Третьи лица (СИ) - Джал Халгаев

Безымянный замер, все внутри него сокрушалось. Он горько заплакал. Нет, она не может быть плохой! Она просто не может быть плохой! Но хозяин не врет, он хочет ему только добра. Значит, она его предала! Предательница! Убийца! Он перестал рыдать и замер, стиснув зубы. Значит, когда он ее найдет, то убьет ее, сам, своими руками. И пусть она будет молить о пощаде.

- Отлично, - увидев его выражение лица, эльф улыбнулся. – Теперь, когда ты забыл все, мы можем двигаться дальше. И не смей больше трогать ошейник, ты меня понял? Ты ведь не хочешь снова остаться без ногтей, а?

- Понял, хозяин, - тут же закивал безымянный. – Не хочу, хозяин!

- Вот и отлично. Вот и молодец, - он похлопал его по щеке как своего любимого питомца. – Завтра я возьму тебя в город, наследник, а ты не должен меня разочаровать. И даже не пытайся погибнуть: я тебе не позволю. Тебя отмоют, перевяжут раны, чтобы ты не запачкал ткани, и оденут.

Безымянный снова сглотнул и стиснул зубы от страха. Как в город? Он не хочет в город! Там на него будут смотреть люди! Но перечить хозяину нельзя, он – хозяин, а он – всего лишь его раб. Безымянный захныкал, слезы полились по его щекам.

- К тому же, - продолжал эльф с легкой улыбкой на лице, - ты ведь не думал, что я забуду про тебя, а? – он снял с цепи кинжал и стал стремительно приближаться к безымянному. – Но перед этим… Помнишь ли ты первое правило, которому я тебя учил, наследник?

Безымянный кивнул и, тщательно выговаривая слова, заученно сказал:

- Не доверяй никому. Лгут все, одни понимают, что лгут, другие уверены во лжи как в правде. Ложь везде. Каждое сказанное слово – ложь, каждый сделанный поступок – ложь. Истина – лишь искаженная ложь. Только смерть является правдой.

- А второе?

Он стиснул зубы.

- Убей всех, кто встанет у тебя на пути. Лучший враг – мертвый враг. Змея не укусит, если ей отрубить голову. Поверженный враг не оставит попыток убить, смерть – единственно верный выход.

- Отлично. Просто отлично…

Эльф поудобнее перехватил кинжал. В глухом подземелье крики разносились очень далеко.

***

Ему не нравился город. Он пах даже хуже, чем те мерзкие темницы, в которых его держали, а еще вокруг были люди. Люди, противные мерзкие люди, которые глазели на него и смеялись, даже не пытаясь скрыть улыбки за ладонью. Здесь он стал чем-то вроде общественного достояния, обезьянки, которая готова была плясать под дудку хозяина и унижаться по одному лишь ее зову. И в этот раз, он не сомневался, по-другому не будет.

- Шевелись, наследник!

Эльф дернул рукой за цепь, привязанную к задней луке седла его белого жеребца, и безымянный, сопровождаемый хохотом народа, выстроившегося вдоль главной дороги, упал в грязь, в который раз сломав себе нос.

- Поднимайся! – снова звон цепи, а затем пинок одного из шести охранников эльфа.

Безымянный, всхлипывая, попытался поднятья на ноги, но поскользнулся на собственной крови и вновь упал в лужу. Люди хохотали, и он бы их ненавидел, если бы не был так слаб. Хозяин приказал ему идти в город – он должен идти в город, пусть даже его там снова ждет унижение. Он уже привык.

Телохранители эльфа, ворча, грубо схватили его за плечи и поставили на ноги, напоследок пнув его под зад. Вытерев слезы, безымянный поплелся вслед за белым жеребцом, а прочные стальные цепи надежно сковывали его руки и сдирали кожу с запястий. Но и к этому он уже давно привык.

Женщины при виде его прижимали к себе своих детей и тыкали в него пальцем, наглядно показывая пример плохого человека. Те же в свою очередь со смехом носились между рядами людей и кидали в него камни, которые оставляли на израненной коже большие кровоподтеки, словно в какого-то циркового медведя. Кажется, им это нравилось, а безымянный испытывал странное чувство, будто нечто из прошлой жизни медленно всплывало наружу.

Девушки же, при виде его, с омерзением отворачивались, не желая на него смотреть.

Неужели он такой страшный? Он оглядел себя и ужаснулся. Сколько же у него шрамов! И на лице тоже? И без бороды, наверное, их еще больше. А эти волосы, хоть и отмытые, но все равно длинные и безобразные?

Безымянный посмотрел на свое отражение в зеркале и отшатнулся, с болью в сердце поняв, что он настоящий урод. Хозяин никогда не разрешал смотреть ему в зеркало – да у него его и не было, – и теперь он понял причину. Потупив взгляд и понурив голову, он продолжил идти.

Через час они дошли до главной площади – огромного участка земли, заложенного крепкими квадратными камнями, посреди которого красовался огромный столб с колесом, прибитым к верху, которое служило виселицей для преступников. Здесь, у этого самого столба, эльф выносил приговоры и собственноручно приводил их в действие - начиная от простого отсечения руки и заканчивая повешением или отрубанием головы.

Безымянный невольно остановился, завороженно глядя на гниющие трупы, подвешенные к столбу, и потрогал ошейник. Он всем своим нутром старался держаться подальше от него, он боялся смерти. Смерти и крови, которая так обильно из него вытекала, заставляя страдать. Он захныкал, слезы потекли по его лицу.

- Ну, довольно ныть, наследник! – прикрикнул на него хозяин и потащил прямо к столбу.

Сначала безымянный думал, что его собираются казнить. Но за что? Он ведь всегда выполнял приказы хозяина и подчинялся ему, он делал все ради своего господина, так за что же его казнить? Не за прошлую же жизнь, теперь он совсем другой человек! Он разрыдался, слушая, как над ним все смеются.

- Зырь-ка, парни, да это ж баба! – захохотал седой мужчина, и толпа его радостно подхватила. – Зуб даю – баба, только страшная, как бес! Ну разве мужик-то будет так нюни распускать, а?

- А может у него того, достоинства нету, а? – заметил кто-то с противоположной стороны. – Ха, ты только на него посмотри, пес, ей богу пес, собака вшивая, как унижается!

Безымянный молчал. Он привык слышать оскорбления в свою сторону, а эльф даже пару раз охотно оскорбил его сам, раззадоривая пыл жителей.

Он уставился на свое колено. Когда-то он хромал, но это было очень давно. Хозяин излечил его, но зачем? Он все равно почти не выходит из подземелий, подвешенный там к потолку, а от ходьбы у него начинает болеть все тело. Хорошо, что он привык к боли – хозяин о нем заботится.

Но в этот раз эльф не стал подбадривать толпу своими едкими комментариями. Он лишь скупо улыбнулся и что-то прошептал стражнику, шедшему рядом с его конем. Тот серьезно кивнул и подозвал своих подчиненных, передавая им слова хозяина.

Безымянный ждал, разглядывая свой отрубленный безымянный палец на правой руке. Интересно, как он его потерял? Нет, нельзя-нельзя, вспоминать – плохо, хозяин будет недоволен.