Линкоры в бою - Вильсон Херберт

Чисто морская атака больше не повторялась, так как де-Робек очень скоро пришел к заключению, что она совершенно безнадежна. Черчилль приготовил приказ Адмиралтейства еще раз произвести такую атаку, но вмешательство Фишера помешало его отправке, и в конце концов де-Робеку было предложено представить соображения по этому вопросу. В ответе Адмиралтейству де-Робек отметил, что "это предположение (что форты могут быть уничтожены одним только артиллерийским огнем) оказалось ошибочным, поскольку речь шла об обстреле открытых фортов из пушек с большой начальной скоростью", и что "опасность от мин" оказалась "значительно большей, чем мы предполагали". 23 марта от морской атаки формально и окончательно отказались из-за трудностей, которые должны были быть приняты в расчет еще до ее начала. Возможно, что если бы операция была тщательно изучена и подготовлена, если бы корабли были снабжены нужным количеством требующихся боевых припасов и если бы с самого начала имелось достаточное количество сильных тральщиков, то проливы были бы пройдены. Если бы в марте 1915 г. существовал параван, то он мог бы обеспечить проход минных заграждений линейным кораблям, хотя последующие испытания показали, что для безопасности от плавающих мин корабль должен идти не меньше, чем 12-узловым ходом, и нет уверенности в том, что старые корабли могли бы держать такой ход в узком, извилистом и труднопроходимом фарватере пролива против быстрого течения. Но даже и в том случае, если бы проливы были пройдены, эффект удара, как уже отмечалось выше, был бы гораздо незначительнее, чем ожидали такие оптимисты, как Черчилль.

В своих операциях против Порт-Артура, Вей-Хай-Вея и Циндао японцы прежде всего выбирали для высадки войск такие пункты, в которых нельзя было ожидать сопротивления во время самой высадки. Ни в одном из этих случаев японские корабли не пытались вступать в серьезную борьбу с береговыми фортами, а если они и предпринимали бомбардировку, то только для отвлечения внимания гарнизона. В прежних войнах при десантных операциях и действиях кораблей против фортов не приходилось считаться с опасностью от мин, но и пример Чарлстона показал, как трудно даже хорошо бронированным кораблям заставить замолчать не особенно большое число береговых орудий.

"Проклятые Дарданеллы! Они будут нашей могилой", - писал Фишер Черчиллю, и предчувствие старика оправдалось. Он опасался отвлечения к этому второстепенному пункту сил, нужных для обеспечения безопасности в Северном море, так как к этому времени он успел достаточно оценить, какую грозную силу представлял собой германский флот. Что касается сухопутных войск, которые стали прибывать во время неудачных попыток форсирования проливов, то их посадка на транспорты происходила в предположении, что потребуются только мелкие части для занятия фортов, уже приведенных к молчанию прошедшими мимо них кораблями: орудия и лафеты шли на разных кораблях, повозки (которых было недостаточно) - отдельно от лошадей. Прежде чем приступить к высадке всего отряда, пришлось послать все транспорты в Александрию и произвести погрузку заново, так что туркам был дан целый месяц времени, чтобы подготовиться к операции, которая была основной темой всяких слухов и разговоров на всем Ближнем Востоке. Это было еще одним примером отсутствия предусмотрительности и порядка, которое характерно для всей злополучной Дарданелльской операции.

Высадка началась 25 апреля сразу на оба берега пролива; англичане высаживались на северной стороне, французы - на южной; высадка французских войск была лишь демонстрацией, имевшей целью отвлечь турецкие силы и помешать артиллерии Кум-Кале обстреливать англичан во время их высадки.

"Азия - вне наших границ", - сказал Китченер командующему союзными сухопутными силами генералу Гамильтону и тем сильнейшим образом затруднил операции. Знакомясь с местностью, Гамильтон заметил, что "полуостров Галлиполи - орех более крепкий, чем он выглядел на маленькой неточной карте лорда Китченера. Берега оказались очень крутыми и во многих местах стояли отвесными обрывами; всюду был виден блеск колючей проволоки вокруг "паутины глубоких узких окопов", защищавших Булаирский перешеек. Булаир был укреплен так сильно, что мысль атаковать его была оставлена; но Китченер был совершенно уверен в том, что от Килид-Бара до мыса Хеллес "полуостров легко доступен для высадки". Местность, утверждал он, легко будет простреливаться с кораблей из Эгейского моря и из пролива. Но еще задолго до 25 апреля стало известно, что это совершенно неверно, настолько неверно, что союзники даже и не делали никаких попыток высадиться на этом недоступном берегу.

