Зеркало Кассандры - Бернар Вербер

— Судьбу человека на двадцать пять процентов определяют его наследственные качества, на двадцать пять процентов — его карма и на пятьдесят процентов — его собственный выбор. К первой группе принадлежат твои предки, ко второй — люди твоей кармы. В каком-то смысле, это твоя вторая семья.

Последние слова жрица произносит торжественно и радостно.

Юная Кассандра рассматривает безмолвную толпу, которая как будто чего-то ждет.

— Все эти люди находятся в тебе. С самого твоего рождения они помогали тебе, и они никогда тебя не оставят.

Кассандра глубоко дышит.

— Как могут тебя страшить сегодняшние мелкие неурядицы, если ты обладаешь подобными союзниками?! Чего тебе теперь бояться? Ты можешь смело встречать будущее, поскольку тебя ведет вперед твое прошлое.

И Кассандра во сне понимает.

Она понимает, что она — человек гораздо более сильный и ответственный, чем считала до сих пор. Она понимает, что использовала пока лишь ничтожную часть своего потенциального влияния на мир.

Она понимает, что может победить.

ПРОШЛОЕ

142

Можно ли увидеть будущее?

143

Быть может, в конечном итоге, это не очень умный вопрос.

144

Глаза Кассандры открываются. Она лежит на постели в белой комнате без окон. На белом столе лежат тетрадь и ручка. Над столом располагается большой телевизионный экран. Рядом стоит белый стул. Неоновая лампа на потолке заливает комнату бледным светом.

На стуле сидит человек. Он спрашивает: «Что произойдет в будущем?», «Кто вы?» — и третий вопрос: «Как лучше всего использовать ваш особый дар?»

Ох нет, опять он.

Филипп Пападакис, кажется, очень рад снова видеть свою подопечную.

— Мы постепенно перебираем все возможные варианты, которые могут стать результатом встречи двух незнакомых людей. Сначала я предложил союз. Но вы меня укусили. Затем произошла попытка уничтожить друг друга. Но вы сбежали. Остается третий путь: не имея возможности ни заключить союз, ни уничтожить друг друга, постараемся извлечь из ситуации взаимную выгоду.

Филипп Пападакис то складывает, то разводит свои руки с длинными, испачканными чернилами пальцами.

По какой причине этот человек появляется в моей жизни? Он то и дело возникает передо мной, способствуя, видимо, моей личной эволюции. Но как? Он, кажется, чего-то ждет от меня. Может быть, и мне нужно чего-то ждать от него?

Пападакис придвигается к ней:

— Вы — одаренный ребенок-аутист, Кассандра. Поэтому вы сверхчувствительны. Поэтому вы страдаете паранойей и психозом, как ваш брат. Вы похожи на чистокровную, еще дикую кобылку, которую надо объездить. Быть может, на слишком дикую кобылку.

Когда он так говорит, он становится Дональдом Сазерлендом из «Казановы» Феллини.

— Но это мне нравится, — продолжает Пападакис. — Я не люблю ни рабочих, ни цирковых лошадей. В них нет характера, в них ценится как раз покорность. Я люблю свободных и независимых животных.

Он приближается и гладит ее по волосам так, как погладил бы гриву лошади. Кассандра хочет подняться и броситься на него, но он приставляет к ее груди предмет, который она немедленно узнает: электрошокер.

— Умный человек не повторяет своих ошибок, — говорит Пападакис. — Я признаю, что недооценил силу вашего удара. На этот раз вам будет трудно меня укусить.

Она больше не пытается бороться и сворачивается в клубок на кровати.

— Я многого жду от вас, Кассандра. Очень многого. Необыкновенные люди могут оказывать необыкновенные услуги. Вы — необыкновенный человек. Действительно. Я один, быть может, это знаю, но, поверьте мне, я это знаю наверняка.

— Как мои родители превратили меня в аутиста? Что такое «Эксперимент номер двадцать четыре»?

— О, вы наконец разговариваете! А я уж начал было подозревать, что вы лишились дара речи.

Его улыбка вновь застывает и превращается в гримасу.

— Очень хорошо, давайте действовать по принципу «дашь на дашь». Я дам вам то, что вы просите, а затем вы дадите мне то, чего хочу я.

Она в белой ночной рубашке. Ее часы все еще находятся на запястье и показывают: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 29 %».

Цифра больше обычных тринадцати процентов, но меньше порога настоящей опасности в пятьдесят. Пробабилис чувствует, что что-то идет не так.

