Великий поворот. Как Америка отказалась от свободных рынков - Тома Филиппон

от A – лучшая стратегия, когда (vb − va) nb > (va − c) na. Выбор очевиден. Слева у вас есть дополнительная прибыль от взимания более высокой цены. Справа у вас есть убыток от того, что вы не торгуете с А. Фирма с большей вероятностью откажется от потребителей типа А, когда их немного (число na мало) или когда существует большое неравенство (разница vb − va высока). Когда это происходит, потребители типа А вытесняются с рынка, а это может быть ужасно неэффективно и несправедливо.

Теперь рассмотрим случай ценовой дискриминации. Представьте, что фирма может отличить А от В. В этом случае она может предложить две цены: pa = va и pb = vb. Риск вытеснения потребителей типа А отсутствует. В этом смысле ценовая дискриминация эффективна. С другой стороны, фирма получает большой куш, так как извлекает весь излишек потребителей. Вот почему при ценовой дискриминации так важен свободный вход. В условиях дискриминации и свободного входа рынок эффективен, что в конечном итоге благотворно сказывается также и на потребителях.

Каково же решение? Вы уже догадались – свободный вход! Благодаря эффективной ценовой дискриминации и свободному входу мы можем получить двойной выигрыш. Сочетание хорошей информации и свободного входа должно привести к созданию эффективных рынков с максимальным потребительским излишком.

В этом состоит важный урок. Большие данные делают свободный вход важнее, чем когда-либо. Большие данные без свободного входа могут быть хуже, чем отсутствие больших данных вообще. Если мы не можем обеспечить свободный вход (или надежную конкуренцию), то нам лучше ограничить способность фирм собирать данные. И если мы собираемся позволить этим фирмам использовать наши данные в больших масштабах, то мы должны обеспечить свободный вход. Что неприемлемо в нынешних условиях, так это сочетание больших данных с отсутствием реальной состязательности на рынках.

Ключевым фактором состязательности в цифровую эпоху является предоставление людям прав собственности на их данные. Именно здесь конкуренция и конфиденциальность тесно переплетаются.

Большие данные и конфиденциальность

Проблемы конфиденциальности и больших данных стали главной темой новостных заголовков. В 2015 году компания Facebook заявила, что проводит строгую политику ограничения доступа посторонних к личной информации. Три года спустя она сообщила, что предоставила десяткам компаний специальный доступ к данным пользователей. В своем отчете на более чем 700 страниц, направленном в конгресс, Facebook признала, что она предоставила данные своих пользователей 52 компаниям по производству оборудования и программного обеспечения, о многих из которых ранее не сообщалось. В новый список вошли Apple, Microsoft и Amazon, а также несколько китайских компаний, включая Huawei. Facebook предоставляла данные производителям различных устройств, мобильному оператору AT&T и разработчикам процессоров, таким как Qualcomm.

В статье Дугласа Макмиллана и Роберта Макмиллана в The Wall Street Journal (8 октября 2018 года) рассказывается, что Google хранила в секрете информацию о сбое, связанном с личными данными сотен тысяч пользователей Google+. В служебной записке, подготовленной сотрудниками по правовым и политическим вопросам Google и переданной руководителям высшего звена, говорилось, что информация об этом инциденте, скорее всего, вызовет «немедленный интерес со стороны регулирующих органов».

Возможно, им не стоило беспокоиться. Американские регуляторы мучительно медленно решали эти проблемы, а их обсуждение переместилось на другую сторону Атлантики. Европейский союз сделал смелый шаг в направлении регулирования конфиденциальности в интернете, приняв Генеральный регламент о защите персональных данных (GDPR). Этот регламент, вступивший в силу в мае 2018 года, предоставляет новые права физическим лицам и налагает новые обязанности на компании.

Генеральный регламент ЕС о защите персональных данных ограничивает возможность фирм собирать персональные данные без согласия резидентов ЕС. Люди могут попросить просмотреть собранную о них информацию и потребовать, чтобы эта информация была удалена. Фирмам приходится ограничивать сбор данных и удалять те из них, которые им больше не нужны. Регламент также содержит требование о том, чтобы хранители данных своевременно уведомляли пользователей в случае их утечки[90].

Идея такого регламента смела и амбициозна, хотя его введение и вызвало большой беспорядок. Иначе и быть не могло. Это первая попытка решить чрезвычайно важный и сложный вопрос. Одна из проблем для руководителей компаний заключается в том, что законодательство не определяет, как регулирующие органы будут оценивать соблюдение требований, что затрудняет компаниям принятие решения о том, внесли ли они достаточные изменения в свою политику в отношении данных и инвестировали ли достаточно средств в модернизацию своих систем.

Меня поразила защитная реакция на обсуждение закона о конфиденциальности данных в США. Вместо того чтобы признать проблемы и предложить улучшения, многие американские комментаторы высмеивали предлагаемые меры. Я слышал, как бесчисленные юристы жаловались на то, что расплывчатые и несовершенные определения европейского регламента затрудняют соблюдение требований. Иначе говоря, они жаловались на то, что, пытаясь защитить частную жизнь полумиллиарда человек, европейцы усложняют работу нескольких сотен сотрудников компаний, отвечающих за обеспечение соответствия требованиям. Серьезно? Это не просто глупо, это еще и признак слабости.

На трудную проблему можно отреагировать двумя способами. Один из них заключается в том, чтобы ничего не делать, прокрастинировать и искать оправдания. Другой – попытаться что-то сделать, даже если кто-то жалуется, что это не идеальное решение. Все знают, что в цифровую эпоху необходим новый порядок регламентации конфиденциальности данных. Но при обсуждении европейского регламента американские регуляторы и лоббисты выступили в роли бесполезных жалобщиков, а члены Европейского парламента как новаторы. Двадцать лет назад я бы не смог предвидеть такого поворота событий. Американцам несвойственно стоять в стороне и критиковать, вместо того чтобы выйти на середину поля и начать игру.

Как поступить с GAFAM?

Проблема концентрации в отрасли высоких технологий поднимает ряд вопросов. Используют ли GAFAM свои огромные масштабы для несправедливого подавления конкуренции? Не настало ли время для их разукрупнения? Или это принесет больше вреда, чем пользы?

Начнем с того, что Google, Amazon, Facebook и Apple своим нынешним успехом в некотором смысле обязаны Министерству юстиции, которое помешало Microsoft монополизировать интернет в конце 1990-х годов. Поэтому заявления Google о том, что в антимонопольной политике нет необходимости, представляются несколько недобросовестными. Бенефициары открытой конкурентной системы часто, достигнув устойчивого положения, начинают работать над тем, чтобы закрыть эту систему и подавить конкуренцию (Rajan and Zingales, 2003; Зингалес и Раджан, 2004). Когда успешные фирмы становятся крупными, у них возникает желание влиять на проводимую политику в свою пользу и увеличивать издержки на вход для конкурентов.

Существует три варианта политики в отношении GAFAM. Перечислим эти три варианта, которые не исключают друг друга, в порядке их спорности: ограничение проводимых ими поглощений, ограничение применения ими рыночной власти и разделение этих компаний.

Необходимость ограничения поглощений небольших компаний со стороны GAFAM на настоящем этапе представляется довольно очевидной. Оглядываясь назад, можно сказать,