Десятый круг ада - Юрий Виноградов

Регина смеялась, улыбалась Эрна, хохотал и сам Лебволь.

Время в доме Шмидтов для Эрны пролетело быстро, наступил вечер, и гостья стала прощаться.

— Леби проводит вас до городка, — сказала Регина Эрне.

Они пошли не по прямой пыльной дороге, а по тропинке, идущей по лугу вдоль речки. Дневная духота уже спала. От студеной воды речки несло освежающей прохладой. Вместе с ней особенно ощущался дурманящий запах душистого разнотравья. Солнца уже давно не было видно, оно, склоняясь к горизонту, спряталось за березовой рощицей. Над ней лишь величественно сверкал огромный огненно-красный ореол, искусно сотканный из золоченых лучей-стрел. Сама рощица от чарующей короны казалась неестественно прозрачной, чистой, до краев наполненной тихой волшебной музыкой.

Они шли медленно, продолжая начатый в доме разговор. Лебволь чувствовал себя свободно, беседа с Эрной не сковывала больше его. Эрне не терпелось похвастаться своими успехами в верховой езде. Тренер-наездник ежедневно по нескольку часов занимался с ней. Очень болели с непривычки ноги. Тренер советовал ездить, свесив ноги на одну сторону, — так раньше поступали знатные дамы, но Эрна категорически отказалась. Она должна скакать, как амазонка, и удивить американца своей лихостью. Это она сделает во что бы то ни стало, как сумела разучить танго, чем Лебволь был просто поражен.

Издалека заметили у «мерседеса» доктора Штайница, в ожидании дочери беседовавшего с профессором Шмидтом. Эрна поздоровалась с профессором, присев в легком реверансе. Лебволь поклонился Штайницу, с которым почти не встречался, хотя и работал в одном здании.

— Буду счастлива видеть вас с фрейлейн Региной у себя, — сказала на прощанье Эрна.

— Благодарю, фрейлейн…

Эрна села на заднее сиденье и помахала в открытое окно Лебволю.

— Почти полдня просидела у нас, а зачем приезжала — я так и не понял, — оправдывался Лебволь перед дядей.

— В твои годы уже пора понимать, мой друг, — снисходительно улыбнулся профессор.

10

Сенсационные сообщения английских газет о новом сверхмощном оружии нацистов и упоминание при этом имен профессора Шмидта и доктора Штайница встревожили подполковника Григорьева. Они значительно усугубят и без того сложное положение советских разведчиков. Фашисты усилят охрану, станут еще подозрительнее относиться к каждому человеку, начнут делать частые проверки и облавы — в общем, предпримут все меры к тому, чтобы докопаться до агентов английской разведки, действующих, по их мнению, в Шварцвальде и сообщивших прессе имя главного бактериолога рейха, до того хранившееся в особом секрете. Понятно теперь, почему ни Циммерман, ни Ладушкин не выходят на связь, боясь быть засеченными радиопеленгаторами. В сложившейся обстановке Федор Иванович должен был наладить передачу сведений через берлинскую квартиру Форрейтола. Но вдруг садовник профессора Шмидта отказался стать связным Ладушкина? Недостаточно было данных у Федора Ивановича, чтобы склонить к сотрудничеству старика? Много воды утекло со времен первой мировой войны, и убеждения старого вильгельмовского солдата под воздействием нацистской пропаганды могли измениться. Требовалось помочь Ладушкину, и лучше всего это сделает Рихард.

Григорьев пригласил к себе Форрейтола-младшего.

— Скучаете об отце и матери? — спросил он.

— Конечно, господин подполковник, — ответил Рихард, удивляясь необычному началу допроса. — Им ведь нелегко сейчас. Старшего, Иоганна, убили. И младшего, меня…

— Хотите их увидеть и успокоить?

Изумленный новым вопросом, Рихард не нашелся вначале что ответить.

— Одного желания мало, — уклончиво ответил он.

— Мы можем переправить вас обратно в Германию, — все в том же тоне продолжал Григорьев. — Ваш приезд обрадует стариков и продлит им жизнь.

Рихард задумался, стремясь угадать ход мыслей подполковника. Почему тот намерен вернуть его на родину?

— За это я должен буду заполучить для вас важные военные сведения? — прямо спросил он.

— Вовсе нет.

— Не понимаю тогда. Меня же снова заставят воевать против советских солдат! И я вынужден буду даже убивать их…

— В этом случае наши солдаты могут и вас убить, Рихард, — улыбнулся Григорьев. — Просто нам хотелось, чтобы вы почувствовали себя в прежней обстановке после увиденного в плену.

Рихард совсем растерялся, не зная, как реагировать на предложение подполковника. Он думал, что война для него давно уже окончилась благополучно, и вот снова предлагают лезть в пекло.

— Но я не могу никому в Германии рассказать об истинном отношении русских к пленным немцам!

— Говорить и не требуется. Зачем слова? Сами ваши действия будут говорить за себя, — ответил Григорьев.

— А если я буду против вас? — не сдавался Рихард.

— Поступайте, как подскажет ваша совесть.

— Но как снова я без подозрений окажусь у себя дома? — изумился Рихард.

Григорьев сдержанно засмеялся:

— Это уже наша забота. При гарантии полного алиби. А там, если будете настойчивее, и от фронта можно отделаться.

Рихард насторожился:

— Как?

— Если ваш отец, любимый садовник профессора, попросит фрейлейн Регину замолвить за вас словечко перед своими высокопоставленными кавалерами… Чего не сделаешь ради любимой девушки!

Рихард заерзал на стуле, все еще не решаясь высказать что-либо определенное. Хотелось воскреснуть из мертвых и нежданно-негаданно явиться к изумленным родителям, и в то же время пугало разоблачение со стороны гестапо, хотя подполковник и заверял, что устроит стопроцентное алиби.

— Я не знаю пока, — неопределенно заговорил он. — Надо взвесить все «за» и «против». Разрешите подумать, господин подполковник?

— Подумайте. Обязательно подумайте, — охотно разрешил Григорьев. — И в первую очередь подумайте о престарелых родителях…

Огненные всполохи без конца вспарывали грохочущую взрывами ночную мглу, на мгновенье освещая участки боя. Подразделение советских войск, осуществляя разведку боем, неожиданно натолкнулось на мощную оборону немцев и вынуждено было спешно отступить. Воспользовавшись замешательством русских, гитлеровцы перешли в контрнаступление и впервые за многие месяцы стабилизации линии фронта, да еще в темное время суток, выбили противника из окопов и захватили небольшой плацдарм.

Рихард спрятался в воронку от снаряда, прислушиваясь к стрекотне автоматов, дробному стуку пулеметов. и частому взрыву гранат. Отступая и отстреливаясь на ходу, мимо пробежали советские солдаты, кляня гитлеровцев на все лады. Один из них оступился в воронку и присыпал голову лежащего без движения Рихарда. Следом, яростно поливая из автоматов поглотившую русских темноту, двигались возбужденные успехом немцы. Точно ночные бабочки, они стаями кидались на всполохи, полагая, что именно там находится противник.