Обратный отсчет: Синтез - Токацин

— Это не топливо, — буркнул Гедимин. — Иди проверь мокрое хранилище… раз уж пришёл.

Линкен перевёл озадаченный взгляд на него.

— Я что-то испортил? — неуверенно спросил он. Гедимин молча показал в сторону хранилища, и взрывник, пожав плечами, вышел. Сарматы переглянулись.

— Он не атомщик, а тут делают не бомбу, — примиряюще сказал Хольгер. — Естественно, ему неинтересно. Скорее всего, эти их учения ежедневные и идут по расписанию, в одно и то же время. А в остальные часы он будет тут. Нетрудно запомнить, когда он уходит.

— Да хоть бы не возвращался, — буркнул Гедимин, отворачиваясь к монитору. — Повторный прогон. Готовы?

06 мая 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Смущает меня этот жидкий азот… — Константин в задумчивости потёр подбородок.

— Меня тоже, — отозвался Гедимин. — Но рилкар — прочное вещество. Конструкции хватит на пятьдесят лет.

Константин посмотрел ему в глаза и недоверчиво хмыкнул.

— Нечеловеческие сроки…

— Мы — сарматы, — Гедимин сузил глаза. — Эта штука должна работать.

— А сам реактор? Его хватит на пятьдесят лет? — спросил Константин.

Они стояли в «зелёном отсеке» — такое временное название этому помещению дал Гедимин, вспомнив о зелёном видимом свечении омикрон-лучей. Сейчас из источников омикрон-излучения там был только регулируемый излучатель-пульсатор, пока полностью экранированный. Его уже закрепили над корпусом реактора и зафиксировали в нижнем положении, но через несколько недель Гедимин собирался поднять его и загрузить в реактор реагирующие материалы. Пока шли бесконечные испытания, обсуждения и доработки.

— Корпус выдержит, как и большая часть труб, — сказал Гедимин. — Подвижные и облучаемые элементы будут заменяться. Стержни — каждые три месяца.

Константин рассеянно кивнул. Его, судя по направлению взгляда, уже беспокоил другой вопрос.

— Щит управления рядом с реактором? Выглядит опасно. Никак не вынести его в «красный отсек»?

— Бессмысленно, — этого вопроса Гедимин ждал (и даже слышал его, и не раз, от всех сарматов по очереди). — Для омикрона просвинцованная стена не помеха. Для сигмы — тем более. От остального прикроет поле.

— Я даже не про здоровье оператора, — покачал головой Константин. — Жить насильно не заставишь. Я спрашиваю о модуле управления. Выгорит же.

— Он всегда в поле. А сигма ему не навредит, — ответил Гедимин, но уже менее уверенно. «Хотя — кто её знает…» — промелькнуло в голове.

— Малоубедительно, — отозвался Константин. — По-моему, ты считаешь щит вспомогательным механизмом. А управлять реактором собираешься вручную. Так не пойдёт.

Гедимин сердито сощурился. Хольгер, оторвавшись от подсчётов на экране смарта, подошёл к ремонтнику и тронул его за плечо.

— Я тоже не считаю полевые генераторы достаточно надёжными, — сказал он. — И как разработчик, и как испытатель.

Гедимин мигнул.

— И чем ты предложишь блокировать омикрон?

— Констий, — коротко ответил химик, глядя сармату в глаза. Тот мигнул ещё раз.

— У тебя достаточно констия, чтобы…

— Зря я, что ли, собирал его? — Хольгер усмехнулся. — Констиевый барьер почти уже готов. Если у нас есть ещё месяц, я его доработаю и проверю. Или отдам для проверки тебе.

Константин посмотрел на сарматов и хмыкнул.

— Лучше было бы прикрыть констием мозг Гедимина. Модуль управления всегда можно заменить…

Ремонтник недовольно покосился на него.

— Со скафандром для Гедимина придётся подождать, — покачал головой Хольгер, и сармат увидел в его глазах весёлые красные искры. — Столько металла у меня нет. Но он как-нибудь выкрутится, я уверен. Итак, какие ещё у тебя замечания?

15 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Порт-Радий

Гедимин отхлебнул из полулитрового контейнера и закашлялся — даже для сармата напиток был невыносимо горьким, и маслянистую горечь, расползшуюся по языку и нёбу, далеко не сразу удалось смыть. Он с сомнением посмотрел на остатки питья — выливать жжёнку не хотелось, ещё раз отплёвываться от невкусного вещества хотелось ещё меньше.

Из коридора донёсся кашель, звук смачного плевка и удара в дверную створку, — кто-то открыл дверь пинком, едва не выломав петли.

— Кенен, драная макака! Что это за дрянь⁈

«Начинается,» — Гедимин, допив жжёнку и на ходу заедая её Би-плазмой (вязкая масса хоть как-то впитывала горечь в себя), вышел в коридор. Линкен, ещё не успевший одеться, караулил под дверью Кенена; тот — и вполне разумно — даже не пытался высунуться наружу.

— Не вся органика одинаково полезна, — донеслось из комнаты Хольгера.

— Одевайся. Речь пропустишь, — напомнил Линкену Гедимин. — Маккензи никуда не денется.

Из-за двери послышалось хрюканье.

— Джед, ты настоящий друг, — проворчал Кенен. — Линкен, чего ты от меня хочешь? Чтобы я сделал полынь сладкой? У меня заказ от Арбогаста, у вас — плановые мероприятия. Мог бы не пить!

— Я и не собираюсь, — Линкен посмотрел на вскрытый контейнер и перехватил его за надорванный угол. — Выходи, теск. До вечера ты там не просидишь.

В комнате затихли. Гедимин настороженно посмотрел на взрывника — вроде бы оружия при нём не было, и спрятать в подштанниках гранату было бы затруднительно.

Из-за потолка донёсся обрывок знакомой мелодии — что-то похожее Гедимин когда-то слушал каждое одиннадцатое ноября. До слов не дошло — на связь вышел Оллер.

— Всем подняться в кинозал!..

— Чтоб тебя, — пробормотал Линкен, на секунду отвернувшись от двери. Никто, кроме Гедимина, уже не наблюдал за ним, да и тот, улучив момент, забрал из комнаты недостающую часть одежды и перевешивал на комбинезон крепления для инструментов. Дверь Кенена приоткрылась, учётчик попытался выскользнуть наружу, но не успел — Линкен схватил его за шиворот.

— Откроешь рот или так вылить? — он занёс над