По углам стояли бесценные греческие статуи, и тут же находились другие: грубые, деревянные, вырезанные руками древних.

— Все здесь слишком большое. Слишком просторное. Иллюзия, созданная для того, чтобы ошеломить нас, — прошептал Николас.

— Разумеется, но какая правдоподобная! — согласилась Розалинда. — Беленус, возможно, вы создали слишком много комнат и коридоров, чтобы поразить нас своей мощью. Однако ты сказал, что мы должны спешить. Почему ты задерживаешь нас?

Беленус остановился в следующей комнате, стены которой были выкрашены в ярко-голубой цвет, цвет его глаз. По стенам стояли обтянутые бархатом скамьи, на которых были раскинуты большие бархатные, расшитые драгоценными камнями подушки, как во дворце султана. В нишах прятались статуи кельтских богов. Николас сам не знал, откуда ему это известно, но был уверен.

Розалинда взглянула на мужа. Длинные черные волосы теперь были связаны на затылке. Губы — плотно сжаты. Жестокое, исполненное ярости лицо. Розалинда увидела в этом лице обещание исполнения долгожданного правосудия. Теперь он принадлежал Пейлу. Принадлежал Блад-Року. Чародей вернулся домой.

— Ты немедленно отведешь меня к Эпоне, — повелительно сказала она. — Я знаю, что должна встретиться с ней лицом к лицу, а господин останется здесь. Время почти истекло. То, чему суждено случиться, случится сейчас, иначе одно время наложится на другое и даже я не смогу исправить путаницу, которая последует за этим.

Розалинда чувствовала, как ее пронизывает невероятная сила. Она принимала эту силу в себя. Чувствовала себя единой с ней.

— Я более могуча, чем три кроваво-красных луны, — холодным, безразличным голосом сказала она Николасу. — Могу снять их с черного неба, жонглировать всеми тремя и одновременно даже петь тебе при этом.

В следующий момент Розалинда оказалась в центре огромной белой комнаты. Белизна была такой же слепящей, как тогда, в Уайверли-Чейз. Неужели все это было только вчера ночью?

Здесь было много окон. Белые прозрачные занавеси колыхались, хотя окна были закрыты. На дальнем конце стояла узкая кровать с прозрачным белым пологом, который тоже колыхался на несуществующем ветру.

— Эпона! — резко, нетерпеливо вскрикнула Розалинда. — Немедленно явись! Мне нужен принц Иган!

Молчание.

Эпона!

Молчание и белый свет.

Розалинда была не одна. Она стояла, стройная, улыбающаяся, на большом плоском возвышении. Рядом лежал гладкий плоский камень: алтарь. На нем лежал человек, бесчувственный, голый, с прикованными цепями руками и ногами. Николас!

Глаза его внезапно открылись, темные, почти черные.

— Я убью тебя, — улыбнулся он. — Убью тебя.

— Не убьешь, — покачала она головой.