Волк и голубка - Кэтлин Вудивисс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эйслинн печально кивнула. Вулфгар послал Гунна вперед. За ними поскакали Гауэйн, Глинн и остальные. Пришлось силой расчищать дорогу, прежде чем они достигли узкой улочки, ведущей к дому торговца. Вулфгар выпрямился и обернулся к Гауэйну:
— Отвези леди домой и охраняй ее! Да проследи, чтобы здание не подожгли!
С этими словами Вулфгар приподнял подбородок девушки и впился в губы коротким, но страстным поцелуем. Эйслинн задохнулась, голова у нее закружилась. Вулфгар пересадил ее в седло Гауэйна и, в последний раз взглянув на сверкающие локоны и розовые губки, развернул лошадь и направился обратно. Гауэин ввел девушку в дом, задвинул все засовы и поставил у дверей часовых, пока Вулфгар с остатками отряда старался навести порядок и успокоить саксов и норманнов. Шум наконец превратился в негромкий рев: собравшиеся предались веселью и праздновали если не коронацию, то по крайней мере Рождество.
Вулфгар всей душой стремился к Эйслинн, но долг и обязанности увлекали его все дальше от дома. Только поздно вечером, удостоверившись, что все идет гладко, он, Бофонт и Милберн направились обратно, но радоваться, как оказалось, было рано — рыцарей почти насильно вовлекли в круг пирующих аристократов. Мужчины не желали слушать никаких отговорок и согласно закивали, когда один из них заметил:
— Но, мой добрый рыцарь, мы пьем за здоровье Вильгельма, и, как его воин, ты должен быть польщен.
Вулфгар умоляюще взглянул на Милберна, но тот лишь сочувственно пожал плечами.
— Похоже, лорд, ты в ловушке, — пробормотал он, подходя ближе. — Они обидятся, что ты не желаешь отпраздновать коронацию герцога.
— Ты, конечно, прав, Милберн, — вздохнул Вулфгар, — но мне от этого не легче.
— Милорд, — ухмыльнулся Бофонт, — почему ты не объяснил, что прекраснейшая женщина во всем христианском мире ожидает твоего возвращения? Они могли бы отстать от нас.
— Да, — проворчал Вулфгар, — и наверняка увяжутся за мной, чтобы увидеть ее своими глазами.
Всех троих до отвала накормили, напоили, и пока хозяева развлекали гостей россказнями о своих похождениях, норманны неловко ерзали на скамьях, не зная, как уйти. Вскоре подоспели бродячие певцы и жонглеры — веселье разгоралось с каждой минутой. Возбуждение Вулфгара еще больше усилилось, когда пухленькая саксонка уселась к нему на колени и, притянув его голову к своей груди, не отпускала ее несколько минут. Он едва не задохнулся от сладковатого мускусного запаха. Но хозяева только хохотали, когда Вулфгар пытался высвободиться, и наперебой подстрекали его попытать счастья.
— Такого лакомого кусочка тебе больше нигде не найти! — фыркнул английский граф. — И, клянусь, на столь мягкой кобылке приятно проехаться!
Милберн и Бофонт спрятали улыбки, видя, что Вулфгар хмурится и настойчиво отказывается. Когда наконец они откланялись, Вулфгар досадливо покачал головой, глядя на встающее солнце. Но по мере того, как они приближались к дому торговца, настроение его улучшалось. Вот они поставили лошадей в стойла и вошли в дом. Рыцари без сил повалились на тюфяки, а Вулфгар бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, не обращая внимания на то, что стук каблуков громко разносится в предутренней тишине. Кровь шумела в ушах, а бешеное биение сердца вряд ли можно было отнести за счет быстрого подъема. Он жаждал найти Эйслинн в постели, спящей или только открывающей глаза. В считанные минуты он скинет одежду и ляжет рядом. Но, открыв тяжелую дубовую дверь, Вулфгар с удивлением и разочарованием увидел, что она уже сидит на скамейке, завернутая в шелковистую ткань. Глинн лентами связывала ее длинные волосы на затылке. У очага стояла лохань с дымящейся водой — видно, Эйслинн собиралась искупаться. Вулфгар остановился на пороге, прислонившись к косяку. Служанка смущенно отступила.
