Шевалье - Синтия Хэррод-Иглз

Трудное положение сложилось в Морлэнде. Аннунсиату потрясло и ужаснуло известие о самоубийстве Индии. Хотя графиня видела письмо, которое оставила молодая женщина, она всегда чувствовала, что здесь очень многое осталось недосказанным, даже для такого доверенного лица, как она сама. Например, таинственное исчезновение «друга» Матта, Дейви, который ушел из Морлэнда в ту же ночь, и больше о нем не слышали. Это случилось три года назад, и Матт, как и Артур, не проявлял никакого желания снова жениться. Правда, имея шестерых здоровых сыновей, в этом не было острой необходимости.

Аннунсиата не была в Морлэнде со времени трагедии, и честно говоря, сама избегала даже думать об этом. В Йоркшире она много времени уделяла Шоузу. На ее вежливое письмо с извещением о ее приезде в основном отвечали вежливой благодарностью, что предоставляло ей свободу действий. Графиня следила за садами, меняла обстановку, скакала на Фениксе в сопровождении Китры, прыгающей около ее каблуков, спорила с отцом Ринардом и посещала знакомых в городе. В одном случае она могла видеть Матта – когда проходила неделя скачек. Однако то, что он никогда на них не присутствовал, извиняло для нее все другие причины.

Скачки, которые начал проводить Ральф много лет назад, стали настолько популярными, что превратились в неофициальное ежегодное событие, ожидавшееся окрестными жителями, и не только владельцами лошадей, но и теми, кто любил азартную игру и многими, кому просто нравилось появиться на людях в своих лучших нарядах и встретиться с друзьями, а таких было большинство. В 1709 году, когда Матт тяжело переживал свою трагедию и отказался проводить скачки, знатные люди Йорка сформировали комитет. Они решили проводить официальные скачки ежегодно в течение недели. Впервые они состоялись в 1709 году в Клифтон Ингс, на общественных землях около реки Уз поблизости от строящегося дома Уотермилл, принадлежавшего отцу Кита Морлэнда и разрушенного в гражданскую войну.

С того времени скачки начали приобретать большую популярность. В течение всей недели состязаний устраивались балы, вечера, собрания у знатных хозяев Йорка. Много дочерей на выданье нашли хорошую партию, а в прошлом году одна пара даже тайно сбежала. В имении Морлэндов на скачках можно было бы хорошо заработать, разводя и поставляя лошадей, однако за три года никто из Морлэнда не участвовал в них, и ни одна их лошадь не была там представлена. Аннунсиата не удивилась, когда ее приглашение на день рождения вежливо отклонили, и даже если она заметила, что отказ был только подписан Маттом, а не написан его рукой, она ничего об этом не подумала, зная, как много писем отправляется из Морлэнда в неделю.

Однажды утром, в начале мая, она прогуливалась по террасам, наслаждаясь солнечными лучами и бросая палку Китре, которая должна была ощениться. Ее прогулку прервал появившийся из дома Гиффорд и подошедший к ней с большей, чем обычно, неуверенностью.

– Моя госпожа, кто-то просит вас об аудиенции, – сообщил он с таким выражением, словно это было необычным делом.

– Если пришли с пустяками, отошли их назад, – добродушно распорядилась Аннунсиата. – Сейчас слишком рано. Ты знаешь, что я не принимаю никого, по крайней мере, до одиннадцати.

Гиффорд помедлил.

– Моя госпожа, это Клемент...

– Управляющий Клемент? Из Морлэнда? – спросила Аннунсиата, нахмурившись. – Надеюсь, плохих новостей не будет? Никто не болен?

– Он прибыл не с новостями, госпожа. Он просит о частной беседе с вами и не желает говорить мне, о чем.

Аннунсиата пожала плечами.

– Проводи его сюда, Гиффорд. Я уверена, что Клемент не стал бы беспокоить меня из-за пустяков. А когда ты приведешь его, сделай так, чтобы нас никто не тревожил.

Клемент служил управляющим у Аннунсиаты, когда она была хозяйкой Морлэнда. Сейчас он поседел, но в остальном казался таким же, как прежде. Они вместе пережили осаду и очень хорошо знали друг друга. Аннунсиата, вглядевшись в его лицо, призналась себе, что поверит ему, наверное, больше, чем любому другому, кого она знала. Должность управляющего в имении Морлэнд принадлежала семье Клемента многое поколения, и каждый последующий Клемент обладал чувством собственного достоинства и ответственностью, своего рода аристократичностью. Любой незнакомец, глядя на нынешнего Клемента, принял бы его за джентльмена.

– Хорошо, что вы согласились меня выслушать, моя госпожа, – произнес он.

Аннунсиата обратила внимание на его озабоченный и усталый вид и сказала решительно:

– Пойдем в сад и ты расскажешь мне, что произошло. Там нам не помешают и не подслушают.

Клемент взглянул на нее с благодарностью, и когда они бродили по аллеям с Китрой, теперь притихшей и что-то заинтересованно вынюхивающей под каждым кустом, он откликнулся на ее открытость, как мужчина мужчине.

– Дела в Морлэнде неважные, моя госпожа. Я стараюсь по возможности смягчить вред, но сейчас это не в моих силах. Я не вижу никого, кроме вас, кто бы мог помочь. Хозяин глубоко потрясен смертью хозяйки, что вполне естественно. Мы все ужасно переживали. Но за три года он не пришел в себя. Он ничего не делает, целыми днями просиживает в комнате управляющего с закрытыми шторами и никого не хочет видеть. Ест совсем мало и отваживается выйти наружу только после наступления темноты. Тогда он бродит по саду подобно призраку.

– Ты думаешь, он повредился в уме?

– Не знаю, моя госпожа. Он почти ни с кем не говорит, поэтому мне трудно судить. Часто, когда я обращаюсь к нему, он кажется глухим, но если я настаиваю, он сердится и просит оставить его одного и самому решать все вопросы. Однако, моя госпожа, я не могу единолично управлять имением. Без хозяина дом приходит в упадок. Приказы не отдаются, как должны. Слуги... старые слуги очень верны, но в человеческой природе заложено получать выгоду от слабости другого, а на некоторых молодых слуг вовсе нельзя положиться.

– Да, я могу все это понять, – кивнула Аннунсиата.

Она, которой довелось вести хозяйство большого дома, легко могла нарисовать картину растущего хаоса в поместье, управляемого без хозяина или хозяйки.

– Потом дети, моя госпожа. У них нет наставника, а их отец совсем не интересуется ими. Служанки в детской стараются изо всех сил, но мальчикам нужна более твердая рука. С Джемми и Эдмундом просто сладу нет, и это плохой пример для младших.

– Что ты хочешь от меня? – спросила она откровенно, когда Клемент замолчал.

Аннунсиата остановилась и повернулась к нему лицом. Они стояли у маленького озера, и Китра с лаем начала гоняться за утками.

– Для начала поговорите с хозяином. Попытайтесь достучаться до него. Заставьте его понять, что он отвечает за всех нас. А если это не сработает...