1937. Русские на Луне - Александр Марков

Уже не существовало преград, которые могли бы остановить его. Он чувствовал — если они не обвенчаются именно этим вечером, если они по каким-то причинам отложат это на другой день, пусть даже до утра, жизнь их сложится несчастливо, а сейчас благоприятное расположение звезд на небесах, и такое положение они уже никогда не займут.

— Так, так, — думала Спасаломская, тоже сдвинув брови, — сейчас, подожди.

Она сняла трубку телефона, прижала ее ухом к плечу, а потом стала искать в записных книжках нужный номер, радостно взвизгнула, когда наткнулась на него, попросила на подстанции ее соединить.

Ее тоже охватила какая-то эйфория — то ли оттого, что она захмелела от чая, но разве такое бывает, то ли пребывая в уверенности, что все происходящее сон, но просыпаться она никак не желала и готова была наглотаться снотворного, чтобы подольше продлить эти видения. Во сне сбываются все, даже самые безумные мечты.

— Павел Петрович, добрый вечер. Простите, что так поздно вас беспокою. Это Елена Спасаломская.

В ответ трубка разразилась длинной речью, смысл которой легко можно было разгадать по выражению на лице Спасаломской, но как ни было ей приятно выслушивать комплименты, процесс этот мог затянуться, а времени — мало.

— Спасибо, Павел Петрович. Вы не могли бы сейчас приехать в ваш магазин или прислать кого-нибудь из продавцов. Мне нужны обручальные кольца.

Чуть помолчав, она опять прервала собеседника.

— Благодарю вас, только умоляю — никому пока об этом не говорите. Система оповещения у газетчиков отлажена не хуже, чем у шпионов. Мне не хотелось бы афишировать это событие.

Опять пауза.

— О, да, да, всех будет ждать большой сюрприз. Так через сколько мне можно будет приехать в магазин?

На лице появилось удивление.

— Даже так? Хорошо. Очень хорошо. До встречи. Большое спасибо.

Она положила трубку.

— Собирайся, — сказала она Шешелю. — Я все уладила. Будут у нас кольца.

— Я уже готов.

— Я тоже. Тогда поехали.

Он сел за штурвал. Елена сказала адрес. В голове у Шешеля все смешалось, и он никак не мог вспомнить, где находится нужная улица, а уступать штурвал Елене — не желал. Пришлось ей разместиться рядом и как опытному штурману давать пояснения.

— Налево. Прямо. Второй поворот направо, — она не смотрела на карту, она помнила маршрут. Она могла бы повторять его с закрытыми глазами, — прямо.

На гонках цены бы ей не было. Ручкой в белой кожаной перчатке, вытянув указательный палец, она тыкала в лобовое стекло, но Шешель почти не видел этих жестов.

Шешель молчал.

— Здесь, — наконец сказала Спасаломская, — вон тот трехэтажный дом, возле которого светится фонарь. Кажется, нас уже ждут.

— И вправду прямо под свет фар бросился человек, замахал руками, точно несчастье какое у него случилось и ему дороже жизни остановить авто.

Тормоза недовольно взвизгнули, как собака, которой наступили на хвост. Она, клацнув зубами, хочет сомкнуть челюсти непременно на ноге обидчика, но ноги перед носом уже нет и зубы хватают только воздух.

Авто остановилось метрах в трех от человека. Тот глаза от страха зажмурил, словно всю жизнь только и делал, что укрощал железных монстров, которые замирали перед ним, стоило ему лишь помахать рукой. В цирке такой трюк показывать можно. Но на животных сила его не действовала. Попробуй он проделать тот же опыт на носороге или слоне, встав у них на пути, его, пожалуй, и не заметили бы, втоптав в землю.

Шешель чуть замешкался, глуша мотор, а Спасаломская тем временем уже очутилась на мостовой и о чем-то разговаривала с человеком. До Шешеля долетали лишь клочки слов — такие же непонятные, как и обрывки порванной на множество кусков картины.

Человек примерно на полголовы был ниже Спасаломской, но получалось это оттого, что актриса стояла на высоких, как ходули, каблуках, сними она их, оказалась бы вровень с этим человеком, а то и пониже его. Но и тогда он все равно смотрел бы на нее снизу вверх, как на недостижимую звезду, которая светит по ночам в небесах. Ею можно только любоваться. Он и сейчас боялся обжечься от ее огня. Она слишком близко подошла к нему. Он накинул на себя костюм — в нем скоро станет холодно, но простоял он на улице всего несколько минут и еще не продрог.

Вряд ли это ветер растрепал его волосы. Скорее всего, он просто не успел причесаться, лишь пригладив их и даже не посмотрев в зеркало, насколько ему удалось справиться с ними.

