Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

Зачем малышу воровать брошку Ванессы?

— Логан нашел её у вас под подушкой.

— У меня?.. — я пошла почувствовала, что красную. — Клянусь, я не брала…

— Верю, — он улыбнулся и подкинул брошь на ладони. — Ванесса в этот раз превзошла саму себя по части подлости. Но умом она не отличается. Логан разгадал ее в два счета. Он взял брошку, потому что знал, что вас будут обвинять.

— И ничего мне не сказал!..

— Он защищал вас, — господин Тодеу отправил брошку обратно в карман. — Настоящий поступок мужчины.

— А вы…

— Не беспокойтесь. Пока вы в моем доме, вас никто не тронет. Я ведь обещал.

— В этот раз вы появились очень вовремя, — признала я. — Мне очень повезло. Джоджин сказала, что вас не будет в городе до завтрашнего утра.

— Так бы и произошло, — господин Тодеу опять погладил кошку. — Но Буссоль нашла меня. Она всегда приходит вовремя, и всегда указывает верный путь. Это я уже заметил.

— Так её зовут Буссоль? Смешное имя, — меня волновала близость хозяина, и я ещё не пришла в себя после ложных обвинений, поэтому чтобы не было заметно, как дрожат руки, я тоже погладила кошку.

— Оно ей подходит, — коротко заметил хозяин.

Некоторое время мы оба молча гладили кошку, старательно избегая соприкосновения руками. Господин Тодеу заговорил первым:

— Могу я попросить вас не слишком злиться на Ванессу? Вам всего лишь надо потерпеть её неделю, не больше. Я уже договорился, что её примут в монастырь, за девять миль от Монтроза. В следующую среду она уедет туда. А я пока подыщу ей подходящего мужа. Как только ей исполнится восемнадцать, выдам её замуж, и пусть капризничает, сколько её душе угодно.

— Я не могу злиться на вашу дочь, — ответила я, не поднимая на него глаз, — хотя не понимаю, почему с её стороны ко мне такая ненависть. Но монастырь… Вы уверены, что это выход? Ничто так не пугает молодых девушек, как заточение в монастыре.

— Это мне говорит Элизабетт Белл, примерная монастырская воспитанница? — он улыбнулся, и я подумала, как необыкновенно украшает его улыбка.

Жаль, что он улыбается очень редко, а как смеётся — по настоящему, весело, открыто — я не слышала ни разу.

— Вы же знаете, что я не из монастыря, и догадываетесь, что я совсем не примерная. Но я уверяю вас, что ничего не сделала Ванессе. Не представляю, чем я могла её обидеть.

— Боюсь, вы оскорбляете её одним своим существованием, — сказал господин Тодеу необыкновенно серьезно. — И мою дочь, и мою сестру.

— Что вы такое говорите? — с трудом произнесла я.

— Попытаюсь объяснить.

Его рука как-то совсем незаметно накрыла мою руку, Проныра соскочила с моих колен и отправилась вон из комнаты, а господин Тодеу продолжал удерживать мою ладонь в своей.

— Вы очень красивы, — произнёс он, заставив моё сердце колотиться всё быстрее и быстрее, — но дело даже не в красоте. Вернее, не только во внешней красоте. Вы вся светитесь, будто внутри вас — тысяча солнц. Каждый ваш жест, каждый взгляд, каждое слово — сразу видно, что вы благородны, добры и необычайно щедры. Вы — упрёк всем тем женщинам, у которых не было желания или возможности наполнить себя светом.

— Боюсь, я вас совершенно не понимаю, господин Десинд, — прошептала я, очарованная и одновременно напуганная его словами.

— Да, что-то меня не в то море понесло, — криво усмехнулся он. — Ванесса вам всего-навсего завидует. Потому что никогда не станет хоть немного похожей на вас. Хотя она только об этом и мечтает. А моя сестра… Вас не удивило, что Бонита осталась дома, пока мы поехали на маскарад? У неё не было возможности научиться манерам и аристократическим повадкам. И для некоторых в этом городе мы по-прежнему — семья из бараков на побережье. Моя сестра боится насмешек, да и местные дамы никогда не примут её в свой круг. Ванессе легче — она молода, быстрее учится и приспосабливается к другой жизни, но и она никогда не сможет стать такой, как вы.

— Не уверена, что ей понравилось бы быть мною, — быстро ответила я.