— Доброе утро, господин, — улыбнулась Эйслинн, блестя глазами. — Я уже стала волноваться за твое благополучие.
Даже в самых безумных мечтах, в неукротимо разыгравшемся воображении Вулфгар не представлял, что она может быть так прекрасна. Выпрямившись, он сбросил плащ.
— Прошу прощения, милая, я бы поспешил к тебе раньше, но дела задержали меня на всю ночь. Умоляю, не думай слишком плохо обо мне.
— Как я могу? — отозвалась Эйслинн, опуская голову, пока вернувшаяся Глинн заправляла последние выбившиеся локоны. — Ты связан долгом верности Вильгельму и не стал бы развлекаться на стороне, зная, что я жду тебя. — И, искоса взглянув на него, добавила нежно: — Правда, это не мешает тебе посылать в Даркенуолд вдовушек, чтобы я могла разделить с ними свое унижение.
Вулфгар, не отвечая, наклонился над лоханью и плеснул воду в лицо и на волосы, а потом тряхнул рыжеватой гривой, так что брызги разлетелись по всей комнате. Придвинув поближе стул, он уселся, поставил ногу на скамейку и стал пожирать жадным взглядом изгибы девичьего тела, обтянутые мягкой тканью. Эйслинн всем своим существом ощущала его близость, от которой где-то глубоко внутри загорелось пламя. Восхитительное волнение охватило девушку. При воспоминаниях об их любовных играх и ласках на щеках выступил легкий румянец, но она, зная, что не устоит перед ним, все-таки попыталась отвлечь его и самой отвлечься от того, что их так волновало и будоражило кровь.
— Похоже, коронация герцога не обошлась без происшествий, судя по той давке, в которую мы попали вчера.
— Просто небольшое недоразумение.
— Зато в провинции царят мир и покой. Мы добрались сюда без всяких приключений, — сообщила девушка и чуть резче добавила: — Кажется, англичане надолго усмирены.
Вулфгар что-то пробурчал, предоставляя чудесному зрелищу успокоить его тревоги. Он подался вперед, намереваясь прижаться поцелуем к соблазнительному затылку и сжать ее в объятиях, но Эйслинн поспешно встала и подошла к лохани, бросив походя:
— Погода стоит прекрасная. Мы довольно быстро добрались сюда. Гауэйн очень спешил.
Вулфгар устроился поудобнее и улыбнулся, ожидая увидеть точеное стройное тело, когда она уронит ткань, перед тем как войти в воду. Однако Глинн подняла отрез шелка, укрыв Эйслинн от его взгляда. Когда же она отошла, оказалось, что девушка уже сидит в лохани и только голова едва виднеется над водой. Конечно, Вулфгар был не прочь полюбоваться ее личиком, но жаждал явно большего.
Эйслинн стала рассматривать мыло и благовония, а Глинн подносила кувшинчики по очереди, пока наконец девушка не выбрала лаванду, манящий запах которой напоминал о прохладном весеннем ветерке. И вовремя — Вулфгар раздраженно вскочил, потеряв терпение из-за бесконечной пустой болтовни.
Женщины испуганно подняли глаза, когда он угрожающе навис над несчастной служанкой и, слегка улыбаясь, пристально посмотрел на нее. Глинн не осмеливалась отвернуться. Ей казалось, что она прикована к нему невидимыми железными цепями. Вулфгар, не отводя взгляда, принялся раздеваться: отстегнул пояс, стащил тунику и рубашку и аккуратно сложил их на скамье. Глинн опомнилась, лишь когда он остался в одних чулках. И как только Вулфгар начал ловко развязывать узлы обмоток, Глинн, поняв наконец его намерения, мгновенно скрылась.