Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

Глава 26

Ванесса и в самом деле объявила голодовку. И теперь история с маскарадным платьем казалась не такой уж важной.

Если в первый день господин Тодеу ничего не предпринимал, сказав, что выходка дочери — всего лишь каприз избалованной барышни, то на второй день сидел за завтраком хмурый и молчаливый, потому что Ванесса не открыла двери Джоджо, которая битый час упрашивала не упрямиться и расписывала, какие вкусные оладьи приготовлены, и какое ароматное грушевое варенье достали сегодня из кладовки.

— Не буду, — твердила эта несносная девчонка. — Лучше умереть, чем жить в доме у тирана!

Тиран, как мы все поняли, это был прежде любимый папочка.

Теперь все мы, включая и леди Бониту, ходили по дому чуть ли не на цыпочках и старались реже попадаться хозяину на глаза. Я гадала, в какой момент господину Тодеу надоест это представление, и он выбьет дверь и притащит Ванессу за стол, но ужин тоже прошел без старшей барышни Десинд. Дети сидели притихшие, Эйбел уныло ковырял ложкой вкуснейшее баранье рагу, и даже Нейтон — всегда деловитый и энергичный — повесил нос.

Когда я подала пирог с вишневым вареньем и взбитыми сливками, Черити сказала, глядя на огромный кусок, который поставили перед ней на фарфоровой тарелке:

— А когда Ванесса умрёт от голода? Через неделю или через месяц? Эйбел говорит, что через месяц, а…

— Черити! — рявкнули на неё всем семейством, и она замолчала, надув губы, так и не притронувшись к пирогу, хотя я уже знала, что взбитые сливки она любила до безумия.

Вечером, когда с уборкой в кухне было покончено, я возвращалась в свою комнату и увидела господина Десинда — он стоял у комнаты Ванессы, положив ладонь на дверь, и что-то тихо говорил.

Я неслышно, как мышка, убежала к себе, потому что не хотела вмешиваться в отношения отца и старшей дочери. И участвовать в судьбе Ванессы тоже не хотела. Старшая барышня не вызывала у меня добрых чувств.

И всё же, когда Ванесса не появилась и на третий день, на душе стало тяжело. Я утешала себя мыслью, что, наверняка, прежде, чем объявлять голодовку, девчонка припрятала в своей комнате сухарей и конфет на месяц вперёд. Слишком уж она любила себя, наряды и развлечения, чтобы вот так бестолково заканчивать свою жизнь. Просто играет на нервах отца, пытаясь избежать монастыря и поспешного замужества… А может, ей стыдно после истории с брошкой…

Вот кому не было стыдно — так это госпоже Боните. Сестра хозяина больше ни полусловом не обмолвилась о «краже», но смотрела на меня неизменно колючим взглядом, будто следила — не решу ли я прикарманить что-то из столового серебра.

Мне надо было на рынок, чтобы купить молока, сливок и свежего масла, и я позвала с собой Джоджо, рассудив, что вдвоем будет безопаснее, если господин Гибастиас вздумает начать охоту на девиц в самом расцвете лет.

Обычно разговорчивая, Джоджо в этот раз молчала, и это молчание уже начало меня пугать.

Купив кувшин сливок, я поставила его к краю корзины, чтобы не опрокинуть, а когда подняла глаза, то увидела мастера Берта. Он стоял прямо передо мной, и лицо у него было таким, словно это он, а не Ванесса устроил голодовку на три дня.

— Добрый день, сударыня Белл, — произнес он и вымученно улыбнулся. — Неплохой денёк сегодня, верно?

Джоджо, загружая в корзину кругляши сливочного масла, завернутого в чистую холстину, взглянула на юношу с любопытством.

Мне тоже было интересно, почему это мастер Берт, получивший пинка (заслуженного, между прочим) от господина Тодеу, решил поговорить со мной о погоде посреди рынка.

Потерял доходное место из-за собственной глупости и невоздержанности и решил прощупать почву — не грозит ли ему что-то пострашнее увольнения? Но надо думать, что если тебя пригласили репетировать в грамматике и логистике, не надо слишком усердствовать и задаром обучать дочку хозяина науке нежной страсти. На что рассчитывал этот юноша? Или хотел обольстить богатую невесту? Тогда это вдвойне низкий поступок.

— Солнце светит почти как весной, — продолжал мастер Берт, глядя на меня глазами побитой собаки.

