Великий поворот. Как Америка отказалась от свободных рынков - Тома Филиппон

защитить свои рентные доходы. Действительно, они активно лоббируют расширение лицензионных требований, потому что понимают, что такие требования являются эффективными барьерами входа.

Ранее мы уже видели, что Европа снизила барьеры для входа во многие отрасли. Отчасти это снижение было вызвано отказом от ненужного лицензирования. В Европе все еще существует много неоправданных лицензий, но, по крайней мере, тенденция идет в правильном направлении. Однако в США за тот же период лицензирование возросло.

Неравенство: рост клубной экономики

В экономике США наблюдается значительный рост неравенства, и есть много способов объяснить это. Например, мы можем исследовать отдачу от образования. Такие исследования показывают, что существует тенденция ее увеличения. Это означает, что разрыв в доходах между образованными работниками (скажем, с высшим образованием) и менее образованными (скажем, бросившими среднюю школу) растет.

Также мы можем исследовать распределение доходов между капиталом и трудом. Мы показали, что доля рабочей силы в доходах сократилась, в то время как прибыль и дивиденды фирм увеличились. Концентрация акционерной собственности выше, чем концентрация человеческого капитала. При росте прибыли происходит непропорциональное увеличение доходов немногих домохозяйств, владеющих большими портфелями акций. В результате концентрация и рыночная власть усиливают неравенство.

Еще один способ решить загадку роста неравенства заключается в сравнении неравенства внутри фирмы с неравенством между фирмами. Дже Сонг, Дэвид Дж. Прайс, Фатих Гувенен, Николас Блум и Тилль фон Вахтер (Song et al., 2019) для анализа вклада фирм в рост неравенства в доходах с 1978 по 2013 год проанализировали масштабную сопоставимую базу данных работодателей и работников в Соединенных Штатах. Они обнаружили, что одна треть роста дисперсии доходов произошла внутри фирм, в то время как две трети этого роста объясняется увеличением дисперсии средних доходов различных фирм.

Вместе с тем рост неравенства между фирмами определяется не фирмами самими по себе, а скорее увеличением различий состава их работников. Изменение состава работников можно разделить на две примерно равные составляющие – возросла вероятность занятости высокооплачиваемых работников в фирмах с высокой заработной платой, при этом они стали чаще работать с другими высокооплачиваемыми работниками. Другими словами, сортировка увеличилась, а сегрегация возросла.

Авторы исследования также обнаружили, что на две трети рост внутрифирменной дисперсии доходов произошел в мегафирмах (более 10 000 сотрудников), где наблюдалось особенно высокое увеличение дисперсии доходов по сравнению с более мелкими фирмами.

Опасности власти монопсоний

Мы видели, что на рынке труда наблюдается рост власти монопсоний. Риск такого роста существует также на онлайн-платформах. Крупные платформы обладают монопсонической властью по отношению к своим поставщикам, даже если они не обладают большой монопольной властью над потребителями.

Джефф Безос однажды сказал, что «существует два типа компаний – те, которые работают, чтобы попытаться взимать больше, и те, которые работают, чтобы взимать меньше. Мы будем относиться ко вторым». И он оказался прав. Amazon не взимает с потребителей высоких цен. Вместе с тем Amazon использует большой масштаб своей деятельности для получения скидок от поставщиков и служб доставки, что увеличивает ее рыночную власть и затрудняет конкуренцию другим фирмам, которые не пользуются такими же скидками. Макроэкономические последствия власти монопсонии не так уж отличаются от последствий власти монополии. Если платформа сможет снизить цену, по которой она покупает товары, производителям этих товаров придется снизить заработную плату. Поэтому регулирующие органы должны следить за тем, чтобы скидки и другие формы монопсонической ренты не становились препятствием для входа на эти рынки.

Заключение

Если мы хотим, чтобы все осталось по-старому, нужно все поменять.

Джузеппе Томази ди Лампедуза

«Если мы хотим, чтобы все осталось по-старому, нужно все поменять», – объясняет Танкреди, племянник князя Фабрицио ди Салина, герой романа Джузеппе ди Лампедуза «Гепард», когда войска генерала Гарибальди проносились по Сицилии[94]. Это относится и к свободным рынкам. Большинство наших проблем не новы, но для того, чтобы рынки оставались свободными, мы должны постоянно адаптироваться.

Я потратил сотни часов на свои исследования и написание этой книги. Возможно, вы потратили несколько часов, читая его, или, как я обычно делаю сам, перескакивая с рисунков на таблицы и читая текст только тогда, когда данные выглядят интересными.

После стольких трудов мы, как минимум, должны были чему-нибудь научиться. Иными словами, мы должны были изменить свое представление о некоторых вещах. И у нас должно было возникнуть несколько идей о том, как улучшить нынешнее положение дел.

Я не буду приводить длинный список политических рекомендаций. Вместо этого я расскажу вам о том, что я узнал, что меня удивило и что я понял.

Что меня удивило

Я был удивлен тем, насколько хрупки свободные рынки на самом деле. Мы принимаем их как должное, но история показывает, что они скорее представляют исключение, чем правило. Свободные рынки должны дисциплинировать частные компании, но сегодня многие частные компании приобрели такое доминирующее положение, что им могут сойти с рук плохое обслуживание, высокие цены и недостаточные гарантии конфиденциальности. Всего два десятилетия назад Соединенные Штаты фактически были страной свободных рынков и лидером в области дерегулирования и антимонопольной политики. Если Америка хочет вернуть свое лидерство в этой области, она должна обратиться к своей собственной истории и заново усвоить те уроки, которые она успешно преподала остальному миру.

Действительно, чрезмерная концентрация вредит отдельным потребителям, но ее воздействие распространяется шире. Бывший министр обороны США Роберт Гейтс рассказывает в своей книге «Долг. Военные мемуары министра» (Gates, 2014), что поощрение конкуренции среди оборонных подрядчиков представляло реальную проблему. В 2015 году начальник отдела закупок Пентагона Фрэнк Кендалл объяснил, что «можно представить себе будущее, в котором у министерства будет не более двух или трех очень крупных поставщиков для всех приобретаемых нами основных систем вооружения… Для министерства подобное развитие событий нельзя считать позитивным, что должна понимать американская общественность». Родриго Каррил и Марк Дагган (Carril and Duggan, 2018) изучили слияния оборонных подрядчиков, чтобы выяснить, как структура рынка влияет на конкуренцию и затраты. Они обнаружили, что концентрация рынка в оборонной промышленности возросла за последние три десятилетия, что привело к снижению состязательности торгов и увеличению числа контрактов, которые требуют, чтобы федеральное правительство оплачивало подрядчику все понесенные расходы плюс прибыль.

Я был удивлен убедительностью доказательств в пользу конкуренции. Мы всегда знали, что конкуренция снижает цены и повышает реальную заработную плату и уровень жизни. Но эмпирические свидетельства также показывают, что конкуренция полезна для инвестиций, а также позволяют сделать вывод о том, что она способствует инновациям и росту производительности. Вместе с тем экономическая теория предполагает возможность существования чрезмерной конкуренции. Можно ожидать обнаружения таких рынков, по крайней мере, в некоторых отраслях и в некоторые периоды времени, где конкуренция оказывает отрицательное воздействие