Рассказы - Вячеслав Морочко

— Вот чего не хватало, — подумал Иван. — Воздуха.

После приводящей в чувство фуги, в такт с ударами сердца застучала токатта. Она была, как «искусственное дыхание для души». От напряжения стало жарко. Русая шапка волос над спинкою кресла исчезла, и музыка оборвалась.

— Хватит! — раздался крик, как будто настроившийся перекричать только что отгремевшие звуки.

Конин поднялся. Возле центрального пульта, нажимая клавиши выключения, стоял взлохмаченный человек и стонал: «Довольно! Прошу вас. Не могу больше слушать!» Узнав Ивана, он выпрямился и тряхнул головой, точно желая стряхнуть наваждение. На лице его отразился ужас.

— Что с Машей? — вскричал Иван. Он не мог ни о чем больше думать.

Жемайтис опустил голову. Он издал стон, означавший: «Ей очень плохо…». Иван с трудом понимал его речь.

— Умоляю! Что у нее?

— Не могу объяснить. Ей кажется… Это ужасно! Винерт боится, что не выдержит сердце.

Язык Жемайтиса отличался обилием санскритских фонем. Такой островок — заповедник праязыка сохранился на юге Прибалтики. На нем говорили высокие и спокойные люди. С Эдуардом все было наоборот: небольшого росточка, подвижный, он принадлежал к исключениям, которые призваны только подтверждать правила.

— Я хочу ее видеть! — сказал Конин.

— Это может ее убить!

— Неужели я такой страшный?!

— Простите, я не берусь объяснять.

— Но кто же возмется?

Щелкнул динамик внутренней связи.

— Эдуард, если вы еще в музыкальном салоне — это был голос Винерт, — скорее идите сюда!

— Иду! — крикнул Жемайтис, срываясь с места. Конин посторонился.

— Что получается? — спрашивал он себя. — В человеке открылось изысканное музыкальное чувство, чтобы, не нарушая аромата слова, он без перевода мог понимать незнакомую речь. Общение превратилось в праздник… Почему же на станции оно доставляет одни неприятности?

3

Вернувшись в каюту, Конин взглянул в зеркало.

— Такой же смешной, как всегда… Почему они здесь от меня шарахаются? — он прикрыл глаза и опустился в кресло, вспомнив, как однажды уже не сумел понять человека, а после не мог себе это простить.

Перед выпуском из академии, в день, когда стало известно распределение, он сидел в нелюдном кафе, предаваясь мечтам. Назначение было желанным, но, Иван всякий раз мучительно расставался со всем, к чему привыкал.

Обед подошел к концу, но вставать не хотелось.

На душе было чуточку грустно.

— Каждый стремится к счастью, — рассуждал он, — а по дороге мы то впадаем в восторг, то в уныние. Эти качели изматывают, заставляя думать, что человек сам не знает, чего добивается.

Кто-то спросил: «Тут свободно?» Ваня кивнул, и напротив, сел, пригнув голову, молодой человек с большим лбом, не глядя, нажал кнопку выбора блюд и заговорил: «Назначение получили? Счастливчик! Завидую! Мне еще ждать целый год. Ничего, догоню!» — он говорил это громко резко, выкатив очи. На щеке багровела приметная бородавка.

— Не догоните, — покачал головою Конин, подстраиваясь под «шутника». Тот подался вперед через стол и глядел исподлобья.

— Могу я узнать, у вас лично какая программа?

— Что вам ответить? Приеду на место, осмотрюсь, разберусь в обстановке, буду работать — вот вся программа.

— Я не о том! — «шутник» откинулся в кресле, закинув ножку на ножку. — Невероятно! Люди не понимают элементарных вещей! — бородавка поблекла, а физиономия выражала вселенскую скорбь.

— Действительно, не понимаю, — признался Конин. — О чем вы толкуете?

— Что ж, я могу разжевать. Начнем хотя бы с того, что вы не годитесь для нашего дела. Из вас не получится координатора! — бородавка вопросительно замигала. Камешек брошен — парень ждал не простого ответа, а взрыва.

— Возможно вы и правы, — зевнул Конин. — Пока еще рано судить.

«Шутник» навалился на стол.

— Вам подобных я называю сонными мухами. Вы из тех, которых следует тормошить, чтобы не спали!

— Это имеет значение?

— Он еще спрашивает! Кто тормошит, тот — лидер!

— Как вы сказали?!

— Лидер! Есть такое словечко. Теперь оно не в ходу. Но в чем, как не в лидерстве — предназначение координатора? Он — в курсе всех дел, хотя и не занят добыванием сведений. Знания узкого специалиста ему ни к чему. Менее обремененному интеллектом легче стать вожаком. Если там, куда вас назначили, уже есть по штату начальник, — ему не до лидерства. Это занятый по горло завхоз. А люди не терпят отсутствия лидера. В любом месте должен быть главный. И вот тут без программы не обойтись, потому что надо быть дьявольски ловким, чтобы предвидеть ходы и парировать козни!

Ивана больше всего восхищала серьезность «артиста», изображавшего невероятного типа.

— Я так не умею, — позавидовал он и, стараясь не улыбаться, спросил: — Какие же преимущества лидер имеет сегодня?

— Власть! Как во все времена!

Спустился «Рог изобилия» (робот-бармен) и бросил перед «артистом» кассету заказанной снеди.

— А мне — откровенно признался Конин, — власть представляется невероятной обузой.

— Обузой может быть только ответственность… Власть — никогда! — вскричал «вождь», открывая кассету. В голосе его слышалось превосходство. — Эти вещи не следует путать! Власть означает свободу… от любого контроля! Впрочем, вам не понять.

Запахло пирожками с капустой. В прозрачной кассете они выглядели соблазнительно, и Конин подумал, что даже сейчас, отобедав, не отказался бы от одного пирожка. Бородавка на щеке «вожака» во всю семафорила.

— Я тебя раскусил! — «шутник» перешел на ты, соскользнул с кресла и, приблизившись, тронул Ванино ухо — Какая прелесть! Ну что, бегемотик, ты слышишь меня своими свиными ушами?

Иван не знал, как себя вести, когда «артисты» начинают терять чувство меры.

— Оставьте ухо в покое, — попросил он, чувствуя, как напрягаются мышцы и темнеет в глазах.

— Ну ты, круглый добряк! Каша рассыпчатая! Ты еще будешь указывать?! — «шутник» растопырил пальцы и полез пятерней в лицо. Конин отпрянул. — Боишься? — спросил «вожачок». — А ну, идиот, поднимайся! Кому говорят! — «артист» размахнулся и сильно ударил сзади по шее. Конин только отбросил руку непроизвольным движением… Получив удар в челюсть «шутник» закатился под стол. Ваня нагнулся взглянуть, что он делает: споро перебирая конечностями, «лидер» удалялся, петляя между столами на четвереньках.

Конин ушел к себе, бросился на кровать и долго лежал, уставившись в потолок.

— Нет — думал он с грустью, — из меня в самом деле не выйдет координатора. Я человека ударил. В самом деле, я — «бегемот и каша рассыпчатая!» — с этими горьким мыслями он и заснул. Потом еще несколько раз Конин видел этого парня издалека — в кафе, в актовом зале, на состязаниях. Если «шутник» ловил на себе его взгляд, то обязательно изображал панический ужас и, пригнувшись, пускался в бега. Эта встреча оставила горький осадок на сердце Ивана.