— Погода сегодня хорошая, — сдержанно ответила я. — А вот вы совсем нехорошо выглядите.

Он потупился, а потом сказал тихо:

— Могу я попросить вас о беседе без посторонних?

Джоджо фыркнула, а я уже открыла рот, чтобы сказать, что у меня нет времени на пустые разговоры, но тут нас всех отвлек оглушительный собачий лай. По рыночным рядам стая собак гнала кошку — рыжую пушистую кошку!

— Буссоль! — ахнула я, поставила корзинку и бросилась спасать негодницу, которая опять умудрилась попасть в неприятности.

Меня опередил мастер Берт. Он обогнал меня на два шага и ловко сцапал кошку за шкирку, после чего рванул в ближайшую лавку. Собаки кинулись следом, но юноша уже скрылся за дверью. Выскочил дворник и метлой отогнал собак, ругаясь, на чем свет стоит.

— Вы с ума сошли, глупая девица! — сказал он мне, хмуря кустистые брови. — Бросаться ради кошки наперерез этим тварям! Вас бы тут сожрали — и косточек не оставили.

Я застыла столбом посреди торгового ряда, только сейчас понимая, что поступила очень безрассудно. Подошла Джоджо с корзинками — смертельно бледная, перепуганная, руки у неё тряслись, и она посмотрела на меня с укоризной, когда я поплотнее завязала вязки шапки и взяла свою корзину.

— Вы точно спятили, — укорила меня служанка. — Из-за кошки!.. Да будь она хоть трижды золотая!..

— Вы правы, — пробормотала я. — Сама не знаю, что на меня нашло.

— Идёмте домой, — заторопилась Джоджо. — Я вся дрожу!

Я пошла рядом с ней, но шагов через пять остановилась.

— Возвращайтесь, сударыня, — сказала я. — Забыла, что хотела купить ещё патоки на сладкие пироги.

— Так пойдёмте вместе, — Джоджин с готовностью направилась в кондитерские ряды.

— Нет… — я на секунду смутилась, но потом твёрдо сказала: — Простите, сударыня. Но я хочу узнать, о чем хотел поговорить со мной мастер Берт. Идите домой, я скоро вас догоню.

Джоджо покачала головой, но ничего не больше не говорила. А я почти бегом вернулась к лавке, куда скрылся бывший учитель, и осторожно толкнула тяжёлые двери.

Мастер Берт сидел на перевёрнутой бочке, понурившись, и держал на коленях рыжую кошку, рассеянно поглаживая её. Кошка громко мурлыкала и щурила от удовольствия глаза.

— Спасибо, что спасли Буссоль, — сказала я, подходя к учителю, и он с надеждой вскинул голову, соскакивая на пол.

— Сударыня Белл! — выдохнул он.

— Верните кошку, — строго произнесла я, — и у вас есть две минуты, чтобы объясниться.

— Если ничего не собираетесь покупать, — заворчал торговец, — то идите болтать на улицу.

— Уже уходим, — ответила я, не взглянув на него, и забрала кошку из рук мастера Берта.

Оказавшись на улице, мы некоторое время шли вдоль сырных рядов, где справа и слева от нас мальчишки-зазывали приглашали зайти и купить самый лучший товар на этом побережье. Острый запах сыра смешивался с дымком от костра, где предприимчивые торговцы разогревали в жаровнях зачерствевшие булочки, накрытые ломтями сыра.

— Хотите сырную булочку? — предложил мастер Берт.

— Нет, — коротко ответила я.

Он опять понурился, тяжело вздохнул и сказал:

— Могу я спросить, как чувствует себя старшая барышня Десинд? И могу попросить вас… передать ей небольшое письмецо?

— По-моему, вы растеряли остатки совести, мастер Берт, — ответила я холодно. — Вы повели себя недостойно, чуть не скомпрометировали Ванессу, а теперь пытаетесь подкупить служанку, чтобы продолжить свои амурные дела? Вынуждена вам отказать. И сразу предупреждаю, что я расскажу господину Десинду, что вы не оставляете попыток соблазнить его дочь. По-моему, после этого вам придётся убраться из Монтроза.

— Вот какого вы мнения обо мне, — он ещё ниже повесил нос, и даже русые пряди, высовывающиеся из-под шапки, казалось, уныло обвисли.

— Будете утверждать, что я не права?