Одержимость - Ульяна Соболева

— Хочу и …не могу…без запаха твоего…голоса…ненавижу и с ума схожу…Маша….маленькая моя…что же ты сделала с нами?

Я в изнеможении закрыла глаза, чувствуя как мокрые ресницы касаются щёк. Наслаждение лаской было недолгим Призрак снова сомкнул пальцы на моем горле и сильно сжал, заставив меня распахнуть глаза и приоткрыть рот в попытке вздохнуть.

— Сейчас не могу…но это лишь вопрос времени. Тебе ещё рано умирать. Я пристрелю, обещаю. Позже. Когда больше не будешь мне нужна, а пока что я буду тебя трахать…ты ведь хочешь, чтобы я тебя трахал, Кукла?

— Нет, — я всхлипнула цепляясь за его запястье, — я хочу, чтобы ты меня любил.

Несколько секунд…Глаза в глаза…Вдох-выдох и снова вдох…

— Один раз…Лёша, пожалуйста…как когда-то…а потом будь что будет.

Не знаю, что именно все изменило, мои слова или слезы на моих щеках, а может то, что я просила, но он вдруг очень нежно прижался губами к моим губам, зарываясь пальцами в мои волосы, притягивая к себе, приподнял заставляя обвить его торс ногами и понёс к постели.

Тягучая нежность, похожая на прощание, болезненные ласки, хаотичные и медленные, пронизывающие и такие острые, словно по телу скользит тонкое лезвие наслаждения, опьяняющего и чувственного. В этот раз он не рвал меня на части, казалось я плавлюсь и таю, от каждого касания. Медленно расстёгивая пуговицы его рубашки и провожу по груди горячими ладонями, изучая каждый шрам под натянутой бронзовой кожей, под кончиками моих пальцев, которыми я несмело касаюсь его груди, познавая заново, а в ответ этот взгляд — расплавленное серебро, тёмное, страшное, позволяющее трогать и касаться. Словно там, внутри невидимая пружина, которая может взорваться от одного моего неверного движения. Тянусь губами и нежно ласкаю каждый след, оставленный жизнью на его сильном теле. Последняя игра. В живых останется только один из нас. Это буду не я.

Чувствую, как он вздрагивает от моих прикосновений, как учащается его дыхание и сжимаю руками сильнее, впечатывая жадные пальцы в кожу, ищу его губы и когда нахожу, слышу собственное рыдание.

Как танец в котором ведут двое, по очереди. Шаги по зеркальному полу, взмах подола платья, алого, как кровь, сильные ладони на моей талии, рывок и треск материи…Ночная прохлада обжигает обнажённую кожу и теперь уже он ласкает меня. Мучительно нежно, слизывая капельки пота с воспалённой кожи, оставляя влажные следы от горячих губ вдоль живота, обжигая соски лёгкими укусами, заставляя вскрикивать от наслаждения и желать большего, цепляясь за сильные плечи, выгибаться назад, ловить воздух разбитыми губами и шептать как сильно я скучала по нему…такому, как сейчас. Скучала по мужчине, который любил меня.

Потом мы доиграем в эту игру. Завтра или через несколько дней, но доиграем. Это финишная прямая.

Чувствую, как его пальцы скользят внутрь моего тела, исторгая крики наслаждения, низкие гортанные вопли агонии удовольствия. Притягиваю к себе в попытке получить больше. Сейчас. Не дожидаясь пока все тело разорвёт на кусочки от дикого удовольствия, пытаюсь отобрать инициативу и не могу, хотя до криков хочу ласкать сама, терзать и гладить, впиваться ногтями и пожирать губами, чувствовать на вкус его кожу, рот, посасывать пальцы на которых остался мой запах, отдавать все, что я могу отдать. Только нет сил сопротивляться этим ласкам, нет сил что-то требовать, когда все тело пылает как в огне, только смотреть затуманенным взглядом в его глаза и запрокидывать голову каждый раз, когда он заставляет балансировать на самом краешке бездны.

Сорвалась…слышу собственный крик, чувствую трепетания наглого языка на влажной плоти, пальцы внутри разгорячённого лона, которое судорожно сжимается от накатывающих волн оргазма, по щекам катятся слезы, а губы сами шепчут … "люблю…тебя…".

Распахнула глаза и встретилась с его взглядом голодным и диким, там в их глубине нет той нежности, которую он дал мне — есть первобытная жажда и сухой блеск ненависти, распахиваю ноги и снова кричу, чувствуя, как он наполняет меня всю до упора, обхватываю руками и ногами, впиваясь ногтями в его спину, принимая как можно глубже, нахожу его губы, слизывая свой вкус, переплетаясь жадно языками и задыхаюсь от счастья. Такого недолгого, скоротечного и мимолётного. Потому что Призрак не пожалеет…потом…завтра…он все же раздерёт меня на части, так пусть любит сейчас. Сегодня. Пару часов или пару минут. Если все ещё любит…я хотела думать, что это так. Сейчас в эту секунду он меня любит. Как когда-то.

— Маленькая…посмотри на меня, — с трудом открываю отяжелевшие веки, — посмотри.

Все еще двигается во мне, ритмично, удерживая вес своего тела на сильных руках, мышцы перекатываются под кожей, под моими пальцами, шрамы тугие как вздувшиеся жгуты. Их так много…они покрывают его тело сеткой бесконечной боли. Нашей общей боли и потерь.

— Ты видишь?

Не понимаю, что он хочет, чтобы я увидела, а внутри зарождается новая волна, цунами от каждого толчка, от его прерывистого дыхания и от этого нежного: "маленькая", когда все тело покрывается мурашками и можно умереть от сладкой муки слышать его снова и снова.

— Что? — срываюсь на стон, прогибаясь навстречу.

— Ты видишь, как я люблю тебя в последний раз…чувствуешь…как, — ещё один толчок, внутри моего тела и ладони до боли впиваются в бедра, оставляя следы, — я …сегодня…люблю тебя, Маша. Ты чувствуешь?

— Да…, - снова закрываю глаза, но он сжимает моё горло и заставляет смотреть.

— Смотри…потому что больше ты этого не увидишь…смотри, мать твою.

И я смотрю, как на его лбу пульсирует вена, как приоткрыт жадно рот и капли пота стекают по его сильной шее, вижу в глазах безумие похоти, страсти, боли и отчаянного сожаления.

— Смотри, как могло быть и никогда не будет…смотри, что ты потеряла.

С каждым словом он врезается в меня все сильнее и глубже, заставляя кричать и кусать губы, пытаться инстинктивно вырваться, но в тот же момент безжалостно продлевать каждое движение, устремляясь навстречу, а потом взорваться под его взглядом, услышать, как он хрипло стонет, содрогаясь всем телом.

25

Кукла. Призрак. Россия. 2009 год

"— Потанцуй со мной?

— Сейчас?

— Да. Сейчас. Давай, Кукла, рискни.

— На нас все смотрят.

— Ну и что. Я не могу пригласить ЛЮБИМУЮ мачеху на танец?

— Не можешь…ты так смотришь, что все всё поймут. У тебя глаза блестят.

— Сначала мы станцуем, а потом, когда ты вернешься вон…с той веранды…видишь, где горят фонари, вот тогда может все поймут, что я там делал с тобой.