Отравленная страсть - Сергей Бакшеев

– Я? – Она ухмыльнулась и отвернулась к столу. Крепкие пальцы ухватили стопку с прозрачной жидкостью, вздрогнул запрокинутый затылок, женщина крякнула, пустой стакашек тюкнул донышком о стол. – С чего ты взял?

На меня вновь смотрели припухшие глаза. Только испуг в них сменился пьяным задором. Очевидно, выпитая стопка была не первой.

– Вы даже не удивились моему вопросу. Значит, знали о выстреле в Калинина!

– Кто ж об этом не знает. Вся администрация санатория в курсе. Звонили уже. Сообщили.

Черт, какой прокол! Я же сам сообщил эту новость по телефону. Шавка сидела между нами и переводила строгий взгляд с одного на другого.

– Собака взяла след и вывела на вас!

– Собака? – Она покосилась на Шавку. – Дура твоя собака! Или колбасу учуяла. – Женщина подцепила ломоть вареной колбасы, положила на хлеб. Челюсти сомкнулись и смачно оторвали кусок бутерброда.

– Но, подождите, – я вспомнил про пороховой запах рук. – Покажите руки!

Она выставила растопыренные пальцы:

– А что руки? Руки как руки. Я этими пальчиками уже двадцать лет массаж делаю.

Я ткнулся носом в протянутые ладони, втянул воздух. Резко пахло спиртом, будто руки вымыли в нем. Шавка осуждающе склонила морду.

А у Жени руки пахли порохом! И Калинин назвал ее имя! Я горестно опустился на застеленную клеенкой кушетку.

– Правильно, сядь. В ногах правды нет, – участливо сказала женщина. – А Борисыч наш как, жив?

– Врач говорит, ранение очень тяжелое, – промямлил я.

– Может, еще выходят. Большим начальникам всегда лучшие условия. Не то – что нам. Ведь так?

Мне было все равно, я думал только о Жене.

– Стекло звенело. Ты окно, что ли, грохнул? – спросила женщина.

Я кивнул. Она посмотрела на вход:

– И дверь сломал. Платить теперь придется. Ты вот что, давай-ка выпей. Полегчает. Я тебе разбавлю.

Она налила спирт во вторую стопку, плеснула туда воды. И впрямь лучше напиться. Я взял стопку.

«Четвертая, четвертая группа», – застрекотало в голове. Ну конечно! Как я мог забыть об этом? Собака вывела меня правильно!

Я как в калейдоскопе припомнил все обстоятельства первого дня нашей встречи с этой женщиной. У нее была возможность впрыснуть яд в коньяк! И наша встреча в тот злополучный день была не единственной. Я видел ее еще раз! Эти характерные непрокрашенные волосы – я помню их! Это произошло в тот день, когда… Ну, точно! Сейчас я ее дожму! Сейчас мы поговорим другим языком. Вот только выпью для бодрости.

Рука поднялась ко рту, губы коснулись стеклянного края. Я задержал дыхание и глотнул разбавленный спирт.

И сразу кольцо удушья охватило горло. Комната наполнилась туманом и опрокинулась.

ГЛАВА 42

Меня засасывало в бесконечную вязкую воронку, монотонное движение было необратимым и безысходным. Потом вдруг резкий толчок, как удар электрическим током, тело напряглось, веки распахнулись. Трясущийся взгляд выхватил грязный пол. Между ног расплывалась зловонная жижа. Кто-то стучал мне по спине, из раскрытого рта рывками выхаркивалась блевотина.

Уверенный возглас сверху:

– Будешь жить, парень. Все позади.

Я с трудом узнал голос Вадима, поднял глаза. Он улыбнулся и пояснил:

– Когда ты с собакой убежал, я за вами двинул. Чувствую – жареным пахнет. А ты хоть парень и крепкий, но бесшабашный.

Так и голову можно потерять. Хорошо, успел. Вижу окно разбито, потом шум, лай. Я внутрь залез. Тут ты копытами кверху, но хрипишь еще, а рядом стакашек валяется. Я мигом сообразил, что к чему. Антидот тебе всобачил, хорошо он при мне. Считай, с того света тебя вытащил. Коньки бы откинул – точно.

Я осмотрелся. Женщины в комнате не было. Язык с трудом заворочался в кислой слюне, заполнившей рот:

– А где…?

– Тетка? Да там, твой пес ее в коридоре прижал. Не беспокойся, она не сбежит. Он пасть ей на горле держит. А кто она?

– Мать Иры Глебовой.

– Ни хрена себе! Это она все учудила, с ядами, с ружьем? Я кивнул, глаза заметили на столе знакомую коробку с баночками из Ириной сумки. Я вспомнил табличку на двери кабинета, и все стало ясно.

– А Ирина с ней заодно? – не переставал изумляться Вадим.

– Нет, Ира ни при чем, – твердо ответил я.

– Что с мамашей делать будем?

– Сдадим следователям. Они приехали?

Вадим не успел ответить. Послышались торопливые шаги, в кабинет ворвалась Воронина, за ее спиной маячил Николай, с которым она проводила обыск в общежитии.

– Что здесь произошло? – Татьяна окинула все строгим взглядом. – Опять ты, Заколов, накуролесил. Кого держит Шавка в коридоре?

– Ты даже знаешь ее имя? – удивился я.

– Собаки? Конечно. А женщины – нет. Шавка ее не загрызет?

– Шавка, ко мне! – скомандовал я. На пороге, поджав хвост, осторожно появилась собака. Увидев мой одобрительный взгляд, Шавка с достоинством подняла морду, завиляла хвостом. – А твой коллега пусть за женщиной присмотрит. Это та, кого ты разыскиваешь.

– Отравительница? – Воронина сделала знак Николаю.

– Она и меня отравить пыталась.

– Кто она?

– Здешняя медсестра. Мать Ирины Глебовой.

– Так-так. Мать Ирины Глебовой, которая в свое время с Калининым… – задумалась Воронина и строго потребовала: – Объясни!

– Потом. Где Женя?

– Евгения Русинова? – Воронина хмуро потупилась. Я вскочил с кушетки, заподозрив неладное:

– Где Женя? Что с ней?

– Ты только не волнуйся, еще ничего не ясно, – попыталась успокоить Воронина.

– Что с ней? Говори! – Я тряс Татьяну, жестко вцепившись в плечи.

– Она уплыла на моторной лодке… – Ну?

– Она не умела ей управлять и…

– Не умела? Ты говоришь в прошедшем времени?! Что случилось?

– Она врезалась в баржу. Больше мне ничего не известно! – вспылила Воронина.

Я оттолкнул Татьяну и выбежал в коридор.

Сколько времени ушло на бег, я не знаю, но когда остановился, то обнаружил, что нахожусь на кромке пустого причала. В лицо хлестали дождевые капли, под ногами плескалась вода, впереди по течению темнел низкий силуэт большой баржи. Всполохи фонарных огней и неясные крики, доносившиеся с борта, многократно усилили тревогу. Женя! Любимая. Где ты?

Я, не раздумывая, бросился в реку.

ГЛАВА 43

Ранним утром следователь Воронина позвонила в больницу справиться о состоянии Калинина. Мы сидели в кабинете директора санатория.

– Операцию сделали. Все худшее позади, – глубоко затягиваясь очередной сигаретой, равнодушно сообщила она. – Ему повезло, что в патронах была дробь на уток.

– Я хочу поговорить с ним, – решил я.

– Ты? Прямо сейчас?

– Да. Лучше сейчас.

Татьяна хотела что-то возразить, посмотрела на мою еще не высохшую одежду, но потом обреченно махнула рукой: