Тайна Ретта Батлера - Мэри Рэдклифф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горячая испанская кровь кипела в жилах Мигеля Кастильо. Она стучала в висках, сердце глухо отзывалось в ответ.
«Догнать! Догнать мерзавца и отомстить!»
И он пришпоривал свою лошадь, вглядываясь в пыльную, выжженную солнцем пустыню.
«Он мог поехать только по этой дороге, ведь она одна ведет из города. Ему в этой пустыне не выжить, он должен ехать только от одного городка к другому и обязательно к ближайшему, а это как раз по дороге», — и Мигель Кастильо вновь пришпорил свою лошадь, продолжая вглядываться в белую ленту дороги, привстав на стременах.
Солнце палило нещадно.
Но широкополое сомбреро скрывало лицо, и палящие лучи не жгли голову.
«Наверное, этот Рэтт Батлер думает, что он неуловим. Может быть, для кого-нибудь другого он и неуловим, но не для меня.
К черту!
Кто он такой, этот Рэтт Батлер?
Ведь за его голову никто не даст даже сотни долларов, а моя голова, — Мигель Кастильо поправил сомбреро, — как-никак стоит три тысячи долларов, а это немалые деньги».
На обочине дороги Мигель Кастильо увидел обуглившиеся головешки.
Он остановил лошадь, спрыгнул на землю и, подойдя к кострищу, положил свою ладонь на него. Пепел был холодным.
Мигель Кастильо пристально осмотрелся вокруг и увидел то, что искал — рядом с камнем валялся окурок сигары. Мигель взял его так, как будто тот был из чистого золота, и принялся любоваться им, вертя перед глазами.
Потом поднес к носу, втянул в себя воздух. Ноздри жадно затрепетали.
— Окурок выброшен не менее четырех часов тому назад. Ничего-ничего, — прошептал испанец, — я тебя все равно достану, ведь другой дороги в здесь нет, и ты будешь ехать по ней. Правда, у него хорошая лошадь, но и мой жеребец что надо, — Мигель Кастильо с удовлетворением осмотрел своего коня, потом подошел и проверил подковы.
Все было в порядке. Он потрепал жеребца по холке.
— Будем скакать день и ночь, пока не настигнем этого Батлера, этого мерзавца, грязную свинью.
И Мигель Кастильо, взглянув в безоблачное небо, потряс сжатыми кулаками.
— Догоню! Догоню и уничтожу! Я клянусь перед этим небом! — Мигель Кастильо опустился на колени. — Клянусь, что достану этого Рэтта Батлера даже из-под земли — и тогда ему не жить, тогда он проклянет свою мать за то, что она имела несчастье родить его.
Да, не стоило ему вот так обходиться со мной, с самим Мигелем Кастильо, ведь меня знают все и все меня боятся, трепещут, едва заслышав мое имя.
А когда видят револьвер в моей руке, сразу же падают на колени и начинают молить о пощаде.
Но ему пощады не будет ни за что и никогда».
Мигель Кастильо вскочил в седло и пришпорил коня. Тот почувствовал нетерпение седока и с места помчался галопом.
За всадником тянулся длинный шлейф серой пыли. Она медленно опускалась на камни, на придорожную чахлую траву, и камни сразу же становились серыми, меняя свой цвет.
— Быстрее! Быстрее! — выкрикивал Мигель Кастильо, подстегивая коня.
Конь уже хрипел, с его губ падали на дорогу клочья белой пены. Но наездник не обращал на это внимания, он не щадил ни лошадь, ни себя.
Он проскакал миль двенадцать не останавливаясь.
Мигель Кастильо желал как можно скорее расправиться со своим обидчиком. Он понимал, что только тогда его сердце будет биться ровно, а душу оставит слепая ярость и негодование.
На этот раз Мигель Кастильо, увидев тлеющие угли костра, догадался, что именно здесь останавливался Рэтт Батлер.
Он вновь спрыгнул с лошади, опустился на корточки и поднял окурок. Батлер был уже совсем близко.
