Секретное оружие (сборник) - Лев Овалов

– А знаешь, Леночка, все равно мне все это не нравится, – морщась, как от боли, сказал он. – Конечно, я не специалист, но думаю, что наша разведка могла бы обойтись без таких спектаклей.

– Ты так рассуждаешь потому, что ты не специалист, – обиделась Леночка за Королева. – Там лучше знают. Молчи уж!

Она пошла к выходу.

– Сиди и жди меня, я скоро вернусь.

Она ушла…

Нет, Павлику определенно не понравилась вся эта история. Ему захотелось самому взглянуть на Королева. Леночка сказала, что пойдет в «Националь». Почему бы Павлику не поехать туда? На одну минуточку. Взглянуть на Королева и уйти, получить о нем хоть какое-то представление…

Через двадцать минут он уже сидел за столиком кафе и, надо признаться, чувствовал себя не совсем в своей тарелке – он боялся попасться на глаза Леночке.

Он сразу же ее увидел. Сидела она сравнительно далеко, и рядом с нею находился этот самый Королев. Молодой, высокий, но какой-то белесый и, в общем, на взгляд Павлика, в высшей степени противный.

Они тихо и спокойно разговаривали. Павлик почувствовал облегчение. Он сразу понял, что этот человек равнодушен к Леночке. Павлик не мог бы объяснить, как он это понял, но он успокоился.

В это время Королев рассказывал о Марии Сергеевне. Он, как обычно, угощал Леночку пирожными, но в нем чувствовалось какое-то нетерпение, точно говорил он об одном, а думал совсем о другом, находился рядом с Леночкой, а мысли его витали совсем в другом месте.

Леночка посочувствовала даже ему, ей подумалось, что у него какие-нибудь неприятности по службе. Недаром ей не понравился тон, каким говорил Пронин о Королеве.

Сегодня Королев был особенно симпатичен Леночке, хотя бы уж только потому, что привез ей весточку от мамы.

– Хоть и не полагается, но я попросил ее написать, – сказал он, передавая сложенный лист бумаги.

Леночка с нетерпением развернула его. Письмо оказалось немногословным, но это был мамин почерк, это были ее слова, и у Леночки сразу стало легче на душе.

«Дорогая доченька, не беспокойся обо мне, – писала Мария Сергеевна, – все будет в порядке. Держи себя в руках. Мама».

– Скоро увидитесь, – добавил Королев. – Еще неделю-другую, и все будет в порядке.

– Спасибо, – сказала Леночка. – Вы даже не представляете, как мне тоскливо.

Они посидели еще минут пять и простились.

– Вы останетесь? – спросила Леночка.

– Сегодня я провожу вас до метро, – сказал Королев.

Они пошли к выходу.

Павлик замер. Леночка шла прямо на него. Она в упор смотрела на Павлика. Он втянул голову в плечи и проклинал себя за то, что потащился в «Националь». Она сейчас скажет ему что-нибудь такое обидное…

Вот они приблизились к его столику и… прошли мимо.

Через час он позвонил Леночке.

– Ты очень сердишься? – с замиранием в сердце спросил Павлик.

– Очень, – сказала Леночка, но голос ее был не очень сердитым.

– Мне можно приехать?

– Нет. Я занята.

– Когда же я тебя увижу?

– Завтра…

Всю ночь Павлик, ворочаясь с боку на бок, раздумывал над тем неожиданным, почти невероятным, что он узнал от Леночки.

Он попытался разобраться в своем отношении к Королеву. Таинственного незнакомца, который вызывал Леночку на свидания, Павлик просто ненавидел. Теперь же стало ясно, что Королев проявлял только деловой интерес к Леночке, и все-таки… И все-таки, после того как Павлик его повидал, чувство ненависти не только не уменьшилось, но даже возросло, обострилось… Павлик знал такие лица. Они бывают у людей ясного и очень холодного рассудка, у людей, которым чуждо все, что делает человека Человеком, – любовь, дружба, уважение, сочувствие, жалость… Это страшные люди с «невозбудимым сердцем». Такие люди действительно способны придумать фокус с мнимой смертью, с подлогом трупа. Но это же гнусно! Как там могли?..

Когда начало светать, Павлик уже ходил из угла в угол по своей маленькой комнатушке и готов был действовать. Он твердо решил пойти к начальству Королева. Неужели они, зная о его жестокой и циничной выдумке, одобрили ее?

Павлик забежал с утра в больницу, отпросился у главного врача и поехал в Главное управление.

– Мне нужно видеть генерала Пронина, – сказал он в бюро пропусков.

– Он вас вызывал? – осведомился молоденький лейтенант.

– Нет, – сказал Павлик. – Но мне необходимо с ним поговорить.

– А по какому делу?

