Срочно требуется царь - Светлана Багдерина

— Странно… Триста тридцать девять… Всем известно, что кошки принадлежат… триста сорок один… семейству верблюдообразных, подвид плюющихся… триста сорок три… триста сорок пять…

— Сеня, я же серьезно тебя спрашиваю!.. — жалобно взвыл Иванушка и в изнеможении обрушился челом на разворот своего тома, вызвав к жизни пыльную бурю, которой позавидовала бы любая пустыня Узамбара.

— Триста сорок семь… триста сорок девять… Ёшкин кош!!! Выдрана!!! Чтоб им всем, кто так с книгами обращается!!!.. — с чувством пожелала царевна, сердито захлопнула фолиант и грохнула его на стол с такой силой, что дед Голуб подскочил.

Правда, не проснулся.

— Ты что-то говорил, Вань? — повернула в сторону мужа голову она. — Извини, я не расслышала.

Иван повторил вопрос.

— И кто же? — с любопытством поинтересовалась супруга.

— Если исключить кошку, то кавалер, — победно сообщил Иван. — Потому что он находится слева от дамы, так как меч у него пристегнут слева, и в том случае, когда плевать станет дама…

— А если он левша? — практично уточнила Сенька.

— Тогда, по логике, дама… — неуверенно проговорил Иванушка.

— А по этикету?

— М-да… — на глазах скис Иван, тяжело вздохнул и обреченно выговорил: — Ладно, поищем что-нибудь другое.

Но перед тем как снова углубиться в дебри этикета, царевич вспомнил нечто, беспокоящее его с момента оглашения заданий на площади.

— Сень?

— М-м?

— А куда вы с Находкой плиту дели?

— Плиту?..

Серафима тупо уставилась в очередной манускрипт, словно пытаясь вычитать там, что имел в виду е супруг под загадочным термином «плита».

— Ну, да! Ведь пергамент с клятвой и подписями дворян превратился в плиту у всех на глазах посредством применения ужасной и древней… или древней и ужасной? — магии! Ты ж сама так сказала, помнишь? Так вот куда…

— Ах, это!.. — сообразила, куда клонит муж и, с облегчением улыбнулась Сенька. — Так ведь нет никакой плиты, Ваньша.

— Что?..

— Нет, и не было. Иллюзия это. То бишь, оптический обман зрения. И магии никакой там не было — ни древней, ни ужасной. Такое не только ученице убыр, но и самой убыр, наверное, не по силам. Нет, я имею в виду, что магия как таковая, конечно, была. Отвода глаз. Надо же было этих… индюков… как-то впечатлить… а лучше — припугнуть. Вот мы с Находкой и договорились устроить небольшой фейерверк с преображениями.

— То есть, ты хочешь сказать, что все эти твои «если ты его ударишь, то и у тебя будет синяк» по сути ложь?

— Н-ну… Почему сразу — «ложь»? Я бы назвала это художественным вымыслом. Психологическим давлением. Выдачей желаемого за действительное. Ведь, согласись, было бы неплохо…

— То есть, ты хочешь сказать, — пораженный до глубины души Иванушка отложил том «Этикета на все случаи жизни и смерти» и со страдальческим удивлением воззрился на супругу, — что ни в чем не повинные честные люди…ведь даже то, что они тебе… в смысле, нам… не нравятся, еще не причина, чтобы…

— Ва-ань. Одна история, одна география и два этикета. И времени не меньше двенадцати. И отнюдь не пополудни, — Сенька сделала попытку увильнуть от лекции по защите презумпции невиновности как абстрактного понятия.

— Сеня, ты не права, — строго проговорил Иван.

— Ну, хорошо. Одиннадцать-тридцать. Ты доволен?

— Но ты же прекрасно понимаешь, что я не про это!

— Давай не будем начинать снова, а? Ты меня всё равно не переубедишь. А я — тебя. Давай погодим до Дня медведя и точно узнаем, кто из нас был прав, а кто не очень. У нас ведь правда еще одна история, одна география и два этикета. И, откровенно говоря, третий и пятый вопросы по знаменитостям мне не очень нравятся. И ответ на первый вопрос из предсказаний абсолютно непредсказуем. Надо бы поменять.

— Ну, хорошо, давай работать, — припертый к стенке настырным чувством долга, сдался Иван.

— Давай. Я смотрю географию дальше. Ты — этикет?

— Угу…

— Поскакали… Ха! Вот, гляди, забавный вопрос! Как называется эпилятор для русалки?

— Что? — тупо уставился на нее супруг.

— Рыбочистка! — победно сообщила царевна и широко улыбнулась в предвкушении одобрений и восхищений.

Но дождалась только страдальчески-недоуменного взгляда.

