Три удара колокола - Павел Кошовец

Листочек приблизился к его уху.

- Пора на дежурство.

- Хорошо.

Эльф с любопытством наблюдал, как человек достал свой скатанный плащ и укрыл девочку.

- Пошли.

* * *

Отступление. Гоблин.

Тёмные скалы нависали, будто уснувшие, разбросавшие крылья драконы, сами остроконечные пики отливали бронзой, вкраплённой в седые, нечесаные гривы. Величие и монументальность картины дополняла перспектива чернеющих провалов, так и притягивающих к себе, манящих слабые создания. Будто оправдывая своё древнее название - Закатные, горы притихли в ожидании ежедневного чуда - ухода прозрачных, будто невесомых, но не менее сильных, в прожилках серебра и огня, лучей солнца. Так, сотворив колыбельную, покидает на ночь дочь любящая, но строгая мать. Сказка, поведанная перед этим, полна чарующих и тревожащих картин, впитывающихся сном, словно губкой. Вот в сизых тенях у очередного камня расположился на ночлег уставший герой; тусклые от битв и пыли латы покоятся рядом услужливой и горделивой второй кожей. Вот в чёрном провале затихает эхо умирающей развоплощённой нечисти; осколки проклятий бессильной чёрной щебёнкой оседают на тропу ярусом ниже - подбитые железом сапоги со временем сотрут её в пыль, как и саму память о несвершившемся зле. Чуть дальше еле уловимый в этом мире покоя и тишины сквозняк рождает - либо доносит - полное грусти и тоски пение заточённой принцессы неважно какого народа; тонкие белые руки шевелят исковерканные ветви приземистых, чахлых деревцев, исполняющих в данный момент роль клети...

Гоблин вздохнул. Сказать, что подобные настроения были ему присущи, так нет. Скорее всего - это плод трудных размышлений, тяжёлого пути... и ещё чего-то неясного.

Прошло уже более десяти дней, как он покинул родное стойбище... Неверный глагол - его с позором выпроводили. И кто?! Родной отец, шаман рода Гынлук, первый среди равных и главный среди старших выгнал нерадивого седьмого сына. Пусть и талантливого ученика по части колдовства (должен был занять место отца!), и первого драчуна, в будущем хорошего воина, но с несносным характером - даже закалённая психика сородичей пасовала перед его выходками. Который посмел высмеять не очень сильного, но пожилого и уважаемого подшамана из соседнего рода. Прибывшего к Гынлукам урегулировать обострившиеся отношения из-за владения несколькими граничными пещерами. При чём принёс фактически мирный договор в виде чуть ли не объединения двух родов путём родичания. Ну и посоветовал молодой гоблин старшему товарищу в Кругу старейшин и важных людей рода самому отхватить аппетитную вдовушку, чем сватать ему собственных лягушек...

Ну, не было у него (возможно, ещё не созрело) чувства ответственности и жертвенности по отношению к племени... Хотя, будь больше времени на уговоры... ну, может краем глаза глянуть на дочек соседа... или охота накануне пройди удачней, и всё сложилось бы иначе... А так: сыновья гордыня, праведный (якобы) гнев отца, возмущение соплеменников и парламентёров, и скорая расправа над негодным не заставила себя ждать: отречение от племени и рода... без срока давности.

Обидно. Но он, Худук, гордо задрав нос, с помощью плачущей матери собрал котомку, и, не оглядываясь, покинул родные места. И...всё.

Гордость закончилась через два часа пути, когда он пересёк метки племенной территории и стал продвигаться по незнакомым местам. Злость, как и припасы, рассеялась через три дня. Охота, кстати, тоже с тех пор не задалась, и он изрядно отощал. Остальные же дни он держался исключительно на упёртости, которой наравне с едким, злым чувством юмора ему было не занимать. Но уже нет да нет, появлялись нехорошие мысли: наплевать на собственное чувство достоинства и... вернуться.

Вымолить прощение, он был уверен, ему не стоило труда: пообещать отцу быть примерным и прилежным сыном, явиться к старой образине соседу (но так, аккуратно, чтоб его родичи не заметили - как пить дать, вначале побьют) и предложить руку и сердце всем дочерям скопом. Всем четверым. А что? Интересная задачка! Если - вдруг! - проблема в качестве, возьмём количеством!

На подобные настроения особенно влияла накатывающая тоска по родным и по племени. Даже Брызла, сына военного вождя, своего наипервейшего соперника, он готов был видеть рядом - до того одичал и устал.

Котомка натёрла плечи, суставы ног болели, в носу зарождался неприятный свист - следствие постоянных ночёвок на земле, уши поникли, как самый верный барометр настроения.

Что и говорить, его самомнение изрядно поизносилось за эти дни. Он-то себе казался первоклассным следопытом, умелым воином - и вообще, крутым парнем. А на деле выяснилось, что десятидневный переход по горам - это не двухдневная охота вне посёлка, сон на камнях с подстеленной котомкой и шкурой убитого козла (ещё та история в целый световой день погони за подранком, сбитыми коленями и расцарапанной рожей; одна радость - дурные мысли не лезли в голову, кроме вполне весомых, ярко озвученных и ещё долго летающих меж скал ругательств, что нисколько его не оправдывало, как охотника; к тому же шкура начала изрядно пованивать!) - это не специально устроенные пастушьи лежбища, вспоминаемые сейчас с ностальгией, а охота и шаманство, практически всегда происходившие в компании со сверстниками и под чутким руководством наставника - ученичество в племени Худука длилось до семидесяти лет, а молодому гоблину исполнилось едва пятьдесят, в одиночестве же подобные занятия поддавались с трудом... Вообще пока не поддавались.

Поэтому впечатляющая картина гор, открывшаяся усталому разуму, была скорее всего следствием очищения сознания от глупостей и условностей, коими всегда заполнена голова цивилизованного существа. К чему можно отнести недостаточные, поверхностные знания, чувства, не несущие практического зерна как то: досада, обида, импульсивность, раздражение, нетерпение, а также бесконечные диалоги (мысленные, естественно, автором которых был он сам), ведомые с отцом на известную тему, но не имеющие на данный момент ни смысла, ни решения.

Когда ты чувствуешь себя бесконечно малой частичкой перед необъятностью сущего, то такие вопросы, как: голодная ли, довольная ли песчинка, звучат смешно. Закатные горы проглотят и меж зубов не застрянешь. Подохнуть в таком красивом месте - что может быть чудесней?

Гоблин стряхнул наваждение и криво усмехнулся. Выбор небогат: когда рядом никого нет, объектом для насмешек становишься сам. Главным и неизменным лицом словесной атаки, верным источником по отрабатыванию искусства уязвления можешь быть только ты...

Он устало провёл рукой по глазам, сбросил котомку прямо под ноги в пыль и рухнул на неё сверху. Что-либо повредить в ней он не мог. Мешочки с целебными и колдовскими травами надёжно упакованы, сменный комплект одежды: рубаха, штаны, запасная обувь - что им сделается, трут, огниво - и прочая мелочь вряд ли пострадают от костлявой задницы. Оружие же: длинный родовой боевой нож, два маленьких метательных кинжала, праща и кистень - всё на поясе. Прикрыл глаза и расправил уши. Плюс включился нос - что-то его тревожило последние сколько-то сот локтей. Прислушался.