А его рука продолжала держать мою, и это прикосновение и обжигало, и успокаивало, и волновало одновременно. Я и не подозревала, что способна переживать столько чувств одновременно. И ведь хозяин всего лишь взял меня за руку… Что же будет, если он решит меня поцеловать?..

— Поэтому я ещё раз прошу вас не держать зла на Ванессу, — повторил господин Тодеу. — Ей не слишком сладко пришлось, и я вовсе не о прежней бедности говорю…

— О чем же? — ухитрилась сказать я, чтобы хоть как-то поддержать разговор. А сама уже уплывала на золотом корабле по бирюзовым волнам, уносилась в какую-то невероятную сказку, которой просто не было места на этой земле. Но сказка была — я переживала её прямо сейчас, в это мгновение, пока один мужчина держал меня за руку, поглаживая мою ладонь, как котёнка. И это прикосновение что-то сделало с моим сердцем, с моей душой. Невозможно прикоснуться к душе, но господину Тодеу это удалось.

— Не важно, — мозолистые мужские пальцы скользнули по моей ладони, и господин Тодеу отошел к двери. — Не думайте об этом. Скоро Ванесса уедет, и всем нам будет спокойнее.

Спокойнее? Он в этом уверен?.. Я хотела ещё расспросить о Ванессе, но тут вспомнила совсем о другом.

— Господин Десинд, — окликнула я хозяина, когда он уже стоял возле порога, — а платье тоже спрятал Логан?

— Платье? — он оглянулся на меня. — Разве не вы его спрятали?

— Нет, оно лежало на постели, — простодушно призналась я. — Я боялась его помять, а повесить некуда… Возможно, нужно вернуть его?

— Вернуть? — переспросил хозяин. — Кому?

— Тому, у кого вы его купили или взяли напрокат. Мне кажется, оно слишком дорогое и красивое, чтобы принадлежать служанке. И вашим сестре и дочери так будет спокойнее.

Несколько секунд господин Тодеу смотрел на меня, будто что-то уясняя мысленно, а потом медленно произнес:

— Вы что-то путаете, Элизабет. Это ведь вы купили платье?

Ещё несколько секунд мы смотрели друг на друга, и я пыталась уяснить то, что услышала. Он думает, что это я приобрела платье? Но ведь… но ведь…

— Я думала, платье и всё остальное принесли мне вы, — наконец, сказала я, понимая, что происходит что-то странное, что-то необъяснимое…

— Нет, — коротко ответил он.

Разумеется, нет! Как я могла подумать, что господин Тодеу проявит такую неделикатность, что станет покупать для меня нижнее бельё. Глупо, глупо, очень глупо! Я опять покраснела, и больше всего сейчас хотела сама превратиться в кошку и спрятаться куда-нибудь в потайной уголок. Под кровать, например.

— Так, — шумно выдохнул хозяин, запустив пятерню в волосы. — А я — то удивлялся — когда вы успели пробежаться по модисткам и башмачникам, если всё время заняты хозяйством.

— Может, кто-то из детей… — пробормотала я и сразу замолчала, потому что это была нелепость — что кто-то из детей угадает с моим размером и притащит в дом целую груду нарядов ночью. — Может, это Корнелия?

— Очень сомневаюсь, — отозвался господин Тодеу. — Вы точно не волшебница, сударыня Элизабет? Ведь именно с вашего прихода в этом доме начали происходить чудеса.

Я посмотрела на него испуганно и изумленно, и отрицательно покачала головой.

— Что с вами? — тут же спросил он, нахмурившись. — Вы сразу так побледнели… Вам нехорошо?

Мне не пришлось отвечать, потому что в этот момент раздались причитания Джоджо, которые тут же перекрыли визгливый и резкий голос госпожи Бониты и оглушительный стук.

— Что на этот раз? — господин Тодеу вышел из комнаты, и я тоже поспешила в коридор, чтобы узнать, в чем дело.

Джоджо стояла на втором этаже, держа поднос с чашкой теплого молока с медом и пшеничной булочкой, и опустив голову, а госпожа Бонита изо всех сил молотила кулаком по двери комнаты Ванессы.

— Открой немедленно, гадкая девчонка! — требовала сестра хозяина. — Если ты сейчас же не откроешь, я прикажу сломать дверь.

— Можете сломать хоть весь дом! — истерично выкрикнула Ванесса из-за запертой двери. — Но есть вы меня не заставите! И я умру с голоду, назло всем вам! Вот!