Еще несколько часов такой бешеной скачки, и он его настигнет.
«Ну, мерзавец, ты даже не подозреваешь, что я иду по твоему следу, что Мигель Кастильо тебя чувствует и вот-вот настигнет. Что ж, Батлер, радуйся пока, дыши глубоко, потому что через несколько часов ты окажешься в моих руках — и тогда пожалеешь, что родился на свет.
Я буду безжалостен и жесток. Я буду настолько безжалостен, что ты содрогнешься».
Мигель Кастильо вскочил в седло, выхватил из кобуры револьвер и, потрясая им перед собой, вновь пустил своего коня галопом.
«Уничтожу! Уничтожу проклятого Батлера, будь он проклят, мерзавец, грязная свинья, ублюдок, молокосос!» — кричал Мигель Кастильо, но никто не отвечал на его возгласы.
Разъяренный мексиканец представлял себе, что на много миль вокруг нет ни одного живого существа, весь этот неживой пейзаж, вся земля мертвы, и только он один мчится на своем коне вдогонку за исчезающим Рэттом Батлером.
«Мы смогли бы работать с тобой вместе, меня бы вешали, ты бы стрелял. Но ты не захотел быть честным человеком, не захотел — и сейчас ты за это заплатишь, заплатишь сполна.
Ты наглотаешься собственных слез, ведь Мигель Кастильо никому ничего не прощает. Даже родному брату я не простил бы такой обиды. Будь он проклят, мой брат!»
И Мигель Кастильо вспомнил, что у него когда-то были отец и мать.
Конь явно устал и время от времени спотыкался.
— Проклятье! И ты хочешь мне изменить? Хочешь сдохнуть прежде, чем я настигну Рэтта Батлера? — Мигель Кастильо натянул поводья, и конь остановился.
Мужчина спрыгнул на землю, размял затекшие ноги.
— Черт тебя подери, кляча! — выругался он на свою лошадь. — Немного пройдем, отдохни.
Он бросил поводья и двинулся по раскаленной дороге. Конь покорно плелся следом, тяжело дыша в затылок хозяину.
«Сколько мне еще так тащиться по этой чертовой дороге? Уже недолго, он должен быть где-то рядом. Скорее всего, я найду Батлера в городке. Вернее, какой к черту городок, это поселок, Он будет там.
Наверное, сидит сейчас у парикмахера и бреется, наводит на свою физиономию лоск, хочет выглядеть молодым и привлекательным. Что ж, Батлер, ты навсегда останешься молодым, правда, на счет привлекательности не знаю. Думаю, я изувечу тебя так, что и мать родная не узнает, только бы ты не скрылся, только бы не растворился».
Но Мигель Кастильо понимал, что Батлер никуда не исчезнет и попадется ему в руки.
Ведь уже не впервой Мигелю Кастильо приходилось выслеживать своих обидчиков и убивать их. Он и теперь был готов ко всему.
Мигель Кастильо вздрогнул, когда увидел на дороге тлеющий окурок сигары. Он склонился перед ним на колени, поднял и жадно затянулся.
«Ну что ж, ты уже совсем рядом».
От глубокой затяжки голова у Мигеля Кастильо закружилась, но она кружилась от счастья.
Он уже предвкушал как будет расправляться с Рэттом Батлером.
«Только бы он был один. Но такие мерзавцы кучами не ходят, он обязательно будет один — холеный, красивый — и я с ним расправлюсь. Я заберу себе его револьвер, ремень, плащ. Я даже сдеру с него сапоги, ведь у него отличные сапоги, — вспомнив как Рэтт Батлер стоял на табуретке, Мигель Кастильо злорадно улыбнулся. — Не хватило какой-то одной секунды… И этот чертов револьвер дал осечку. Что же с ним случилось? Может быть, попал песок? А может, отсырел капсюль? Скорее всего, так оно и есть — отсырел капсюль, и револьвер дал осечку. Но теперь осечки не будет», — затягиваясь окурком, рассуждал Мигель Кастильо и поглаживал тяжелую рукоятку револьвера.