Когда занимавшийся день 25 апреля осветил эти мрачные горы, которые в продолжение тысячелетий взирали на многие события и дела человека и которым предстояло стать свидетелями новой трагедии, началась высадка. Она, насколько возможно, поддерживалась огнем союзного флота и сопровождалась бомбардировкой Булаирских позиций, производившейся отрядом союзного флота и имевшей целью создать у турок впечатление, будто главная атака направлена туда. В дело были введены значительные морские силы, сведенные в 6 отрядов. Они состояли из "Куин Элизабет", 18 старых линейных кораблей (из них 3 французских), 13 крейсеров (3 французских), 27 эскадренных миноносцев, 5 миноносцев и более 30 траулеров в тральщиков. Транспорт "Ривер Клайд" был специально подготовлен к тому, чтобы приткнуться к берегу на одном из выбранных пляжей и высадить свой десант непосредственно на берег. В борту "Ривер Клайда" было прорезано 8 больших портов; он буксировал у борта паровую шаланду, снабженную сходнями, в 3 лихтера на случай, если бы моста, перекинутого шаландой, оказалось недостаточно. С других транспортов войска должны были перевозиться на шлюпках, буксируемых паровыми катерами и траулерами. Англичане высаживались в 7 пунктах, начиная от Габа-Тепе до бухты Морто. В 5 ч загрохотали орудия, и завязался бой на суше и на море.

Мнения относительно действенности огня кораблей для прикрытия высадки расходятся. Германский командующий* говорит о "совершенно исключительной" поддержке, оказанной артиллерией; однако обстрел с моря не мог подавить убийственного огня, сосредоточенного из турецких окопов по высаживающемуся десанту. Корабли были почти бессильны против полевых пушек и гаубиц, стрелявших с закрытых позиций. Опыт всей истории показывает, что высадка на берег, занятый противником, укрепившимся и подготовившимся к обороне, отчаянное предприятие, очень редко приводившее к успеху.

Все же в большинстве пунктов высадки англичанам удалось удержаться, хотя и ненадежно. При этом они понесли огромные потери, в особенности при высадке с "Ривер Клайда", так как шаланду и лихтеры снесло ветром и сплошного моста до берега не получилось. Очевидцы утверждают, что легкая броневая защита на лихтерах (котельное железо) спасла бы сотни людей.

В итоге, после героических усилий и потери 18 000 чел. остальные 50 000 чел. оказались на ненадежных позициях перед укрепленными позициями, обороняемыми 30 000 турок. Сухопутная кампания началась так же малообещающе, как и чисто морская операция, быть может, потому, что наивыгоднейшее (по мнению Лиман фон Сандерса) место высадки - азиатский берег - было исключено по приказанию Китченера.

Опасения Фишера возросли, когда на флот легла ответственность за сообщения и снабжение значительных сухопутных сил, брошенных на берег в труднодоступных горах полуострова Галлиполи, и когда при этом деятельность германских подводных лодок распространилась и на Средиземное море.

Тревожный момент пережили союзники 27 апреля, когда в узкости показался большой турецкий корабль, принятый за "Гебена"*; казалось, он готовился выйти из пролива. "Куин Элизабет" открыл по нему перекидной огонь через полуостров Галлиполи, и при первом выстреле турецкий корабль отошел. В последующие дни турецкий флот снова вводился в дело, с успехом обстреливая позиции союзников.

28 апреля русский армейский корпус, уже посаженный на суда и готовый к выходу на Константинополь, был высажен обратно в Севастополе; вскоре он потребовался в Польше. Русский Черноморский флот делал что мог, и 25 апреля всеми своими силами бомбардировал форты Босфора с дальней дистанции; 2 и 4 мая он повторил бомбардировку. Но открыть Босфор оказалось ему не под силу.

В ночь на 13 мая в 1 ч 17 мин турецкий эскадренный миноносец "Муавенет-и-Миллет" в заливе Морто выпустил 3 торпеды в старый линейный корабль "Голиаф" и попал всеми тремя: произошел взрыв погребов, и "Голиаф" немедленно пошел во дну. Турецкий миноносец, которым командовал способный германский офицер (Фирле), в темноте подобрался под европейским берегом на 1/2 каб. к своей жертве и после атаки благополучно ушел от огня, открытого по нему с запозданием. Из 750 чел. личного состава "Голиафа" спаслось только 183; но еще серьезнее было чувство небезопасности, вызванное этой атакой. Немедленно и, надо сказать, совершенно правильно, Фишер настоял на отозвании линейного корабля "Куин Элизабет". Но худшее было еще впереди. 25 мая подводная лодка "U 21" (Херзинг) появилась у Дарданелл и у Габа-Тепе атаковала и потопила старый британский линейный корабль "Трайэмф", который пошел ко дну в 10 минут; погиб 71 чел. "Трайэмф" стоял с опущенными противоторпедными сетями, охраняемый 2 эскадренными миноносцами. 27 мая та же лодка потопила у мыса Хеллес старый линейный корабль "Маджестик", который затонул через 7 мин, причем погибло 48 чел. Дарданелльской экспедиционной армии грозила опасность повиснуть в воздухе, имея в тылу подводные лодки, а впереди - турецкие войска, которые никак нельзя было выбить из их позиций.