Бодался телёнок с дубом - Александр Солженицын

В поддержку советских инакомыслящих выступили: 3.9 - канцлер Австрии, 6.9 - шведский министр иностранных дел (это - из правительства Пальме, так до сих пор к СССР предупредительного! - и то было "наиболее резкое высказывание в Швеции об СССР со времени оккупации Чехословакии"), в ФРГ не только христианские демократы, но и президиум с.д. (и только отмалчивался миротворец Брандт), начиная с 7.9 поднял скандал Гюнтер Грасс, до сих пор один из общественных столпов брандтовской Ostpolitik: теперь он назвал её (в "Штерне") политическим безумием: разрядка не должна идти экономическая за счёт областей культуры, он дал вызывающее интервью германскому телевидению.

К 8 сентября уже накопилось довольно, чтобы наши власти поняли, что проиграли с газетною травлей и надо её кончать. 8 сентября в "Правде" подвели итоги - и кончили по этому сигналу. По привычке десятилетий представлялось Старой Площади так, что с этим оборвётся и всё: вольно травителям смолкнуть, тут же благодарно вздохнут перепуганные травимые, и естественно стихнет Запад. А не тут то было - всё только начиналось!

8-го же сентября Сахаров дал новую пресс-конференцию - о злодейской психиатрии у нас, о галоперидоле, и, отбиваясь от газетных обвинений: советские газеты "бесстыдно играют на ненависти нашею народа к войне" ("Дэйли Телеграф": "Перчатка, брошенная КГБ!" Ещё позавчера ей казалось: "Всё тесней сжимается кольцо вокруг них", а теперь "Вся кампания велась, чтоб они замолчали, но оба полны решимости стоять до конца".) И 9-го дал интервью нидерландской радиостанции: пусть представители Красного Креста проинспектируют наши психдома! 9-го президент американской Академии Наук: "Нас охватило чувство негодования и стыда, когда мы узнали, что в этой травле приняло участие 40 академиков. Нарушение этоса науки лишило русской народ своего положения в ней. Если Сахарова лишат свободы, американским учёным будет трудно выполнять обязательства правительству по сотрудничеству с СССР." (Самый чувствительный удар по нашим, да обидно как: Никсон подписал, а учёные откажутся - и ничего не вырвешь!) - Присоединилась к защите и молодёжная организация с.д. ФРГ (уж самая левая): "нельзя расширять торговые отношения за счёт таких людей как Сахаров и Солженицын" - И молодежная организация ХДС - И министр иностранных дел Норвегии - И Баварская Академия Искусств - "Отправить нобелевского лауреата в Сибирь фашизм, сравнимый с делом Карла Осецкого" - "Обсервер": "пробный камень какого рода человеческое общество предлагает нам СССР!" - 10-го раздался голос больного, со своей фермы, Вильбора Милза, председателя бюджетной комиссии палаты представителей США он - против расширения торговых связей с СССР, пока не прекратятся преследования таких людей, как Солженицын и Сахаров. То есть, расширялась поправка Джексона от эмиграции до прав человека в СССР! А в его комиссии обсуждение подходило как раз к решительному моменту.

Вообще, сила западной гневной реакции была неожиданна для всех - и для самого Запада, давно не проявлявшего такой массовой настойчивости против страны коммунизма, и тем более для наших властей, от силы этой реакции они просто растерялись. Суммировали комментаторы, что к этому времени "советское правительство оказалось почти в таком же положении, как в августе 1968 г." И, спасаясь из этого состояния, 13-го сентября правительство сняло глушение западных передач, введённое именно под лязг чехословацкой оккупации!!! Уж это была победа ошеломительная, совсем неожиданная (как все победы, вырываемые у наших) и вполне историческая ибо прежде того только XX съезд снимал глушение.

И как же взбодрилось наше общество, так недавно столь упавшее духом, что даже отказалось от Самиздата!

10-го "Афтенпостен" напечатала "Мир и насилие" (статья предназначалась для "Монд", но та отшатнулась: благоприличную её левизну такая прямота из Советского Союза уже оскорбляла. Тем естественней статья перешла к норвежской газете). Сперва она была понята лишь как выдвижение Сахарова на нобелевскую премию мира, он 10-го же ответил корреспондентам (да они рвались к нему ежедённо и по телефону и в двери, отказа не было никому), что рад будет принять её, что "выдвижение моей кандидатуры на нобелевскую премию положительно скажется на положении преследуемых в нашей стране. Это - лучший ответ" на травлю. И - покатилась новая всемирная кампания вокруг выдвижения Сахарова. Хотя Нобелевский комитет мира (где уже зрела позорная мысль разделить премию между оккупантом и капитулянтом?) в тот же день отверг моё право и время выдвигать кандидатов, - тотчас полились предложенья взамен: 11.9 выдвижение переняли члены британского парламента, 12.9 - целая либеральная фракция датского парламента, затем - мюнхенская группа физиков, затем и другие: если не в 73-м, так в 74-м дать Сахарову премию! (Лишь 12.9 более полно перевели статью с норвежского, разобрались, что она не ограничивается выдвижением Сахарова, - и возбудились противоречивые комментарии по сути статьи. Она шла вразрез и не во вкус тем самым западным кругам, которые более всех нас и поддержали.)

