Гегемония, или Борьба за выживание - Ноам Хомский

В течение современного исторического этапа произошли существенные позитивные изменения в области прав человека и повышения демократического участия. Вряд ли это стоит приписывать заслугам просвещенных мировых лидеров, чье мнение и позиции типичным образом были навязаны всем нам, после того как они пришли к власти в результате борьбы различных общественных групп. С оптимизмом можно отметить очевидный факт: всеми была признана важность прав человека и необходимость их расширения. Данный процесс протекает не без определенных перекосов, но в целом можно констатировать поступательность данных позитивных изменений. Все это имеет отношение к наиболее актуальным проблемам современности. Негативные последствия деятельности транснациональных корпораций спровоцировали массовые акции протеста и общественные волнения, особенно в так называемых бедных странах Юга, к которым впоследствии присоединились жители богатых индустриальных стран, и, таким образом, этот процесс не мог более оставаться незамеченным. Впервые международное взаимодействие обычных граждан в различных странах привело к формированию крепких объединений и союзов. К тому же эти объединения были действенны, как на уровне публичной дискуссии, так и в рамках принятия ключевых международных политических решений. По крайней мере, они смогли стать сдерживающим фактором репрессивной недемократической государственной политики. Различные западные интеллектуалы называли это не иначе как «революционным подъемом правосознания» в жизни общества.

Такие прогрессивные начинания могут сыграть чрезвычайно важную роль в нашей с вами жизни, если удастся сохранить позитивную динамику укрепления международного взаимопонимания и солидарности. Я полагаю, будет правильным сказать, что будущее человечества в значительной степени зависит от того, как подобные формы общественного взаимодействия будут эволюционировать.

На современном этапе истории можно выделить два основных направления развития: в одном случае оно характеризуется стремлением к гегемонии, рациональным подходом, ограниченным рамками существующих доктрин и идеологий, и появлением серьезных угроз выживанию человечества; в другом случае развитие основано на представлении о том, что «мир можно изменить к лучшему». Именно эта идея вдохновляла создателей Всемирного социального форума, для чего необходимо бросить вызов превалирующей идеологической системе, разработать альтернативные подходы к формулированию политики и пониманию роли международных институтов. Трудно предсказать, какое направление изберет человечество. В этом, безусловно, нам должны помочь наглядные примеры истории, однако не стоит забывать о том, что в настоящий момент цена наших ошибок и просчетов колоссально возросла.

Однажды Бертран Рассел высказал довольно мрачные мысли по поводу достижения мира на Земле:

«На протяжении веков на Земле рождались безобидные трилобиты и бабочки, но с течением времени эволюция породила неронов, чингисханов и гитлеров. Впрочем, я надеюсь, что ужасы, связанные с этими именами, остались позади; когда Земля вновь перестанет поддерживать существующие формы жизни, на ней воцарится мир и спокойствие»{456}.

Несомненно, этот прогноз в некотором смысле точен, если абстрагироваться от привычного восприятия. Важно то, успеем ли мы опомниться до того момента, когда разрушительные процессы окажутся необратимыми, и способны ли мы хоть в какой-то мере достичь мира и справедливости, а также понять, что наша судьба находится здесь и сейчас в наших руках.

Послесловие

Обнародование Стратегии национальной безопасности США в сентябре 2002 года и применение на практике в Ираке принципов, изложенных в данном документе, ознаменовали начало нового этапа в развитии международных отношений. «Новый подход характерен своей революционностью», — писал Генри Киссинджер. Он одобрил разработанную доктрину с определенными тактическими оговорками и главным допущением: данный подход не может быть использован как универсальный принцип для любой нации{457}. Право применять насилие является прерогативой США и их ближайших партнеров. Нам необходимо избавиться от основополагающих норм морали, таких как принцип универсальности, — данная позиция, как правило, скрывается под видом добродетельных намерений и фанатичным следованием букве закона.

