Ловчие Удачи - 2 книга - Вячеслав Седов

Карнаж с усилием поворотил коня и дал тому шпор, во весь опор поскакав прочь от этого места. «Ловец удачи» в ожесточении, порожденном вновь вступившей в спину острой болью, гнал что есть духу туда, где, на расположенной вблизи к обрыву берега скале, возвышался остов Старой Башни. Бешеный галоп коня отдавался в лопатках, но терпению полукровки на сей раз пришел конец. Он в бешенстве вонзал в бока сильванийского жеребца шпоры, пытаясь сбежать от этой, сводящей с ума, боли, что пробегала судорогой по рукам и ногам, а сухость и резь в горле снова не позволяли сглотнуть.

Остатки каменной изгороди встретили его распахнутой калиткой. На полном скаку он чуть не сшиб с ног поджидавшую там огромную фигуру.

Конь встал как вкопанный, чуть не выкинув из стремян седока. Рука перехватила уздечку, успокаивая бедное животное, в которое всадник, словно одержимый бесом, продолжал безжалостно всаживать шпоры.

— Феникс, черт тебя дери! Прекрати немедленно! — окрикнул «ловца удачи» Кассар.

Безумный взгляд огромных черных глаз впился в заклинателя мертвых. Полукровка схватился было за меч, но некромант с усмешкой схватил его за шкирку, как нашкодившего котенка, и вырвал из седла. Карнаж еще долго приходил в себя, после того, как Кассар вернулся в свое нормальное состояние, перестав быть гигантом ростом на две головы выше сидевшего на коне Феникса.

— Так то лучше, — заключил некромант, возвращая поводья «ловцу удачи», — Пойдем, надо что-то срочно делать с твоими ран'дьянскими крылышками, иначе сбрендишь от боли прежде, чем я тебе изложу суть дела.

— Странно… Боль отступила, — потер плечи Карнаж.

— Еще бы, но я, знаешь ли, не сиделка тебе, чтобы все время быть рядом. Так что пошевеливайся!

Феникс последовал за Кассаром, с изумлением рассматривая приготовившийся к зимней спячке сад с деревьями и засыпанными снегом клумбами, меж которых вели узкие тропинки, взбираясь на верхние уровни сада, спускавшегося от Старой Башни полукругом «ступеней». Возле одного из вишневых деревьев так и стояла прислоненная к нему небольшая деревянная лестница, а рядом валялось забытое пустое ведро. Каменная изгородь была во многих местах восстановлена, а та, что, следуя полукругу форм, преграждала путь к мосту, перекинутому к скале с башней, явно возводилась недавно и сверкала новыми металлическими прутьями отворенной калитки.

— Я польщен, — заметил Феникс, покуда они шли ко второй изгороди, — Меня встретил сам хозяин и провожает до порога дома. Не много ли чести мне, простому наемнику?

— Не надо иронии. Я тебе не зазнавшийся маг, которому надо добирать солидности, отсиживая свою задницу в башне, и демонстрировать этим презрение к наамному головорезу. Походит чем-то на сказания о принцессах, что тоскливо смотрят из бойниц и ждут когда же найдется охотник до девственного тела, а стоило им спуститься, и дело бы пошло куда быстрее, — некромант хмыкнул и смачно сплюнул себе под ноги.

— Я удивлен.

— Ничего удивительного. Даже тот, кто добился некоего могущества, тем более должен осознавать, что хлеб за брюхом не ходит… Ты ведь не это хотел сказать?

— Проклятье, я и забыл с кем имею дело, вспомнить хотя бы прошлую ночь, — сжал зубы Карнаж.

— Не злись, я действительно хотел знать, каким образом ты угробил такого психопата как Рэйтц. Пусть он был безумен, но тем не менее чертовски силен! Поэтому и наблюдал через талисман. Ведь я в долгу не остался, не так ли? Случайно вышло, но, я думаю, ты не в обиде за то, что я наткнулся на нечто столь сокровенное для тебя… Так произнеси же наконец то, о чем ты сперва подумал, войдя в этот сад! Ну же!

Феникс хранил упорное молчание и, еще раз окинув взглядом окружающее, смутился. Справедлив ли был он, предположив, что некромант изгнал отсюда тех, кто пытался обжить покинутое место?

— Ну? Я чую сомнение. Это очень хорошо. Что ж, скажу сам, если ты решил быть нем как рыба. Эти клумбы, изгороди и деревья вскопали, выложили и посадили мои слуги по моему приказу. Изгнав отсюда всю нечисть, что бродила в округе. Я взял то, что мне причитается по праву.

— А вампирское логово неподалеку? — осторожно напомнил Карнаж.

— Ха! Силен, брат, обозвать такое место «логовом». Из-за него пошла вся та кутерьма и резня промеж нашего союза. Мы, некроманты, обнаружили разлом пространства раньше, чем вампиры. Сначала было интересно узнать, почему пропасть находится так близко от моря, но потом… А! Черт возьми, если ты подумал сначала так же об этом саде, как и все остальные, то что тебе говорить?!

— Прошу прощения.

— А что толку? — обернулся некромант.

— Я подумал еще кое о чем, — отведя глаза начал Феникс и осекся.

— Интересно, — подхватил Кассар, пытаясь поймать взгляд полукровки.

— Если ты тогда послал эту иллюзию, значит что-то понял обо мне. Хотя это походило больше на услугу за услугу.

— Верно! — оскалился некромант, — Потому что я сам был один в этом мире. Совсем. Даже родители мои оказались приемными и отвернулись от меня, когда дали о себе знать мои таланты. И, в отличие от того ларонийца, который ведь продал тебя? Не так ли?

Карнаж утвердительно кивнул. Лицо ожесточилось при воспоминании о том бешеном беге по переулкам от ларонийских сыскарей и драке до последних сил с джарром у ворот Форпата.

— Вот. В отличие от того «беляка», я не сидел в теплых залах, пролистывая старинные фолианты, а на болоте жрал лягушек, и потом, вместе с моим наставником, грел замерзшие руки, которые от холода не слушались и не могли плести заклятие, у тлеющего костерка в хижине где щелей было гораздо больше, чем стен. Сейчас я не чувствую ни тепла ни холода, но я всегда буду помнить о них. Там, в той хижине на болотах, у отшельника, который учил меня, осталось то самое, что для тебя неизменно будет на берегу Саины, возле зарослей камыша.

— Кассар, а почему я? Мы были в расчете. Я доволок тебя до твоих прятавшихся в лесах собратьев и взял положенную уплату. Тогда ты не читал своим медальоном мои воспоминания.

Некромант замолк. Он задумчиво посмотрел куда-то вдаль. Глаза его были пусты. Наконец, словно собравшись с духом и поразившись, что есть еще вещи, о которых он не может сказать сразу и просто, рассудить по обыкновению скептически, как всегда, он ответил:

— Потому что тогда, на той обочине, подыхая как бродячий пес, подстреленный заклятием мага, видать важной птице не поспешил уступить дорогу, я очень плохо рассудил об этом мире, проклиная его на все лады. Но ты, черт тебя побери! Впервые кто-то чужой протянул мне руку, помог подняться… Я никогда этого не забуду.