Ловчие удачи - Вячеслав Седов

Ловчие Удачи

из цикла «Наследие» Книга 1

Пролог

В трагическую годину история возносит на гребень великих людей, но сами трагедии дело рук посредственностей.

Все кончено. Надежды не осталось. Я умру здесь, и усталая грудь исторгнет последний вздох…

Беловолосый эльф твердо ступал по огромному каменному диску алтаря. Возвышение в центре манило своими ступенями. Вокруг, на восьми каменных зубьях, переливались всеми цветами радуги кристаллы стихий, готовые к погружению вместе с алтарем в земную твердь.

Ноги — по колено, руки — по локоть в крови. О нет, это не метафора! Я стараюсь не поскользнуться и не дать рукояти меча выпасть из залитых этой красной жидкостью пальцев. Я не выбирал себе этого. Выбор был сделан за меня, будто кто-то раскрыл книгу и решил написать очередную историю, поместив меня туда, в качестве действующего лица.

Я всегда жил своим умом и не боялся дороги, пусть и в полном одиночестве. Но время идет своим чередом, запущенное по большому кругу, где многие забывают, с чего все началось. С чего начал я? К чему это знать, если вскоре я стану еще одним призраком на страницах хроник? Они еще поведают вам, и не раз, о победах, турнирах, войнах, колдовстве и драконах. Развернут красивое полотно, где изображены рыцари в сияющих доспехах, и прикуют к себе восхищенный взгляд. Или, может статься, маг, в роскошной робе и колпаке, с воздетыми руками и набирающим меж пальцев силу заклятием более привлечет ваше внимание. Куда мне, простому наемному убийце, тягаться с ними? Хотя, нет! Будет что вспомнить и обо мне.

Представлюсь: я — Аир А'Ксеарн, Xenos, проклятье Материка и хранящих его Восьми Кристаллов Стихий. Я — смерть в сапогах, что выхаживал некогда по дорогам этого мира. Отравитель, мерзавец, подлый убийца, коварный злодей и душегуб. «Таких еще свет не видывал!» По крайней мере, это я слышу себе вдогонку. Я поднял руку на хранителей Материка, архимагистров восьми орденов стихий. Как я посмел?! Ведь все было так хорошо и безоблачно. Какого черта я стал грозовой тучей на небосклоне, когда отгремели великие битвы со Злом?! Когда хронисты насидели мозоли, без устали скребя перьями о новых и новых победах Света над Тьмой.

Вокруг алтаря кипел бой. В слепой ярости адепты орденов стихий сражались с немногочисленными сторонниками последнего из Xenos, что шел к алтарю под грохот и лязг стали, громогласные проклятия, крики раненых и хрипы умирающих.

Как же люди увлечены героическими сказаниями, доложу я вам. Вот они, «сказания», вокруг, орут и умирают. Пожалуйте в самую гущу этой резни, судари и сударыни, чтобы понять, какими чернилами написано то, что развлекает вас у теплого камина осенними и зимними вечерами, записанное каллиграфическим почерком в толстом томе.

Время придет, и хронисты перестанут отсиживать свои зады, без конца копируя новые и новые образчики безжалостных творений. Их старания заменят вырезанные из дерева и выплавленные из металла литеры, что позволят быстрее помещать очередное героическое сказание на бумагу. Она не будет краснеть. Оставим хотя бы «бледность» ей, изумленной до глубины души тем, как над руинами городов и заваленными трупами полями битв еще хватает сил греметь победным трубам. Да, до глубины души! У бумаги есть душа, но слишком робкая, чтобы спорить с тем, кто взахлеб пишет о смертоубийстве за правое дело.

Редко какой хронист остановится посреди гущи «бумажной» войны и подумает над тем, кто только что испустил дух, пронзенный его пером. И не сделает различия на чаше весов с вывеской «Правое и левое дело», а скажет равно и за героя, и за мерзавца. Человек вообще любит создавать что-нибудь, чтобы потом разрушить, в довесок столкнув лбами достойных героев.

Вот увидите, господа! Сейчас Материк ограничен Творцами незримой линией, и обитателям нет дела до того, что творится дальше «на шарике этом летающем, с которого спрыгнуть нельзя». Эпоха досталась та еще, но что будет дальше? Кто знает? Не берусь судить. Я видел правосудие, прикрывающееся справедливостью, с мечом наперевес. И почему-то всякий раз представлял фигуру палача в черном колпаке, застывшего в ожидании на плахе. Поэтому, думается мне, человек создаст еще множество вещей, дайте только место грандиозным замыслам, снова разрушит, и разрушение будет сообразной грандиозности.

Беловолосый эльф поднялся по ступеням и встал на возвышении посредине алтаря, направив острие клинка себе в грудь. Его большие изумрудные глаза ярко сверкнули.

Прощай, Материк! Замысел Творцов свершится сегодня. В этот день, посреди Островов Восьми, колыбели народов, я навсегда заберу Кристаллы Стихий. Но мое наследие останется с тобой! Берегись, жалкий клочок земли! Ведь ты еще терпишь на своем горбу тех, кто снова начнет делить мир на «черное» и «белое». Еще остались судьи и пророки, провозгласившие за собой право на решения, обрекшие когда-то меня на участь изгоя! Еще живы лжецы, оправдывающие убийство «во имя»… Что ж, ты получишь сполна, если кровавых войн для детей твоих мало, чтобы уразуметь ценность жизни.

Неумолим бег времени. Мое Наследие настигнет тебя в недобрый час, коли не суждено питомцам твоим жить в мире, прозреть и увидеть, что сталось после Сокрушения Идолов, не протянуть руку страждущему, а забыть и снова праздновать победу в черте города, когда снаружи тела навалены вровень со стенами, тогда… в Бездну этот мир!

Клинок пронзил грудь…

Битва прекратилась сама собой, когда в небо из центра алтаря устремилась огромная радуга. Эльфы, люди, гномы, халфлинги — все в изумлении опустили оружие и смотрели, задрав головы, вверх.

«Ta'Erna!» — воскликнул кто-то, вспомнив строки древнего пророчества о Xenos. Пророчества, которое положило конец всем пророчествам на Материке…

Старый, убелённый сединами хронист откинулся на спинку дубового стула. Оставив воспоминания, он размышлял над тем, как начать еще один свой труд в бесконечной череде лет, что подарили ему Творцы.

Отгремели кровавые битвы и пали многие великие герои. Пожалуй, не оставив ничего взамен, кроме разрушений и утрат.

— И что же теперь? — грустно улыбнулся сам себе старец, — Закат легенд? Все о нем только и говорят. Закат, который предвещала Ta'Erna — магическая радуга, вырвавшаяся на свободу с гибелью последнего из Xenos. Говорили, что пролив свою кровь на диск алтаря, куда он приковал кристаллы, довершился обряд, разомкнувший цепь истории. Цепь, неизменно возвращавшую мир на грань уничтожения.