Король-Демон - Кристофер Банч

Амиэль вскрикнула, Маран пробормотала проклятие, но, быть может, это была молитва.

Мои солдаты держали наготове копья, но сражаться им было не с кем. Безмолвие смерти нарушалось только жужжанием бесчисленных мух.

— Кто... — Амиэль умолкла, затем повторила с новой силой: — Кто это сделал? И почему?

Легат Сегалл указал на окруженное каменной скамьей развесистое дерево, возле которого по особым случаям собирались жители деревни. К дереву была прибита изуродованная, распухшая голова, едва напоминающая человеческую. Непонятно, принадлежала она женщине или длинноволосому мужчине. Под головой в дерево был глубоко всажен кинжал, а на его рукоятке болтался затянутый узлом желтый шелковый шнурок.

— Это дело рук Товиети! — воскликнул Сегалл.

— Нет, — возразил я. — Как раз наоборот. Кто-то принял жителей деревни за Товиети. Подозреваю, мне известно имя убийцы — точнее, того, по чьему приказанию были совершены эти зверства.

Маран отвела было взгляд, но тут же смело посмотрела мне в глаза.

— Если эти люди Товиети, — с вызовом произнесла она, — они получили по заслугам.

— Товиети, госпожа? — вмешался Карьян. — Вы думаете, и она была Товиети?

Он показал на труп маленькой девочки, лежавший ничком в пыли рядом с деревом. У ребенка был раскроен череп, а на стволе темнело большое пятно.

Маран побагровела от ярости.

— Молчать! — крикнула она Карьяну, затем резко повернулась ко мне. — Ты не можешь справиться с собственными слугами?

Я многозначительно посмотрел на детский труп, затем перевел взгляд на Маран. Не выдержав, она потупилась.

Мы молча тронулись дальше.

Остаток пути резко отличался от первой половины. Мы с Маран говорили только в случае крайней необходимости; Амиэль тоже предпочитала молчать. Остановившись на постоялом дворе, мы провели ночь каждый в своей комнате. Дорога казалась бесконечной, но все же через пару дней пути, свернув к излучине реки, мы увидели впереди Ирригон.

У коновязи перед главным зданием стояло тридцать лошадей. Все они были оседланы и, судя по виду, только что совершили дальний переход. Я узнал одного породистого гнедого жеребца. На седлах висели колчаны с луками и стрелами, к стременам были прикреплены копья. Большинство лошадей было увешано переметными сумами с награбленной добычей.

Моему терпению пришел конец.

— Легат!

— Я здесь, сэр!

— Уланам спешиться и приготовиться к бою! Убивайте всех, кто будет вести себя враждебно! Пусть четверо заберут этих лошадей.

— Слушаюсь, сэр!

Два человека в боевых доспехах, высунувшись в дверь, увидели нас и, криками поднимая тревогу, бросились вперед, обнажая мечи.

— Легат!

— Стреляйте! — крикнул Сегалл.

Запели тетивы, и оба нападавших, получив по оперенной стреле в грудь, кубарем скатились по ступеням. Из дверей с криками выбежали другие.

Мой голос перекрыл общий шум.

— Тихо! — Наступила полная тишина. — Вы, — приказал я, обращаясь к нашему противнику, — бросьте оружие, иначе вас перебьют всех до одного! Считаю до пяти! Раз...

— Это мои люди, — прогремел другой голос, и на пороге появился Праэн, брат Маран.

Он был в кольчуге, в высоких ботфортах, с мечом в ножнах на поясе.

— Я приказал всем молчать, — крикнул я. — Граф Аграмонте, не мешайте моим людям, в противном случае будьте готовы к последствиям. Два! Три!

Мечи со звоном упали на землю; приспешники Праэна стали торопливо расстегивать пояса.

— Поднимите руки вверх! — рявкнул я. — Выше!

— Дамастес! — воскликнула Маран.

— Я приказал всем молчать! Она послушно умолкла.

— Легат, отведи задержанных в тот каменный сарай. Отбери у них все, что можно считать оружием, и освободи сарай от живности. Заколоти досками все ворота и двери, а до тех пор расставь везде часовых.

— Будет исполнено, сэр!

— Я сказал, эти люди находятся в моем распоряжении! — крикнул Праэн. — Вы не имеете права...

— Граф Аграмонте, — прервал его я, — я состою на службе у императора. Эти люди повинны в многочисленных страшных преступлениях, и я намереваюсь доставить их под конвоем в ближайший город, передать в руки правосудия и выдвинуть против них соответствующие обвинения. Я уже предупреждал вас об этом.

— И какие обвинения им предъявят? В том, что они расправились со зловредной мразью?

— В убийствах, сэр.

— Вы не посмеете!

— Уверяю вас, именно так я и поступлю, — сказал я. — Кроме того, возможно, я сочту необходимым выдвинуть обвинения против их предводителя.

— Черта с два! Эти доблестные солдаты помогли мне очистить землю от предателей! От Товиети! Вы не понимаете, сколько хорошего они сделали для нашей страны? Или вы сами один из убийц с желтыми шелковыми шнурками?

— Легат, — спокойно произнес я, — этот человек, судя по всему, не в себе. Он находится во владениях, куда доступ ему открыт только с моего разрешения. Возьми двух улан и выдвори его за пределы этих земель.

Легат Сегалл, поколебавшись, отсалютовал мне.

— Слушаюсь, сэр.

— Граф, у вас есть выбор, — продолжал я. — Вы покинете Ирригон по своей воле — или связанным и переброшенным через седло своего коня!

— Сукин сын! — воскликнул Праэн.

Однако, быстро сбежав вниз по ступеням, он взял у одного из солдат поводья гнедого жеребца. Вскочив в седло, брат Маран обернулся.

— Симабуанец, ты об этом еще пожалеешь! — бросил он. — Ты даже не представляешь себе, какое осиное гнездо растревожил!

Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня, пуская его с места в галоп.

— Легат, помоги своим людям, — распорядился я и, спешившись, вошел в дом, не оглядываясь на Маран и Амиэль.

Маран отыскала меня в библиотеке.

— Я не могла поверить своим глазам! — воскликнула она. — Ты обращался с моим братом... с моим родным братом, словно с обыкновенным преступником!

— А он и есть преступник, — ответил я, стараясь сохранить спокойствие.

— Значит, ты забыл все клятвы и обеты и теперь считаешь себя вольным поступать так, как тебе заблагорассудится, — огрызнулась Маран.

Это переполнило чашу моего терпения.

— О каких клятвах вы говорите, миледи? — взорвался я. — Неужели вы полагаете, что я, женившись на вас, теперь обязан лизать задницу любому, кто носит фамилию Аграмонте? И должен закрывать глаза на преступления, совершенные вашим братцем? О каких клятвах идет речь? Я помню только клятву верности, данную императору, и брачный обет, который принес, беря вас в жены.

Эти клятвы я не нарушал и даже не помышлял нарушать. Напомню наш фамильный девиз: «Мы служим верно». А какой девиз семейства Аграмонте? «Мы поступаем так, как нам хочется»? Я прав, графиня? Именно это вы называете честью? В таком случае, если вы считаете, что фамилия Аграмонте каким-то образом дает вам право убивать невинных людей, я плюю на вашу честь, на ваше достоинство.