– Это относится к… смерти Ковригиной.

Лейтенант позвонил по внутреннему телефону.

В общем, Павлик довольно быстро получил пропуск, но когда поднялся и вошел в комнату, указанную в пропуске, увидел не генерала, а всего лишь какого-то майора.

– Здравствуйте, садитесь, – сказал тот Павлику. – Что вы хотите нам сказать?

– Мне нужен генерал Пронин, – упрямо сказал Павлик.

– Товарищ Пронин занят, – сказал майор. – Может быть, вы поговорите со мной?

Но Павлик ни с кем не хотел говорить, кроме Пронина. Он твердо стоял на своем.

Пришлось идти докладывать Пронину.

– Товарищ генерал, – начал Ткачев, пряча улыбку, – вас категорически требует Павел Павлович. Видно, что-то важное. Со мной разговаривать не желает.

– Какой Павел Павлович?

– Успенский. Молодой врач, помните?

Когда с Прониным говорили о чем-нибудь приятном или о людях, которые ему нравились, с его лица исчезало обычное выражение строгости и сосредоточенности, оно делалось мягче и в глазах появлялась какая-то особая, ему только свойственная доброта.

– Так бы сразу и сказали, – воскликнул он, смеясь, – врач Успенский, жених Лены Ковригиной! – И добавил уже серьезно: – Ну что ж, это отличный человек и, кажется, умница. Если пришел, значит, за делом. Ведите его сюда.

Уже уходя, Ткачев в раздумье спросил:

– А может быть, посвятить его в суть дела? Парень крепкий, мог бы даже помочь. Как думаете, Иван Николаевич?

– Там будет видно… Ведите его сюда!

И Павлик очутился у него в кабинете.

– Товарищ Пронин? – нерешительно спросил Павлик, с недоверием поглядывая на штатский костюм Пронина. – Генерал Пронин?

– Так точно, – подтвердил тот.

– Я хотел с вами поговорить, – взволнованно начал Павлик.

– Давайте уж по порядку, – остановил его Пронин. – Сначала расскажите – кто вы и откуда?

Павлик сконфузился.

– Извините. Врач Успенский. Павел Павлович Успенский. Ординатор больницы имени Захарьина. К вам я по делу Ковригиной.

– Что же вам известно об этом деле?

– Все, – сказал Павлик. – Решительно все. Вчера она мне призналась во всем.

– Не совсем понимаю. Как она могла признаться через десять дней после своих похорон?

– Да я же знаю, что ее не хоронили! – воскликнул Павлик. – Я вам говорю, она призналась во всем!

– Мария Сергеевна Ковригина призналась, что ее не хоронили?

– Да не Мария Сергеевна, а Елена Викторовна… Леночка!

– Призналась вам, что Марию Сергеевну не хоронили?

– Да, она мне рассказала все.

Пронин испытующе смотрел на своего посетителя.

– А где же в таком случае Мария Сергеевна?

– А уж это у вас, очевидно, надо спрашивать! Леночка… Елена Викторовна сказала, что она находится… уж не знаю где, но где-то у вас!

Пронин с интересом всматривался в Павлика.

– Ну а если и так, зачем же пришли ко мне вы?

– Товарищ Пронин, я мало что понимаю в делах, которыми занимаетесь вы. Я врач. Поэтому мой вопрос может быть и наивным, и даже глупым, но вы уж меня извините.

– Пожалуйста-пожалуйста. Я вас слушаю.

– Неужели, чтобы уберечь профессора Ковригину, нельзя было придумать другого способа?

Теперь Павлик говорил уже спокойно, очень твердо, с убежденностью в своей правоте. Однако Пронин не ответил на вопрос, а только кивнул и сказал: «Так-так», – мол, продолжайте, я хочу услышать все до конца. И Павлик продолжал.

– То, что вы придумали, дико, жестоко. Если хотите, цинично. Я не специалист, но я берусь здесь же предложить вам десять других способов. Без мнимой смерти и этих отвратительных фальшивых похорон! Скажу вам откровенно, будь я на месте вашего Королева, я бы не выполнял таких поручений, я бы бросил такую работу.

– Понимаю, товарищ Успенский, – ласково сказал Пронин, вышел из-за стола, подвинул свободный стул, подсел к Павлику. – Понимаю и кое-что расскажу вам сугубо доверительно. Этот самый Королев, которого вы, очевидно, здорово не любите, не имеет к нам никакого отношения.

У Павлика перехватило дыхание.

– То есть как «не имеет»?

– А так…

Смутная догадка начала приобретать отчетливые очертания.

– Не хотите же вы сказать, что этот Королев…

– Хочу, – прервал его Пронин. – Это пока служебная тайна, но вам это следует знать. Королев попросту шпион.

– А Елена Викторовна это знает?