— «Эксперимент номер двадцать четыре?» Ваши родители… Скажем, в основном ваша мать. Как это вам объяснить? Жаль, что вы не прочли «Оглушительную тишину». Вы бы поняли.

Он достает книгу из кармана.

— На самом деле я тоже предвижу будущее. И поэтому принес ее с собой…

Он читает вслух уже знакомый ей отрывок:

— «Прямо перед рождением младенца ангел прижимает палец к его губам и шепчет: „Забудь все свои прошлые жизни, воспоминания о них не должны смущать тебя в жизни настоящей". И над верхней губой новорожденного остается ложбинка…»

Потом он читает еще один известный ей отрывок:

— «ТРАУР МЛАДЕНЦА. До девяти месяцев новорожденный не отличает внутреннее от внешнего. Он растворен в мире. Он сам — мир. Когда он видит себя в зеркале, он не понимает, что отражение принадлежит ему, поскольку он не ограничивает себя простой оболочкой собственного тела, он — все».

Пападакис перелистывает страницы и выбирает абзац.

— Слушайте внимательно, Кассандра, здесь разгадка всего. Это цитата из Библии: «И сказал Бог Адаму: владычествуй над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным…»

Пападакис умолкает.

— Нет, слишком просто. Не так. Я сказал «дашь на дашь». Я дам тебе ответ на твой вопрос, а что ты дашь мне взамен, Кассандра?

Он снова со мной на «ты».

Пападакис обводит рукой комнату.

— Раз я поместил тебя в эту комнату, раз ты моя пленница, маленькая пчелка, раз я держу в руках электрошокер, значит, я что-то хочу у тебя попросить. Поскольку я не уверен в том, что ты согласишься на мою просьбу, на другую чашу весов я кладу ответ на вопрос о твоем детстве.

Лицо Кассандры хранит непроницаемое выражение. Он продолжает:

— Сначала я покажу тебе маленький поучительный опыт.

Он сдергивает кусок ткани со стоящей на столе клетки. На ее решетчатом полу сидит белая мышь, рядом с ней находится какое-то электрическое устройство.

Филипп Пападакис активирует блок питания.

— За пчелами следуют мыши. Я люблю в процессе преподавания приводить примеры из животного мира. Перед нами система воздействия на мозг. Я лично применял бы ее на учениках, но на некоторые авангардистские методы обучения наложены ограничения.

Он нажимает на кнопку включения. Перед мышью загорается жидкокристаллический экран, на котором появляется уравнение «2+2=?».

Рядом со зверьком находится клавиатура с девятью цифрами. Мышь нажимает на клавишу с цифрой «семь» и немедленно получает электрический разряд. Она пищит, ее шерстка встает дыбом. Одновременно с этим зажигается красная лампочка.

— Неверно. Давай, мышка, попробуй еще раз.

Мышь нажимает на цифру «пять» и получает новый разряд еще большей мощности. Она выбирает цифру «один», следует третий электрический удар. Наконец зверек нажимает на клавишу «четыре». Зажигается зеленая лампочка, мышь получает еду, которую жадно съедает.

— Вот как один-единственный опыт наглядно демонстрирует весь процесс обучения индивидуума. Мне кажется, вы любите этимологию. Слово «ученик» происходит от слова «учить». Тот, кто что-то учит, тот, кто чему-то обучается, становится умнее и сильнее. Я хочу обучить эту мышь считать. И она научится. Она выучит, что символ «два», появляющийся рядом с другим символом «два», требует нажатия на символ «четыре». Это всего лишь вопрос времени. Через год, через два, через пять лет она научится складывать остальные цифры. В любом случае, у нее нет выбора, она должна обучаться и получать пищу. Если она не будет обучаться, она будет страдать.

Пападакис смотрит на мышь, потом медленно поворачивает голову к девушке.

— Вы не были послушной пчелкой… Может быть, вы станете послушной мышкой, моя милая Кассандра?

— Я умею считать, — отвечает девушка. — И зерно я не люблю.

— Она не только разговаривает, она еще и шутит. Какая прелесть. Но дело в том, что от вас я жду не сложения чисел. Хотя все-таки цифр.

Он опять перешел на «вы». Надо приготовиться к худшему.

— Еще в тот самый первый вечер я подумал, что ваш талант можно применять не только для того, чтобы будить спящих в дортуаре пансионерок, и что я способен извлечь из него гораздо большую пользу. Вас надо обучить видеть не будущие теракты, а номера трех лошадей, которые придут к финишу первыми.