Девятый Замок - Хаген Альварсон

Но ведь… ненависть, тёмные холодные воды, крик искалеченной птицы… холодные фьорды, миля за милей, шёлком твои рукава, королевна… отдал бы все, чтобы быть с тобою…

Королевна…

Так может, тебя и на свете нету?

И понял глупый северянин с голодным взором волка, что куда бы он ни пошёл, где бы ни был, в его сердце будет звучать голос Снежинки, дочери короля, и никогда не забудет он её танец в окровавленных одеждах на поляне в лесу…

— Дурак, — прошептал Дэор, — дурак и лгун. Ниддинг. Герой… Кто МНЕ даст ключ?..

Достал из кармана дареного серого плаща хрустальный плоский пузырек, выдернул пробку, понюхал. Огонь ударил в ноздри. Хорошее зелье. Крепкое. Пламя вырвалось наружу, и раскалённый лёд заполнил мир.

Огненные духи рвались из узкого горлышка и кружили остров, небо, море вокруг Дэора. Тот поднялся, шатаясь, и швырнул бутылку оземь. Хрусталь разлетелся тысячей радужный брызг.

— …клетка…золотая…я — в клетке… Тан Энгир — тюрьма… Серый Камень — решётки. Остров — клетка — прутья — я…

Он брёл по кругу, натыкаясь на невидимые стены, упираясь в невидимые прутья, бился головой о незримую решетку или кладку…

— КЛЮЧ! — орал он, пугая небо. — Дайте мне КЛЮЧ!!!

А волны равнодушно плевали в него пеной. Ветер подхватывал белые мокрые клочья и швырял ему в лицо. И казалось — пена бешенства выступила на губах безумца.

Дэор стоял на коленях посреди вечнохолодного моря, пустой, унылый… и ветер бил его крылом альбатроса. Перед ним на камнях лежали его меч и топор, перекрещенные крестом Руны Свободы.

— Дайте мне ключ… — жалобно простонал он, словно малое дитя, что клянчит леденец.

— Да получишь ты свой ключ, — проскрипели ржавые петли голоса сзади, — только не хнычь. Охотник…

Дэор обернулся, несколько протрезвев.

Перед ним стоял коротышка — едва дотягивал до полуальна — в синем широкополом балахоне с широченными рукавами и громадном высоком колпаке с кисточкой наверху, какие носят звездочёты. В ручонках он вертел жезл. Лицо его, скуластое и довольно противное, было изборождено складками и морщинами, кожа по цвету напоминала бледные водоросли, а носом, длинным и кривым, вполне можно было открывать замки, как подумал Дэор.

— Хо-хо! — воскликнул северянин, скалясь и пытаясь подняться. — Много пил я разной браги, однако же, впервые допился до зелёных гномиков!

— Я не гномик, что бы это ни значило! — пробурчал носатый.

— Значит, ты цверг… нет, их я видел. Они не такие противные, как ты. Кто ж ты таков?

— Зелёный Карлик в Синем Колпачке, — ухмыльнулся тот. — Мне идёт, правда?

— Хо-хо-хо… — повторил Дэор. — А выпил не столь уж много…

Потом несколько мгновений стоял, всматриваясь в лицо карлика и понимая, что его нос похож даже не на отмычку, а на сам ключ.

— Ты сказал, что дашь мне ключ, — сказал Дэор наконец.

— Дам! — радостно кивнул карлик. — И замок дам. Большой, как ты хотел: семь башен, пристань, маяк, цепи, котопульты, само собою…

— А поспеешь за полгода?

— Я-то поспею. Вопрос в том, поспеешь ли ТЫ.

— Куда поспею? — опешил Дэор.

— В страну мудрости и смерти, — хихикнул карлик ехидно.

— … - только и сказал Дэор. Ему казалось, что его мозги сейчас расплавятся от перенапряжения. Это даже не кённинги, это что-то из страшной, древней северной магии…

— До того, как последний камень ляжет в кладку стены, последняя черепичина сядет на крышу, последний гвоздь будет забит, а заклёпка — заклёпана, — зловещим голосом каркал карлик, сверкая тёмно-серыми глазами, и Дэору казалось: он сам коротышка, недомерок, а тот, в колпаке, возвышается над ним грозной остроконечной башней, — ты должен будешь назвать мне моё имя! В противном случае я заберу Фионнэ Эйлори себе в жены, а ТЫ мне её выдашь!

Охотник захохотал. Вот так шутка! Бабка Хверрун рассказывала маленькому Дэору похожие сказки, и коль им верить, то полсевера было застроено именно всякими троллями и карликами. И если так, то имя наверняка угадается быстро. Надо только выбрать подходящий момент и подслушать пение из-под земли…

Охотник хохотал, потом его хохот перешёл в крик, а крик — в плач. Права была бабка, когда сказала: "У этого сына матери — шило в заднице".

— Не хочешь — не приставай, дело хозяйское, — коротышка деловито повернулся спиной к Дэору и бодро зашагал к морю.

— Стой! Извини, на меня нашло… Я согласен.

Карлик неспешно вернулся на место.

— Клянись на кольце.

Достал из кармана золотой ободок и протянул Дэору. Тот стал на колено, принял кольцо, коснулся золота губами, поднял его над головой и, смотря сквозь перстень на небо, молвил:

— Я, Дэор Хьёринсон из Эоргарда, клянусь честью своей и своего рода, муками земными и посмертными, что выполню условия, изречённые Зелёным Карликом в Синем Колпачке.

Затем оглянулся в поисках карлика, чтобы отдать ему кольцо, но тот как сквозь землю провалился. Дэор подозревал, что так оно и случилось. В ушах скрипел голос карлика-колдуна: "Моё имя — очень простое. Смертные и бессмертные повторяют его по сто раз на день, и звучит оно на Скельде, как…"

— Я допился до зелёных карликов, — бормотал Дэор. — Дальше только малиновые дракончики в жёлтый цветочек.

Однако золотое кольцо, безмолвный свидетель клятвы, хладным змеем охватило указательный палец правой руки…

6

Грохотали молоты, ломы и заступы. Железные клювы кирок звонко клевали камень. Дверги-гормы, лучшие каменотёсы и зодчие в пределах Эльдинора, били поклоны, точно монахи в южных обителях. Каменная спина острова была искорежена, изрыта, изъедена окопами и ходами, точно труп кита — червями и стервятниками.

По морю шли громадные пузатые корабли. Дюжина сухогрузов уже облепила остров, и теперь десятки цвергов ссыпали лопатами песок из трюмов на берег. Другие тащили камни и бревна. Желтокожие грэтхены тесали валуны, распиливали брёвна на доски, замешивали глинистый раствор для кладки. А опустошенные корабли отчаливали, уступая место новым, чтобы вернуться на следующий день.

Двергар, грэтхены, цверги, карлики-бриссинги трудились как рабы, как безумные твари, подвластные воле заклинателя… И Дэор с ужасом спрашивал себя: каким же надо быть могучим чародеем, чтобы заставить их работать ВМЕСТЕ, без попыток хвататься за топоры и рубить друг другу головы во имя тысячелетней вражды?.. Иногда ему казалось, что их всех тут нет, а есть занавес, вертеп, какие он видел на Юге. Тени на белоснежной бумаге, пляшущие на потеху детворе. Скрывающие от зрителя суть.

Дэор возненавидел эту милую забаву южан.