Другое имя зла - Роман Парфененко

Предпринимали мы, довольно, успешно. Полу криминальный, как и все из существующих в России в то время коммерческих предприятий, приносил очень немаленькие деньги.

Поменял квартиру на Петроградку, купил новую девятку и имел возможность потакать своим не чересчур большим, человеческим слабостям. Идиллия продолжалась до тех пор, пока жадного Гешу, как называл своего приятеля, за эту самую жадность, не грохнули бандюки. Я его предупреждал. Фирма развалилась, какой бы он не был плохой и жадный, но все в ней вертелось, именно, вокруг него, Геши.

Я перебивался случайными заработками. Перекидывал машины, кого-то с кем-то сводил. В общем, из всего старался извлечь максимальную выгоду. Выгода извлекалась. Деньги не переводились. Круг знакомых рос.

В последнее время незадолго до провала у меня все чаще стала возникать необходимость в человеке, с которым мог поговорить по душам, в случае необходимости выплакаться, рассказать о том, какой я особенный и как не похож на других.

Женщины с аккуратной постоянностью появлялись в моей жизни. Но, казалось, что все, что их интересует из меня, так это деньги, квартиры, машины. Сердце сжималось и пряталось от возможности знакомства с их мамами и папами. Они с первого же мгновения смотрели на меня, как на потенциального жениха. Тошнило от всего этого. Месяц встречался, на такой срок меня хватало. Как только очередная предпринимала попытки перетащить в квартиру тапочки, халат, прокладки и другие женские шалабухи, дабы начать вить гнездо, цеплялся к чему попало и выставлял претендентку за железную дверь.

Потом неделю самоотрешенно пил и упирался лбом в холодное стекло окна на кухне. Оно отделяло меня от потной ночи. Смотрел в нее из неосвещенной кухни, курил и думал, как бы все было, если бы в миг изменилось и стало другим.

А, однажды проснувшись, увидел, что это произошло. Все равно, и в этой жизни я по-прежнему был один. Но потом появилась Наташа, неважно, как и почему, но я полюбил ее. Как никого до нее и, наверное, после нее тоже. Часто думаю сейчас, а что бы было, если вместо Наташи оказалась какая-нибудь другая женщина? Смог бы полюбить ее?! Ответа нет, но Наташа умерла, и я вновь остался один.

Вся эта мишура в лице Атмана, Малах Га-Мавета, воспринималась мной, как должное. Этот мир удивлял, но что буквально парализовывало меня, так это то, что я не сошел с ума здесь.

Мучительно захотелось выпить, чего-нибудь покрепче чая. Шура все не появлялась. Решил прогуляться к магазину, а заодно прихватить пару бутылок вина. Водки не хотелось. Подбросил дровишек в почти прогоревший костер. Поднялся и направился к реке Волковке.

Надо принимать решение. Но какая-то будничность, не важность всего этого. А что важно? Важно то, что меня настораживает предложение Атмана. Есть в нем противоречия, несоответствия, которые пока ускользают. Безумный Бог не слишком торопил. Вот спешить и не будем. Надо отыскать Шуру. Вина выпить и выспаться. А утро вечера всегда мудренее.

Со вторым получилось легко. В магазине прихватил две бутылки Киндзмараули. Возвращаться на одинокий бивуак не спешил. Если Шура прибежала, то по следам отыщет меня. С ее скоростными возможностями догнать меня вопрос минут. Решил возвращаться к костру кружным путем. Легко ли убить время, там, где его нет? Сейчас проверим.

Громко орать, подзывая Шуру не то, чтобы боялся. Было бы неприятно слышать собственный охрипший рев в полной тишине мертвого города. Открыл бутылку вина и отдал должное половине. Вино было прекрасным. Шлялся по левобережью Волкуши, прихлебывая вино из горлышка и не особо утруждая себя поисками. Заглядывал в подъезды, какие-то щели, тихонечко посвистывал, но одноглазая бродяжка не находилась.

Сегодня выдался богатый на жидкость день. Суп, две тарелки, чай, две чашки и почти целая бутылка вина. Последнее усугубило проблему, которая проблемой, конечно не являлась.

Пристроился у глухой, красной, кирпичной стены котельной. Одолеваемый риторическими вопросами начал подготовку к мероприятию. Вопросы были такими, – Сколько поколений орошали стену этого полезного здания переполнявшим их золотым дождем? Где они теперь? И почему я об этом думаю? Ответ нашелся только на последний вопрос, – легкий хмель от выпитого вина. Или ошалевший от собственной значимости, теперь даже процесс мочеиспускания всегда буду сопровождать глубокими философскими размышлениями?!! Ну, нет!

Поднял голову, чуть выше уровня глаз, на стене, мелом, сделана надпись. Неизвестно когда и неизвестно кому:

"Если ты надумал и все-таки решил застрелиться. Не медли! Ибо пуля летит медленнее, чем успеешь передумать!"

Пожал плечами, к кому это обращение? Если ко мне, то пробовал уже расстаться с жизнью, причем способом, гораздо более медленным, чем выстрел из пистолета в висок. Но передумывал не я. Мое тело решило за меня, – жить! А за мое тело решили здешние Боги. Они сделали меня бессмертным. Застегнул ширинку, повернулся все еще думая о надписи. Слишком свежей во всех смыслах она казалась.

В трех шагах, вытянув стрелой громадный хвост, сидела одноглазая побегунья. На радостях шагнул к ней:

– Где ты была, блудная корова?!

Она качнулась всем телом из стороны в сторону. Склонила голову к земле и как-то изогнувшись носом, откуда-то из-под живота выпихнула. Что бы вы думали?!

– Пистолет?!! Э, Шура, где ты раздобыла его? – Сделал еще шаг, наклонился и поднял его. Шура сидела, задрав голову, смотрела, не проявляя никаких эмоций. ПСМ – пистолет системы Макарова. Вытащил обойму, передернул затвор, он клацнул. Повернулся в сторону, нажал на спусковой курок, – в стволе пусто. Опустил пистолет в карман. Из обоймы один за другим выдавил на ладонь пять "золотых патронов". А почему она принесла его? Почему сделала это, именно, сейчас?!

– Эй, подруга! Ты на что-то намекаешь?! – Вспомнилась надпись. "Дорога ложка к обеду". Так выходит? Как мало в нашей жизни бывает случайностей. Все слеплено и не происходит одно без другого. Хоп, тебе захотелось пописать. Хоп, писая, ты читаешь надпись на стене, в которой говорится о самоубийстве. Оба-на, и твоя лучшая подруга, в мире начисто лишенном огнестрельного оружия, приносит боевой, снаряженный пистолет! Случайность?! Нет, вряд ли. Если только Шура не принесла пистолет, для какой-нибудь другой цели. Для какой? Уж, всяко не орехи колоть! Как узнать у крысы, пусть достаточно большой и дружелюбной, для чего она принесла пистолет последнему человеку оставшемуся в мире. Да еще стоящему над пропастью решения?! Что ему делать, – шагнуть в пропасть?! Или попытаться отступить от нее и вернуть что-то?!