Смерть Несущая - Марина Александрова

– Что-то вы не слишком бойкая сегодня, неужто весь запал вчера истратили?

– Можно сказать и так, – задумчиво произнесла я и, не дожидаясь, когда же этот Кирл предложит мне присесть, плюхнулась на ближайший стул.

Профессор резко обернулся и удивленно изогнул бровь.

– Видимо, не весь, – усмехнулся он. – Что же, мы с эссом Осбеном долго обдумывали ваше наказание, – загадочным тоном произнес Кирл. – И пришли к выводу, что лучшим наказанием для столь вопиющей безответственности, какую удалось продемонстрировать вам в первый же день учебы, станет возложение на ваши плечи необходимого груза ответственности. В воспитательных целях, так сказать, – усмехнулся Кирл, внимательно следя за красными пятнами, что начинали расцветать на моем лице. – Поздравляю, эсса Канэри, с должностью старосты группы. Успехов в этом нелегком деле. – Глаза Кирла выражали крайнюю степень веселья, когда он заканчивал свой монолог.

Я же пыталась понять, что за гадость придумал этот шибздик с волосатыми ушами.

Как оказалось, все было еще хуже, чем я могла себе представить в самых страшных кошмарах!

Выдержки из устава Межрасовой академии магии

«Староста студенческой группы МАМ – лицо, обязывающееся выполнять роль промежуточного звена между администрацией и группой (пометка от руки, сделанная на полях предыдущим владельцем: стукач). Он должен являться формальным лидером группы (пометка от руки: являться официальным идиотом, который виноват во всем, даже в том, о чем и понятия не имеет), а также выполнять некоторые административные функции (пометка, почерк размашистый и неровный: одним словом, подай – принеси, по шее получи и распишись)».

Я раздраженно захлопнула Устав МАМ и кинула его на прикроватную тумбочку.

«Сволочи!» – было последней связной мыслью в этот день, адресованной всей администрации МАМ, вместе взятой, и каждому сотруднику по отдельности.

Сказать, что новость, которую сообщил профессор Кирл, меня ошарашила, – это ничего не сказать. Я была ошеломлена, подавлена и находилась в легком ступоре. Даже когда этот мерзкий тип представлял мой новый статус группе, мысли мои были несвязны, и я не могла найти ответ на очень простой вопрос: «Что все это значит?»

Радовало лишь одно – вытянувшиеся лица однокурсников. В чьих-то глазах читалась ничем не прикрытая зависть или удивление, кто-то столь же открыто недоумевал, чем простая человечка могла заслужить такой пост. И лишь один мужчина в аудитории оставался беспристрастным. Это был Лиам.

В любом случае сегодняшний день ничем не отличался от предыдущего. Все такой же бешеный темп, масса новых знаний и усиленная тренировка в виде пробежки под конец учебного дня. Но вот чем мне грозил новый статус в ближайшем будущем, пока оставалось не самой легкой загадкой.

Звезды и луна спрятались за облаками, словно укрывшись пушистым одеялом. В разогретом за день воздухе пахло надвигающейся грозой и одуряющими ароматами южных цветов. Совсем недавно поднялся легкий прохладный ветер, что нес с собой запах моря и соли. Это была хоть и облачная, но красивая, загадочная ночь. Тьма сгущалась над столицей Ирэми, предвещая своим появлением скорую бурю, а с ней – и избавление от столь надоевшей жары.

Было уже далеко за полночь, когда МАМ погрузилась в безмятежность и покой: последний из засидевшихся за книгами студентов погрузился в сладостную дрему в царстве сна. Мир засыпал, чтобы с первыми лучами солнца возродиться вновь. Засыпала и академия, в одном из зданий которой жила удивительно не похожая ни на кого девушка. Серебряным водопадом разметались по подушке ее волосы, а простыня обернулась вокруг стройного стана. Если бы в комнате сейчас находился маг, то, скорее всего, он был бы изумлен той картиной, что предстала перед его взором. И дело было не в том, что при ночном освещении девушка казалось каким-то неземным созданием, прекрасным призраком, сотканным из лунного света…

Будь здесь маг, он непременно смог бы перейти на другой уровень зрения, и вот тут удивлению его не было бы предела. Ведь от стен комнаты, в которой спала сереброволосая, к девушке тянулись радужные нити, оплетая ее фигуру в незримый сияющий кокон. Каждая ниточка несла в себе силу, которая, соприкасаясь с девушкой, переходила в ее тело. Место, где находилась Мара, буквально переливалось от избытка энергии.

