О носах и замка́х - Владимир Торин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще он раз за разом возвращался к мыслям о дядюшке и… сейчас даже это милое и доброе слово «дядюшка» никак ему не давалось. Нет, этот человек в своем черном костюме, похожий на ворону на столбе, вызывал лишь дурные эмоции. Куда уместнее ему подходило грубое, резкое и рваное, как воронье карканье, «док! тар!». А еще ворону словно стошнило: «Дёёёу». Вот именно! Тошнотворная ворона! Иначе того, кто сейчас, должно быть, заводил ключиком свои пружины за стенкой, было и не назвать! По поводу пружин мальчик не сомневался – тошнотворная ворона напичкана ими по уши и ночами – вместо того чтобы спать – их заводит: иначе эти бездушные автоматоны (взрослые) восстанавливать силы не способны.
Джаспер же, как нормальный (теплый) человек, пытался уснуть. Но второй раз никак не удавалось. Особенно после того, что ему приснилось в начале ночи. Это был очень странный сон. Как будто он лежит, как и сейчас, у себя в кровати, и вдруг в комнате раздается шипение. Звук идет от двери, словно там устроило засаду несколько чем-то сильно недовольных котов. Джаспер поднял голову и увидел, что в комнату через замочную скважину ползет синеватый газ, выпущенный из баллона. Он было возмутился, но тут же почувствовал сильный приступ усталости, и голова его рухнула на подушку. В тот же момент шипение смолкло, газ прекратил поступать, и в комнату проскользнула высокая черная фигура. Незваный гость закрыл за собой дверь, подошел к кровати и навис над Джаспером. В руке у него был шприц, странное дело, наполненный… сиреневым чаем. Он отодвинул край одеяла, задрал рукав пижамы мальчика и ввел иглу под его кожу на сгибе локтя. Джаспер дернулся, но скорее от негодования, чем от боли – он ничего не чувствовал. До конца введя ему в руку сиреневый чай, доктор Доу вернул одеяло на место и, по-прежнему ничего не говоря, покинул комнату.
Джаспер вскоре проснулся и подивился странному сну. Рука чесалась… на коже обнаружился красноватый след, будто бы оставленный иглой. Как бы ни хотелось объяснить все произошедшим во сне, Джаспер решил, что его укусил комар. Разумеется, он понимал, что приснившееся не могло происходить на самом деле: хоть Натаниэль Френсис Доу и жестокий, злой человек, но не настолько же. Мальчик понимал, что ему приснилось все это из-за того, что наяву он очень злится на этого бессердечного монстра, и постоянно думает о том, как он злится, и оттого злится еще сильнее – неудивительно, что ему снятся подобные вещи. К тому же он знал, что доктор Доу не приемлет использование эфира из-за какой-то неприятной истории, произошедшей, когда он был заместителем главного хирурга Больницы Странных Болезней.
Ну, вот! Снова он думает о тошнотворной вороне…
Джаспер потер лоб, изгоняя ее из головы.
Прежде, когда в его жизни случалось что-то плохое, он хотя бы мог отвлечься, почитать свой «Роман-с-продолжением», представить себя в компании мистера Суона, побеждающего очередного злодея, но сейчас мистер Суон был внизу, лежал на журнальном столике в гостиной, и идти за ним просто не было сил. К тому же очень не хотелось натолкнуться на тошнотворную ворону.
Клара сонно, едва слышно жужжала в гердеробе (ее новое излюбленное место – мальчик специально для нее оставлял дверцы шкафа открытыми), и Джаспер позавидовал ее беззаботности – судя по всему, пчела сытно поужинала.
В животе забурлило. Эх, зря он отказался от ужина, но отсутствие ужинов – это цена гордого удаления ото всех, презрения ко всему миру и оскорбленного хлопанья дверьми.
«Интересно, все уже заснули?» - подумал Джаспер. Два часа ночи… Эхо от напольных часов в гостиной расползлось по дому, казалось, целую вечность назад, но, учитывая, что больше они не били, вряд ли прошло так уж много времени на самом деле…
Вытащить Джаспера из кровати могли только «Твитти». И сильнее всего его сейчас забеспокоил вопрос, убрала ли миссис Трикк печенье из вазы в гостиной, ведь если да, придется пробираться во флигель и искать его в буфете, а этого хотелось бы избежать, поскольку во флигеле, помимо экономки, с недавних пор жила еще и Полли, и кто знает, как чутко она спит.
- Ну ладно,- твердо проговорил Джаспер, отбросил в сторону одеяло и выбрался из постели.
Он влез в тапочки и зевая вышел из комнаты, пошлепал по коридору и уже ступил на лестницу, когда вдруг услышал шум, раздающийся из кабинета тошнотворной вороны. Вернее, не столько шум, сколько голос. Очень странный голос.
Джаспер подкрался к двери и приставил к ней ухо.
- Что? «С’едство от ч’езме’ного умиления маленькими детьми»? Нет, не то! «Пилюли от носовых че’вей»? И это не то – мои носовые че’ви мне до’оги – зачем мне от них избавляться?
Джаспер не узнавал этот голос. Его обладатель сильно картавил, произносил слова резко, со злобной шутовской насмешливостью.
Затаив дыхание, Джаспер взялся за дверную ручку, повернул ее и медленно приоткрыл дверь.
В кабинете было темно, но не настолько, чтобы не различить странное происходящее. Дверцы одного из шкафов с пилюлями были распахнуты настежь, к шкафу был приставлен стул, и на стуле стояло крошечное существо в костюме. Оно шарило по полкам, разглядывало этикетки склянок и тюбиков, после чего какие-то баночки отправлялись в карманы, а другие с презрением отставлялись прочь. Разумеется, Джаспер сразу же понял, кого он видит. Это был тот самый гремлин, о котором рассказывал мистер Клокворк, – ближайший подручный Фиша.
Мальчик застыл, не зная, что ему делать. Либо закричать и позвать кого-то,
