Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 2010 году почти все страны мира, за исключением США, взяли на себя обязательства к 2020 году уменьшить темпы сокращения естественных мест обитания как минимум вдвое, а там, где это возможно, и свести к нулю. Вместо этого в 2016, 2017 и 2018 годах леса исчезали так быстро, как никогда с начала века. В 2019 году каждые шесть секунд исчезал покрытый лесом участок размером с футбольное поле. (И это без учета тех случаев, когда лес продолжает стоять, но потерял значительную часть своего богатства из-за лесозаготовок, выпаса и пожаров.) Страны также обязались в течение десятилетия предотвратить вымирание уже известных находящихся под угрозой видов и улучшить их положение. Эта цель тоже не была достигнута. Не были достигнуты и цели в области отказа от вредных субсидий, сокращения загрязнений и уважения к аборигенным практикам сохранения природы. Мы как покупатели в посудном магазине, которые извиняются, но продолжают бить товар.
В Африке ареалы львов, слонов и шимпанзе пересечены дорогами и сельскохозяйственными угодьями. Лесам горного хребта Восточный рифт в Танзании и Кении уже тридцать миллионов лет, они стали домом для сотен растений и животных, которых нет больше нигде на планете. Более чем полмиллиона гектаров этих лесов мы теряем каждый год, главным образом за счет небольших ферм, выращивающих кукурузу. Как минимум треть местных видов считается вымершими или находятся под серьезной угрозой вымирания. Треть леса уже оказалась ближе трехсот метров к его границе. Тропические виды – во многом насекомые – часто занимают небольшие ареалы и ниши и из-за этого особенно уязвимы для исчезновения, когда землю отдают под пашню или пастбище или когда леса начинает продувать иссушающий ветер.
Ситуация не улучшается, особенно в тропиках. Новые дороги пересекли леса Индонезии, бассейна Конго и Амазонки, обозначив направления обезлесения. В Бразилии правое правительство Жаира Болсонару вернулось к идее, что лес нужен для того, чтобы его эксплуатировать, то есть «расчищать». Когда в 2019 году огонь пожирал больше футбольного поля лесов в минуту и черный дым застилал небо Сан-Паулу примерно в двух тысячах семистах километрах, Болсонару просто отрицал проблему, называл данные об обезлесении «ложью» и заявлял, что амазонский лес нельзя сжечь, потому что он влажный. Когда на следующий год внимание мирового сообщества перетянул на себя коронавирус, его министр окружающей среды объявил о возможности «ввести скот». По логике Болсонару, Амазония принадлежит Бразилии, а не всему миру и Бразилия при желании имеет право ее уничтожить. Но на самом деле это и наш выбор: в 2019 году эта страна в очередной раз стала крупнейшим экспортером говядины, а также соевых бобов, которые в основном идут на откорм свиней в Китае и коров в Европе. В штате Мату-Гросу, самом большом производителе сои, в год расчищают почти триста тысяч гектаров леса и лугов. Виновны здесь не бедные поселенцы, а предприятия промышленных масштабов: в трех четвертях случаев эти фермы в десять раз больше, чем средняя английская.
«Забери с собой только фотографии, оставь после себя только следы» – гласит клише экологической сознательности. Мир действительно все больше и больше покрывается человеческими следами – вместе со следами шин и копыт, – и у нас остаются лишь фотографии животных, которые там жили.
Когда-то я верил, что благодаря миру и процветанию Колумбия и вся планета станут более зелеными, но мне пришлось посмотреть в глаза другой перспективе: наша модель прогресса подточит дикую природу. Меня всегда обнадеживало, что в некоторых районах планеты мы даем животным жить свободно, в своей естественной среде. Разве не в этом весь смысл документальных фильмов о природе? В том, чтобы мы ценили свободное существование животных? Однако места, где цветет дикая жизнь, обычно находятся там, где людям плохо, например в Чернобыльской зоне отчуждения. Вся проблема не в наркобаронах и не в партизанах, а в нас самих.
Постичь наше воздействие на сельскохозяйственных животных довольно сложно. Связь между нашим поведением и судьбой диких животных тем более выглядит малоубедительно. Разве где-то далеко нет львов? Их же только что показывали по телевизору. Но дикие животные не хотят наших взглядов, они хотят иметь место для жизни. Как им его дать?
* * *
К 1990 году Дуг Томпкинс поссорился со своей женой Сьюзи, которая одновременно была его деловым партнером. Он проиграл битву в совете директоров и решил за примерно $150 млн. продать ей свою половину Esprit, компании по производству одежды, которую они вместе основали в 1960-х годах. Он всегда любил приключения, а теперь у него вдобавок появилась куча денег. Он мог бы повести себя как сегодняшние мультимиллионеры Сан-Франциско: купить виноградник, заняться ангельскими инвестициями и периодически заниматься голоданием.
Но Томпкинс поступил иначе. Он отправился в Чили и за $500 тыс. выкупил там десять тысяч гектаров ферм для крупного рогатого скота и овец. Это стало первым этапом, наверное, самой невероятной индивидуальной попытки защитить природу, какую только видел мир. Томпкинс владел небольшой коллекцией импрессионистов, но был при этом еще альпинистом и экологом и понял, что на выручку от продажи произведений искусства можно купить еще тысячи гектаров земли. Отвернувшись от консьюмеризма, он сосредоточился на восстановлении окружающей среды и за четыре года скупил пятую часть целой чилийской провинции.
Организация Tompkins Conservation – которой руководил Томпкинс и его вторая жена Крис, бывший генеральный директор одежной компании Patagonia, – на этом не остановилась и взяла под охрану более чем восемьсот тысяч гектаров в Чили и Аргентине, включая заболоченные районы, саванны, субарктические и дождевые леса, подтолкнув чилийское правительство присоединиться и защитить еще миллионы гектаров. Это было крупное изменение со времен, когда чилийская хунта – как было принято в регионе – платила за колонизацию новых земель и превращение их в сельскохозяйственные угодья. Охраняемые области – это дом для пингвинов, морских слонов, кондоров, пум, оленей, обезьян и многих других существ.
Очень может быть, что для миллионера из-за границы Чили была самым благоприятным местом для массовой скупки земли: население сравнительно невелико, землевладельцы хотят продать убыточные животноводческие фермы, а принятый в 1974 году военным режимом Аугусто Пиночета закон уравнивает иностранцев в правах с чилийцами.
У Томпкинса было свое представление