— Это ты хочешь отнести к географии, истории, или…

— Зануда ты, Вань, — скорчила она ему страшную рожу. — Ладно, проехали, ищем, ищем… Дай, пожалуйста, вон ту книженцию, у тебя слева на полу должна лежать в районе правой пятки.

Иванушка послушно уложил на стол перед Сенькой увесистый фолиант, и снова было нырнул с головой в свой огромный, как камень из крепостной стены том, но вспомнил еще что-то, снова нахмурился и поднял на супругу взгляд.

— Сень?

— М-м?

— А корону тоже Находка… засветила?

Серафима замерла.

— И ты это заметил?

— Заметил?! — возмущенно вытаращил глаза Иван. — Заметил!!!.. Да я едва не ослеп!.. Вы могли бы хоть предупредить!..

— Находка клянется, что корону она не трогала.

В день первого испытания кандидаты в цари-батюшки прибыли загодя.

Бросив коней на попечение единственного не занятого на лесозаготовках или охоте дворцового стражника — Карасича (он же по совместительству конюх и мажордом) и уткнувшись носами в книги и свитки, методом проб и ошибок претенденты двинулись[88] по отведенным им комнатам для отдыха и последних приготовлений к битве гигантов мысли.

Свита старательно следовала примеру суверенов и упорно не отводила взгляда от страниц, даже если некоторые из придворных просто искали на них знакомые буквы.

К заветному времени подготовка была завершена: шпаргалки сложены гармошками и рассованы по секретным местам, ладони, запястья и штаны под полами камзолов исписаны мелким неразборчивым почерком, а барон Жермон умудрился даже засунуть под жилет почти не заметный на фоне его обширного живота трактат об известных заморских предсказателях при знаменитых персонах[89].

Кабинет министров, разодетый в блестящие (в некоторых местах) выходные костюмы, прикрывая шапками наиболее очевидные заплаты и пятна, торжественно прошествовал в зал состязания. Ожесточенно толкаясь и переругиваясь — никто не хотел сидеть в первом ряду — они расположились на собранных по всему дворцу мягким золоченым креслам с темно-синей обивкой, сложили на коленках руки и с лицами, скорее, подсудимых, чем судей, уставились в пол в ожидании конкурсантов.

Те не заставили себя ждать: ровно в двенадцать, с последним ударом часов на башне Звездочетов, белые с вездесущей позолотой двойные двери снова распахнулись и, толкаясь, пихаясь, щиплясь, пинаясь и исподтишка обзывая знакомых из команды соперников обидными прозвищами, в зал устремились вырвавшимся из запруды горным потоком будущие цари и царедворцы.

Иванушка тихо порадовался, что ранее они догадались прикрепить на спинки предусмотрительно расставленных на расстоянии семи метров друг от друга островков кресел листочки с именами, иначе не миновать бы сейчас им миниатюрной гражданской войны.

Претенденты вальяжно, с видом всемирно признанных эрудитов, лично написавших все книги Белого Света — психическую атаку им проводить никто не запрещал — расселись в самом удобном кресле своего островка и закинули ногу на ногу. Остальные дворяне, игнорируя приготовленные для них стулья, дружно сгрудились за спинами суверенов — то ли для поддержки, то ли, подобно не выучившим уроки школьникам, норовя скрыться с глаз своего господина. Фланги укрепляли суровые знаменосцы, горнисты и барабанщики.

Убедившись, что броуновское движение среди конкурсантов улеглось, Иван откашлялся, сделал шаг вперед и, нервно кося обеими глазами по очереди в бумажку с речью, торжественно объявил состязания открытыми.

После него слово взяла царевна.

— На этой доске, — Серафима для наглядности повернулась в пол-оборота и ткнула указкой в наспех покрашенный фанерный щит два на три метра с прикрепленными к нему листками, — расположены названия тем и номера вопросов. В каждой теме их по шесть. Их светлости благородные участники состязания по очереди выбирают тему и номер вопроса…

Их светлости благородные участники вытянули шеи и, словно впервые видя, впились глазами в перечень тем, рекомендованных «Сугубо научным трудом»: история, география, традиции и обычаи, заморские страны, войны, знаменитые люди, этикет и предсказания.

Терпеливо дождавшись, пока костейская знать убедится, что темы все те же, что были известны накануне, и что никакого подвоха нет, она невозмутимо продолжила:

— …А царевич Иван его зачитывает. На размышление — минута. Вот песочные часы, чтобы не было споров. Тот, кто знает ответ, поднимает руку…

— Разрешите прервать вас, ваше высочество, — не вставая со своего кресла, въедливо прервал Сеньку Брендель. — Может, в Лукоморье традиция и такова, что высокородные претенденты на престол своей могучей страны говорят, предварительно подняв руки, как какие-нибудь школяры. В Царстве же Костей обращению монарха — пусть даже будущего — всегда предшествуют фанфары и барабанная дробь. Это, если можно так выразиться, и есть наша традиция и обычай.