Но кампания западной поддержки как разогнанный маховик с силою вымахивала и дальше. Публиковались телеграммы Сахарову то от ста британских психиатров, то от трёхсот французских врачей ("послать международную комиссию для проверки деятельности психдомов в СССР"). В нашу защиту выступал премьер Дании, бургомистр Западного Берлина, Итальянские с-д ("можно ли доверять стране, которая преследует мнения внутри себя?"), Комитет Обеспокоенных учёных (США), Комитет Интеллектуальной Свободы (там же), Итальянская палата представителей, Консультативная Ассамблея Европейского Сообщества, норвежские писатели, учёные и актеры, швейцарские писатели и художники, 188 канадских творческих интеллигентов; собирались подписи 89 нобелевских лауреатов по всему миру (это - задержится, и потом они сами задержат из-за ближневосточной войны); в Париже собиралась конференция писателей, философов, редакторов, журналистов и священнослужителей, - где упрекали французское общество в примиренчестве с советскими несвободами. Сенат США публиковал декларацию (для правительства необязательную) в защиту свободы в СССР, а палата представителей в тот же день предлагала присвоить Сахарову и Солженицыну звание "почётных граждан Соединенных Штатов". - 12.9 "Немецкая волна" говорила: "Западные люди чувствуют себя в большей безопасности, если такие, как Сахаров и Солженицын, свободно передвигаются по своей земле и высказываются". - 19.9 Би-Би-Си: "Запад и сам окажется под инфекцией тирании, если мы проигнорируем преследование инакомыслящих в СССР". И суммируя к 22.9 четвёртую неделю нашего боя: "По всему видно, советским властям не удалось запугать инакомыслящих". "Крисчен Сайенс Монитор": "Дело Сахарова-Солженицына стало крупным международным событием. Оно стало быстро влиять на американскую политическую жизнь".

В ту неделю был и Григоренко переведён в больницу обычного типа. В те же самые дни пошёл через огонь Евгений Барабанов. 15.9 он пришёл ко мне (я уже знал, как его тягают в ГБ и душат) и у меня сделал корреспонденту своё тоже вполне историческое заявление: распрямлялся рядовой раб, до сих пор никому не известный, подымался с ноля - и сразу в мировую известность, распрямлялся на том, на чём мы согнуты были полвека: что отправить рукопись заграницу не преступление, а честь: рукопись этим спасалась от смерти.

И - чудо! Уже назначен был Барабанову в ГБ последний допрос, чтобы с него не вернуться домой, обещаны 7 лет заключения! - и вдруг отвалилась от него нечистая сила, как руки отсохли: материал угрожающего следствия, вынесенный пред очи мира оказался похвальным листом. Барабанов был только изгнан с работы.

Вот именно этого распрямления, одного такого духовного распрямления безо всякого действия достаточно было бы ото всех наших рабов, чтобы мы в одно дыхание стали свободными. Но - не смеем.

Западная реакция на Заявление Барабанова, как и многое в тот месяц, превосходила наши ожидания. В Италии католическим священникам было рекомендовано коснуться его поступка в проповедях, во Франции его защищали академики.

После того как западный мир равнодушно промалчивал уничтожение у нас целых народов и события миллионные, - нынешний отзыв на такое малозначительное событие на Востоке, как публичное поношение малой группки инакомыслящих, поражал нас, мы ушам не верили, переходя от одной станции на другую, ежеутренне и ежевечерне. Ещё не успели высохнуть моё интервью и статья с горькими упрёками Западу за слабость и бесчувственность, а уже и старели; Запад разволновался, расколыхался невиданно, так что можно было поддаться иллюзии, что возрождается свободный дух великого старого континента. На самом деле сошлись какие-то временные причины, которых нам отсюда не разглядеть (одна из них, вероятно, - наболевшая настороженность к СССР из-за препон, чинимых эмиграции). Эта вспышка, напоминавшая славные времена Европы, уже невозможна была бы месяцем позже, когда та же Европа трусливо и разрозненно склонилась перед арабским нефтяным наказанием.