Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев

Однако для этого пришельцам снова пришлось вступить в контакты с сильными группами абашевских племен, населявших Южный Урал и Приуралье. Трудно определить однозначно характер этих взаимоотношений: были ли они только враждебными или же в определенные периоды между сейминско-турбинскими группами и абашевскими племенами устанавливались терпимые и даже дружеские отношения? Во всяком случае, кажется, что на европейских пространствах в составе сейминско-турбинских групп примерно пятую или четвертую часть уже составляли выходцы из абашевской среды. Последним предоставлялось право погребать своих сородичей на сейминско-турбинских племенных кладбищах. В могилах стала появляться и абашевская посуда: может быть, она принадлежала абашевским женщинам?

После своего формирования и первых успехов в передвижении на северо-запад и запад сейминско-турбинские группы скорее всего выглядели этническим изолятом на фоне аборигенных культур Северной Евразии. Инкорпорация абашевского элемента в их племенные структуры, происшедшая в так называемый «европейский» период их походов, выглядит вынужденной в результате неизбежных человеческих потерь. Никогда в богатых могилах собственно сейминско-турбинского типа мы не застаем морфологически чужеродных видов оружия. Исконное «этническое» оружие — наконечники копий с вильчатым стержнем, кельты и кинжалы с металлическими рукоятями — никогда не передавалось аборигенам. Табу на использование и изготовление данного оружия для иных этнических групп возможно было поддерживать лишь с помощью каких-либо санкций, политического или военного доминирования. Поэтому вряд ли можно исключить, что в какой-то отрезок времени сейминско-турбинским группам удалось захватить политическое господство над многими народами этой зоны Евразии.

На всю историю сейминско-турбинских групп приходится никак не более двух или даже одного столетия. Не слишком ли короткий период отводим мы для тяжелых тысячекилометровых походов? Безусловно, нет. Все сравнительно немногочисленные воинские отряды последующих эпох, продвигавшиеся по этим огромным пространствам Северной Евразии, — будь то викинги или монголы, новгородцы XII в. или русские казаки XVII в., — ухитрялись преодолевать эти территории практически за несколько лет. Оружие этих отрядов было нередко технически более совершенным, нежели у аборигенов. Средства же передвижения принципиально не отличались от тех, что мы предполагаем у сейминско-турбинских групп.

Ворвавшись вихрем в море евразийских народов, сейминско-турбинские племена вскоре исчезли. Они были немногочисленны: часть их, видимо, погибла в воинских схватках, часть растворилась в местной этнической среде. Яркая страница истории завершилась, но память об этих народах воинов-металлургов сохранилась. Наверное, все последующее развитие металлургического производства в Северной Евразии в той или иной мере несло на себе печать открытий, сделанных сейминско-турбинскими мастерами.

Пройдет сравнительно небольшой отрезок времени, и по всей северной половине Евразии начнется отливка наконечников копий и дротиков, кельтов и чеканов. В основу новой металлообработки будет положена технология тонкостенного литья, выработанная в сейминско-турбинской среде. Подобные виды орудий и оружия станут основными для громадного количества культур и общностей на финальных стадиях Евразийской металлургической провинции во время ее очередной трансформации. Для восточного соседа этой системы — металлургических очагов Центральноазиатской провинции будут характерными однолезвийные изогнутые ножи-кинжалы с металлическими рукоятями и фигурными навершиями на них. Начнется здесь и отливка кельтов. Сходные формы оружия быстро распространяются вплоть до Древнего Китая в период Инь. Равно и металлургия раннего железного века на тех же евразийских пространствах в огромной степени будет наследовать сходные стереотипы, сказавшиеся в изготовлении многочисленных серий наконечников копий, кельтов и чеканов (Кузьминых, 1983). Все эти орудия в той или иной степени также несут отпечаток изначального импульса сейминско-турбинской металлургии.

Глава третья

Поздний бронзовый век лесной полосы Европейской части СССР

1. Культуры позднего бронзового века южной полосы лесов Европейской части СССР

На территории юго-западной полосы лесов и лесостепей Русской равнины и Карпат, занятой в предшествовавшее время культурами шнуровой керамики, в средний и поздний периоды бронзового века были распространены культуры сосницкая, комаровская, а затем ноа, тшинецкая и белогрудовская. В лесостепном левобережье Днепра выделена бондарихинская культура.

Памятники второй половины II — начала I тыс. до н. э. на территории Среднего и Верхнего Поднепровья начали активно изучаться лишь в послевоенный период (Лагодовська, 1948, 1956; Даниленко, 1956; Березанская, 1972; Ильинская, 1960; Заверняев, 1964; Артеменко, 1961а, 1964а, 1972а, 1975; Кухаренко, 1962; Исаенко, Чернявский, 1967; Третьяков П.Н., 1975 и др.), хотя отдельные памятники были обнаружены и исследованы еще в предшествующее время (С.С. Гамченко, И.Ф. Левицкий, М.Я. Рудинский, К.М. Поликарпович и др.). Культурная принадлежность их остается дискуссионной. И.К. Свешников включает памятники среднего периода бронзового века Северной Украины в комаровскую культуру (Swiesznikow, 1967), а Гардавский — в тшинецкую и восточную границу их проводит по левобережью Среднего Днепра. С.С. Березанская выделяет эти памятники в восточнотшинецкую культуру и очерчивает ее территорию от Сейма до Западного Буга. На этой территории С.С. Березанская выделила четыре локальных варианта: ровенский, припятский, киевский и сосницкий. По ее мнению, ровенский вариант, занимавший междуречье Случи и Западного Буга, сложился в результате смешения комаровской, восточно- и западнотшинецкой культур и представляет собой вполне обособленное явление (Березанская, 1972, с. 126–129). В таком случае ровенский вариант представляет собой пограничную зону соседних культур и не может относиться ни к одной из них. Эта зона прослеживается и севернее — в междуречье Горыни и Стыри, а также на участке Припяти от г. Турова до устья Стыри, где встречаются памятники с чертами тшинецкой культуры и сосницкого типа. К западу от этой зоны известны памятники тшинецкой культуры, а к востоку — сосницкого типа.

Поэтому нельзя согласиться и с выделением С.С. Березанской припятского варианта восточнотшинецкой культуры. Киевский и сосницкий варианты существенно отличаются от тшинецкой и комаровской культур, но, отмечая их специфику, особенно сосницкого варианта, С.С. Березанская отрицает возможность выделения этих вариантов в самостоятельную культуру. И.И. Артеменко выделяет памятники среднего периода бронзового века Северной Украины (киевского и сосницкого вариантов) и аналогичные им памятники Верхнего Поднепровья в сосницкую культуру. Памятники позднего периода бронзового века Северной Украины С.С. Березанская выделяет в лебедовскую культуру, которая, по ее мнению, сложилась в результате дальнейшего развития сосницкого варианта, однако