Артур Шлезинджер разделяет мнение о том, что сама доктрина и ее воплощение были «революционными» по своему характеру, но он рассматривает данную ситуацию под несколько иным ракурсом. Когда на Багдад были сброшены первые бомбы, он вспомнил слова Ф. Рузвельта, сказанные им сразу после бомбардировок Перл-Харбора: «День японского национального позора». Теперь настал час национального позора США, писал он, поскольку американское правительство берет на вооружение японские империалистические методы ведения внешней политики. Он также добавил, что действия Дж. Буша привели к тому, что «прокатившаяся по всему миру волна сочувствия и сострадания» по отношению к Америке переросла в «волну негодования в связи с высокомерием и милитаристской направленностью политики США». Через год «недовольство США и их внешнеполитическим курсом не только не снизилось, но, напротив, стремительно возрастало»{458}. Даже в Великобритании число тех, кто поддерживал военные действия в Ираке, уменьшилось на треть.

Как прогнозировали различные специалисты, война в Ираке только способствовала усилению террористической опасности. Фауас Джергиз, эксперт по Ближнему Востоку, констатировал «невероятно стремительный рост призывов к осуществлению джихада по всей планете со стороны различных исламистских групп по сравнению с незначительным уровнем таких настроений до террористических акций 11 сентября 2001 года». Ряды «Аль-Каиды» стали пополняться, а Ирак впервые стали называть «прибежищем террористов». Атаки террористов-смертников на протяжении 2003 года достигли уровня, невиданного в современной истории; Ирак не испытывал ничего подобного с середины XIII века{459}. Согласно общему мнению различных специалистов, война в Ираке дала толчок распространению оружия массового поражения{460}.

В канун первой годовщины с момента начала вторжения в Ирак на Центральном вокзале Нью-Йорка появились полицейские патрули, вооруженные автоматами. Усиление мер произошло после того, как в Европе был совершен самый страшный в ее истории теракт, когда 11 марта от взрыва в мадридском поезде погибло свыше 200 человек. Через несколько дней после этого население Испании на выборах проголосовало против правительства, которое втянуло страну в военную кампанию в Ираке, несмотря на бурные протесты общества. Испанцев обвинили в том, что они потворствуют терроризму. Это произошло после того, как они проголосовали за вывод своих войск из Ирака без санкции ООН — то есть за то, что они проявили принципиальность, как и 70 процентов американского общества, которые выступали за проведение военной операции в Ираке под руководством ООН{461}.

Президент Буш заверял американцев, что «мир стал гораздо спокойнее теперь, когда в Ираке коалиция союзных с США сил положила конец режиму власти, который оказывал поддержку террористам, так как здесь они могли беспрепятственно заниматься разработкой оружия массового поражения»{462}. Политики из окружения президента знали, что каждое его слово не имеет достоверного подтверждения, но при этом они прекрасно понимали, что любая ложь при довольно частом повторении может стать правдой.

Многие специалисты едины во мнении о том, какие существуют способы снижения угрозы терроризма, — эти взгляды совпадают с идеологической установкой о четком делении на «их» и «наш» терроризм. Известны также и основные причины, порождающие террор в его самых ужасных проявлениях. Наиболее распространенные взгляды на эти вопросы отражены в работе Джэйсона Берка, где он проводит подробный и глубокий анализ феномена «Аль-Каиды»{463} и исследует весь спектр радикальных исламистских террористических групп, которые воспринимают бен Ладена не более чем символом. Но его смерть может иметь крайне негативные последствия, поскольку это сделает его мучеником и воодушевит всех его многочисленных последователей. Доподлинно известна роль участия американского правительства, находящегося сейчас у власти, особенно сторонников рейгановских методов во внешней политике, в создании сети радикальных исламистских организаций. В меньшей степени известно то, что американское правительство спокойно отнеслось и не предприняло никаких контрмер, когда в Пакистане началась популяризация радикальных экстремистских форм ислама и активно велась разработка программ создания ядерного оружия{464}.