Размышления о профессии - Евгений Нестеренко

Начиная с 1967/68 учебного года Василий Михайлович уже не преподавал в консерватории. После моего возвращения из Софии, летом 1967 года, он чувствовал себя хорошо, бодро, а потом вдруг занемог, слег, и с его классом стал заниматься я. Профессор продолжал находиться в числе педагогов консерватории. Почувствовав, что он уже не встанет, В. М. Луканин уволился из консерватории, и я стал вести его учеников самостоятельно. Но какое-то время — хоть полгода — мне удалось поддерживать в нем надежду, что он еще будет преподавать, что еще вернется в свой 14-й класс.

Василий Михайлович Луканин дожил до преклонных лет — он умер несколько месяцев спустя после своего восьмидесятилетия. И хотя он тяжело болел последние годы, думаю, они были для него достаточно светлыми. Не только потому, что его жена, Анна Павловна, бесконечно преданная ему, делала все для того, чтобы его жизнь и его дом были как можно лучше, но и потому, что Луканин до последних дней был окружен учениками, которые духом своей молодости оживляли его душу, которые всегда были готовы помочь в трудную минуту.

Наш профессор происходил из семьи церковных певчих. Он был человеком неверующим, но незадолго до его смерти в связи со смертью Анны Ахматовой жена сказала ему: «Ваконька, ты знаешь, Ахматову отпевали в Никольском соборе». Василий Михайлович ответил: «Это хорошо». Поэтому, когда он умер, всего на полгода пережив Марию Михайловну, жена сочла эти слова за желание быть отпетым в Никольском соборе. После его смерти Анна Павловна, которая, мало сказать, очень любила — прямо-таки обожала Василия Михайловича (в свое время она спасла его, когда он был арестован по ложному обвинению), сменила свою фамилию Калужская на Луканину. На памятнике на могиле Василия Михайловича она попросила выбить ноты первой строчки романса Чайковского «Закатилось солнце»…

Когда Василия Михайловича не стало, мы, его ученики, постарались что-то сделать для увековечения его памяти. Во-первых, мы добились, чтобы 14-й класс Ленинградской консерватории, в котором он занимался, носил его имя. Во-вторых, было решено выпустить луканинскую грампластинку, и один из учеников нашего профессора, Александр Слепнев, в то время директор Ленинградского отделения фирмы «Мелодия», разыскал сохранившиеся записи Луканина. К сожалению, почти все, записанное Василием Михайловичем в расцвете его дарования, погибло во время блокады Ленинграда, но некоторые записи, сделанные уже в преклонном возрасте, удалось реставрировать. Добавив к ним дуэт Груни и Вакуленчука из «Броненосца „Потемкин“» в исполнении В. М. Луканина и С. П. Преображенской с диска, который любезно предоставил известный ленинградский коллекционер Юрий Борисович Перепелкин, удалось составить небольшую долгоиграющую пластинку. И хотя на ней в основном запечатлен не тот Луканин, каким он был в лучшие годы своей певческой карьеры, но и по ней можно судить о его манере пения. Я написал к пластинке аннотацию и через некоторое время принялся готовить к печати книгу Василия Михайловича.

Как-то я сказал своему профессору, что ему надо бы зафиксировать его опыт, но Василий Михайлович ответил: «Нет, я не умею. Эта работа не для меня». После его кончины я просмотрел весь его архив — шестнадцать толстых тетрадей с записями о каждом дне занятий, нотные листы с упражнениями, стенограммы его выступлений, статьи в театральной многотиражке, доклады на вокальных конференциях, некоторые письма, — и мне удалось свести все это воедино, что вместе с моей вступительной статьей о методике Луканина в целом дает возможность получить представление об основных принципах его школы.

Кроме того, в книжку включены воспоминания о В. М. Луканине трех его учеников: Георгия Селезнева, Валерия Малышева и мои, а также биографический очерк, написанный Юрием Александровичем Барсовым (в то время являвшимся заведующим вокальной кафедрой Ленинградской консерватории), в котором прослежен весь творческий путь Луканина как певца и педагога. В первом издании книга носила название «Мой метод работы с певцами», а во втором — «Обучение и воспитание молодого певца». Мне удалось также добиться помещения очерка о нашем учителе в «Музыкальную энциклопедию». Все это, сделанное учениками Василия Михайловича, является нашей скромной данью памяти замечательного человека, прекрасного педагога, которому мы обязаны тем, что мы — певцы, что мы на всю жизнь вооружены знаниями и умением, полученными в его классе.

В моем рабочем кабинете висят три портрета — Марии Михайловны Матвеевой, Василия Михайловича Луканина и Федора Ивановича Шаляпина. Я считаю их главными своими учителями: первые двое дали мне профессиональные навыки и открыли передо мной дорогу в большое искусство, Шаляпин же, величайший артист в истории мирового певческого искусства, конечно, является учителем для большинства певцов, особенно для басов, потому что изучение его творческого опыта — прекрасная школа для любого вокалиста.

Но у меня, как и у каждого артиста, учителей, несомненно, больше. Мне кажется глубоко верной восточная мудрость, гласящая: «Если ученик готов, учитель найдется». Учителя не должны искать учеников, ученики должны искать учителей. И чем больше человек, в том числе и артист, знает, тем активнее он ищет людей, у которых можно еще чему-то поучиться, что-то позаимствовать, кого можно считать образцами в своей профессиональной жизни.

Глава восьмая

— Уважение к отечественной культуре. — Русская вокальная школа. — Профессиональное самосознание певца. — Уметь учиться: певец в период обучения в консерватории. — Художественный ум. — Индивидуальность ученика. — Педагогическая этика. — Поющий педагог. — Репертуар студента. — Способности и желания артиста. — Кто выходит на сцену? — Красота и сила голоса. — Закаливание и оберегание себя от простуд. — Что мне дает преподавание. — Смена поколений. — Звонок Лемешева. — Почему я написал эту книгу.

Все мы как артисты, в широком смысле этого слова, вырастаем на почве нашей богатейшей, великой музыкальной и театральной отечественной культуры. И если мы не всегда отдаем себе в том отчет, то, верно, потому, что порой об этом забывают наши педагоги, да и мы сами, став учителями, не всегда обращаем на это внимание своих учеников. Конечно, великие традиции самобытной отечественной культуры, которыми живет наше искусство и которые так или иначе витают в воздухе наших консерваторий и театров, сами по себе оказывают влияние на подрастающее поколение. Но никогда не лишне напомнить студенту или молодому артисту, что русская музыкальная культура — одна из нескольких величайших музыкальных культур мира, что самые крупные достижения мирового вокального искусства связаны с именем Федора Ивановича Шаляпина. А учение Станиславского, опыт работы К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко в оперных студиях, созданных ими?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});