Но вот в самом углу комнаты, куда не дотягивалось магическое сияние и где тьма казалась густой и непроглядной, показалось движение. Черный кусок пространства отделился, обретая очертания фигуры, укрытой плащом, и медленно двинулся в сторону девушки.

– Я так долго искала тебя, – прошелестели невидимые под темным капюшоном губы. – Так ждала, когда ты появишься, и не могла поверить в твою смерть. Мы искали тебя, – едва различимый шепот заполнил комнату. – Наша надежда, последняя ступень к заветной цели, – сколько обожания было в этих словах.

Фигура приблизилась к постели девушки, и незнакомец протянул руку, чтобы коснуться той, которую так долго искал по всему свету. Сияющие нити неожиданно встрепенулись. Словно комок растревоженных змей, пришли они в движение и ринулись навстречу незнакомцу, не давая ему коснуться девушки.

– Шерт! – выругалась фигура, что была соткана из самой тьмы, отдергивая руку и отходя на шаг назад. – Пусть я не могу к тебе прикоснуться, но зато мне по силам воздействовать на тех, кто дорог тебе. А тобой займутся те, кто поклялся. – На этих словах фигура растворилась в ночном воздухе.

За окном сверкнула молния, а девушка неожиданно подскочила на кровати. Она еще долго озиралась по сторонам, гоня непонятное дурное чувство, что поселилось у нее в груди. Беспокойно вглядывалась она во тьму, боясь вновь закрыть глаза. Но усталость прожитого дня все же возобладала над встревоженным непонятным сном разумом, и, кое-как отдышавшись, Мара свернулась калачиком на широком ложе, засыпая под умиротворяющие звуки дождя.

Глава 18

– Канэри, пройдите в секретариат и получите расписание заседаний студенческого совета. Затем отправляйтесь в корпус библиотеки, оформите расписки о выданных группе книгах. После в бухгалтерию. Получите пропуски на посещение столовой, а также уточните список группы. Затем возьмите ведомости о посещаемости, заполните их и сдайте в секретариат. Да пошевеливайтесь! Нечего мне глазки строить, я здесь не для этого, – отчаянно раскрасневшись, верещал одутловатого вида мужик, который проговаривал мне список обязанностей на день.

И я не строила ему глазки! Просто глаза у меня чуть ли не в два раза увеличились в размерах от объема информации.

– Эль’Виант, подходите, – более не обращая на меня никакого внимания, мужчина, что сидел за стойкой заявок и объявлений, небрежно махнул ладонью в мою сторону: мол, больше не задерживаю, и занялся следующей жертвой.

Что же, это был третий день обучения в МАМ. Все нормальные студенты отправились отдыхать после занятий, я же, вспотевшая и уставшая, должна была начать выполнять свои новые обязанности сразу после физподготовки. К слову сказать, вот уже третий день мы только и делали, что бегали по парку. Ни о каком оружии или чем-либо еще речи не шло. Стэфан ясно дал понять, что пока не определит, кто из нас слабое звено и не готов к боевым тренировкам, мы будем бегать и еще раз бегать. Я же думаю, он просто боялся, что со мной или с братом может произойти несчастный случай, если поставить нас против враждебно настроенных однокурсников. Таким образом Стэфан пытался дать время группе привыкнуть к нам. Хотя точно знать не могу.

Боль, что совсем недавно вывела меня из колеи, постепенно утихла благодаря травам, что дал мне мой новый знакомый. Хотя десны все еще были опухшими, но, по крайней мере, не болели. Дрэй же заговорить со мной более не пытался, да и вообще выглядел странно задумчивым и отстраненным. Впрочем, и мне было не до него. Для меня теперь нашлось круглосуточное занятие. Я ведь теперь не просто человечка-первокурсница, я староста, будь оно все неладно!

Но более всего меня задевало поведение Кима. При каждом удобном случае этот, с позволения сказать, братец крутился вокруг двух накрахмаленных цветастых юбок, наверное, вы и сами догадываетесь, о ком я говорю. И даже сейчас вместо того, чтобы мне помочь, он умчался на прогулку с этими…

Что во мне говорило? Ревность, чувство собственности? Или я на самом деле переживала, что эти девушки ему не пара? Не знаю, мне просто они не нравились, как следствие – раздражали, и я с трудом могла вынести их общество более двадцати минут. А кто бы смог, кроме Кима, конечно? Они говорили о тряпках постоянно, разве что панталоны свои при брате еще стеснялись обсуждать. Если же о тряпках им говорить не хотелось, то в ход шли темы следующего порядка: «Мой папа – самый богатый калач в Ирэми!», «Танцы – лучшее, что есть в мире!», «Настоящий мужчина, на мой взгляд…».