— Познакомьтесь, — сказала Спасаломская, когда Шешель подошел к ним, предварительно лишив авто признаков жизни, хорошо еще, что она воскресать умела, — Александр Иванович, Павел Петрович.

— Очень приятно, — и лицо Павла Петровича расплылось в улыбке. Он чуть наклонился вперед, но не очень сильно, точно следовал церемонии, которой встречает гостей высокопоставленный чиновник Страны восходящего солнца. Будь он рангом чуть пониже, то согнулся бы в поясе и уперся взглядом в носки ботинок Шешеля. Но вопрос — какое звание у Шешеля, чтобы так расшаркиваться перед ним. Что спрашивать? И так понятно. Ведь вместе с ним приехала звезда.

— Очень приятно, — в свою очередь поддержал ритуал Шешель, но в ответ лишь чуть качнул головой.

— Пойдемте, — засуетился Павел Петрович, взяв на себя роль проводника, повернулся к Шешелю и Спасаломской спиной, толкнул дверь магазина, которую освободил от замка заранее, чтобы не терять драгоценного времени, когда дорогие гости приедут. По голосу Спасаломской он понял, что та очень спешит.

Только сейчас Шешель, устремив-таки взор на вывеску магазина, прочитал:

«Ювелирный магазин Павла Лихонтова»

«Блеск, который ослепит вас», — добавил он рекламный слоган, засевший в голове после того, как несколько раз натыкался на него в газетах и журналах. Очень известный магазин.

Но ослепило его не золото и не драгоценности, тускло мерцавшие за стеклянными прилавками, а свет, оправленный в хрусталь, который разбудил Лихонтов, как только они вошли в магазин.

Чувствовалось, что Спасаломская бывала здесь раньше. Она без всяких вопросов, обогнав хозяина, уверенно двинулась к одному из прилавков.

Брошенное авто, свет в ювелирном магазине в то время, когда все законопослушные граждане уже отходят ко сну, а на улице личности только подозрительные встречаются — у кого угодно без зазрения совести документы потребовать для проверки можно, все это, как мед медведя, притянет сюда полицейских. Успеешь ли объяснить им, что это не ограбление, прежде чем они свяжут руки и поволокут в участок для выяснения личности.

— Вот это, — сказала Спасаломская и ткнула пальчиком в стекло, под которым были рассыпаны колечки с бриллиантами.

— Превосходный выбор, — сказал Лихонтов, оказавшись тем временем уже за прилавком. Он потянул на себя выдвижной ящик, взял двумя пальцами указанное Спасаломской колечко, протянул ей.

Спасаломская надела его на палец, повертела перед глазами, любуясь, как свет играет в алмазных гранях, потом протянула руку к Шешелю, точно для поцелуя.

— Нравится? — спросила она.

— Конечно, — сказал Шешель.

Попробуй скажи он что-то другое. Он хотел притянуть руку Спасаломской к себе поближе, но не успел, потому что, как только она услышала его слова, в тот же миг отдернула руку, будто коснулась огня или холодной воды, и вновь подняла ее к своим глазам.

— Да, пожалуй, неплохо, — она в последний раз окинула взором прилавок, выискивая, осталось ли там что-то более достойное, но взгляд ее так ни за что и не зацепился, и она через секунду поняла, что вновь смотрит на кольцо на своем пальце, притягивающее ее взор, как магнит. — Теперь давай подыщем что-нибудь для тебя, — произнесла она, так и не оторвавшись от своего кольца, — Павел Петрович, помогите же нам.

По улице проехало авто, чуть замедлив скорость перед магазином. Ее пассажиров привлек горящий в ювелирном свет, но, заглянув через витрину, они не разглядели ничего криминального, а может, постарались побыстрее прочь убраться, решив лучше не ввязываться в это дело. Пусть во всем полиция разбирается. Значит, она скоро появится.

— У нас есть превосходный выбор мужских обручальных колец, — начал свою лекцию Лихонтов тоном экскурсовода, который привел посетителей в очередной зал музея, — пойдемте вот сюда, — и он передвинулся на пару метров влево, к другому прилавку, но пока не стал выдвигать его, дожидаясь, когда Шешель на чем-то остановит свой выбор.

Кольца были надеты на искусственные пальцы, сделанные то ли из какого-то камня, то ли из пластмассы и так искусно, что создавалось впечатление, будто они настоящие. Их отрубили совсем недавно. Разложение еще не успело коснуться их. Или они до сих пор лежали в холодильнике. Лишь перед самым приходом Шешеля и Спасаломской ювелир разложил их на прилавке. На ощупь — они холодные, как лед. Человек с расшатанными нервами от догадок таких мог и в обморок упасть.